Джой Филдинг - Не делись со мной секретами
— Что в этом плохого? — переспросила Джесс. — Неужели ты не понимаешь, что вся твоя жизнь является отрицанием того, чему нас учила мать?
— Что? — Морин выглядела так, как будто ее ударило молнией.
— Ради Бога, Джесс! — вмешался отец. — О чем таком ты говоришь?
— Наша мать воспитывала нас как независимых женщин, живущих своей собственной жизнью, — начала аргументировать свою точку зрения Джесс. — Она и мысли не допускала о том, что Морин, выйдя замуж, не смогла бы развиваться дальше.
Глаза Морин засверкали от ярости.
— Как ты смеешь критиковать меня. Как ты смеешь претендовать на то, что что-то знаешь о моем замужестве! Как ты можешь втягивать в это дело нашу мать! Именно ты, а не я, — продолжала она, — постоянно скандалила с мамой по каждому поводу. Именно ты, а не я, настаивала на том, чтобы выйти замуж, когда ты еще училась в колледже, хотя мама умоляла тебя подождать, не торопиться. Именно ты все время ссорилась с ней, доводила ее до слез, отравляла ей жизнь.
«Подожди, пока закончишь колледж», — повторяла она. «Дон — неплохой человек, но с ним ты перестанешь расти. Подожди окончания колледжа», — умоляла она тебя. Но ты не хотела слушать. Ты уже тогда все знала лучше остальных, совершенно так же, как и сейчас. Поэтому перестань оправдывать свою собственную вину, поучая всех, как надо жить!
— Что ты хочешь этим сказать — «свою собственную вину?» — спросила Джесс, чуть не задыхаясь от гнева.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Я говорю о скандале, который ты учинила маме в тот день, когда она пропала! — кинула ей Морин. — Я говорю о том, как я позвонила в то утро из библиотеки. Это было, кажется, как раз после того, как ты, раскипятившись, выскочила из дома, и мама плакала. Я спросила ее, что случилось, и она попыталась ничего мне не говорить, но наконец призналась, что вы опять здорово поссорились из-за того же самого. Я спросила ее, хочет ли она, чтобы я приехала домой, она сказала, что не надо, что у нее все нормально, да и вообще она собралась уходить по делам. Это был мой последний разговор с ней. — Все черты лица Морин, казалось, вот-вот растают, ее глаза, нос и рот вдруг как-то изменились, скривились, и она залилась горькими слезами.
Джесс слышала вокруг возбужденные голоса, оглянулась и увидела не столовую своей сестры, а столовую в доме матери на улице Берлинг. Увидела не заплаканное лицо сестры, а лицо своей матери.
— Ты оделась, чтобы пойти куда-то, — заметила Джесс, входя на кухню и увидев на матери свежевыстиранное белое полотняное платье. — Куда ты идешь?
— Никуда.
— С каких это пор ты так одеваешься, чтобы никуда не ходить?
— Мне просто захотелось надеть что-нибудь понаряднее, — ответила мать и спокойно добавила: — И я иду на прием к доктору после обеда. Что собираешься делать ты?
— На прием к доктору по поводу чего?
— Ничего особенного.
— Перестань, мама. Ты знаешь, что я тут же чувствую, если ты говоришь мне неправду.
— Это одна из причин, по которой ты станешь знаменитым юристом.
— Законы не имеют никакой связи с правдой, — сказала ей Джесс.
— Звучит так, как будто это говорит Дон.
Джесс почувствовала напряжение в плечах.
— Ты опять собираешься начинать все сначала?
— Я не собираюсь ничего начинать, Джесс. Я просто высказала замечание.
— Не уверена, что мне понравилось это твое замечание.
Лаура Костэр пожала плечами, ничего не сказала.
— Итак, к какому же доктору ты идешь на прием?
— Пожалуй, я ничего не стану говорить, пока не узнаю определенно, есть ли у меня основания о чем-то беспокоиться.
— Ты уже беспокоишься. Это видно по твоему лицу. О чем именно?
— Я обнаружила небольшую опухоль.
— Опухоль? — выдохнула Джесс.
— Не хочу, чтобы ты волновалась. Возможно, в этом нет ничего плохого. Большинство опухолей безвредны.
— Где находится эта опухоль?
— В левой груди.
— О Господи!
— Не волнуйся.
— Когда ты ее обнаружила?
— Сегодня утром, когда принимала душ. Я позвонила доктору, он уверен, что это пустяки. Он просто хочет, чтобы я подъехала к нему и он бы осмотрел меня.
— Что, если это серьезно?
— Тогда мы перейдем этот мост, когда подойдем к нему.
— Ты боишься?
Мать не отвечала несколько секунд.
— Скажи правду, мама.
— Да, я боюсь.
— Хочешь, чтобы я поехала к доктору вместе с тобой?
— Да, — тут же согласилась мать. — Хочу.
Но потом разговор как-то отклонился от этой темы, вспоминала теперь Джесс. Ее мать возилась у стойки на кухне, готовила кофе, предложила Джесс пирожки с брусникой, которые она купила в соседней булочной.
— Прием назначен на четыре часа, — сказала мать. — Не помешает ли это твоим планам?
— Нет, — ответила ей Джесс. — Я позвоню Дону, что нам надо отложить то, что мы задумали сделать.
— Это было бы прекрасно, — подхватила мать, и Джесс тут же поняла, что она имела в виду не только планы на послеобеденное время.
— Мама, почему ты настроена против Дона? — спросила Джесс.
— Абсолютно ничего не имею против него.
— Почему же ты так решительно возражаешь против того, чтобы я вышла за него замуж?
— Я не говорю, что тебе не надо связывать свою жизнь с этим мужчиной, Джесс, — возразила мать. — Я нахожу Дока привлекательным мужчиной. Он заботливый человек и явно обожает тебя.
— Тогда в чем же дело? — спросила Джесс.
— А дело в том, что он на одиннадцать лет старше тебя. Он уже испытал все, что ты только хочешь попробовать.
— Одиннадцать лет — не такая уж большая разница в возрасте, — не согласилась с матерью Джесс.
— Одиннадцать лет? В течение этих лет он мог подумать, какая ему нужна жена.
— Ему нужна я.
— А что нужно тебе?
— А мне нужен он!
— А твоя карьера?
— Моя карьера уже обеспечена. Дон ужасно хочет, чтобы я стала преуспевающим адвокатом, и он может мне в этом помочь. Он отличный учитель.
— Джесс, тебе нужен партнер, а не учитель. С ним ты перестанешь расти и развиваться.
— Как ты можешь говорить такое?
— Милая моя девочка, я же не говорю, чтобы ты не выходила за него, — опять повторила мать.
— Как же не говоришь? Именно это ты и говоришь!
— Единственное, чего я прошу, — это чтобы ты несколько лет подождала. Ты только что поступила в юридический колледж. Подожди, пока не получишь диплом об окончании и не станешь юристом. Подожди, пока не определишь, что ты представляешь собой и кем ты хочешь быть.
— Я знаю, что я собой представляю. Знаю, что хочу. Хочу выйти за Дона. И выйду за него, нравится ли тебе это или нет.
Мать глубоко вздохнула, налила себе только что сварившийся кофе.
— Хочешь чашечку?
— Ничего не хочу от тебя, — заупрямилась Джесс.
— Ладно, давай не будем больше об этом.
— Не хочу оставлять эту тему. Ты считаешь, что можешь затронуть все это, потом сказать: «Давай прекратим разговор об этом», потому что тебе его не хочется продолжать?
— Мне не стоило бы ничего говорить тебе.
— Совершенно правильно, не стоило.
— Иногда это не приходит мне в голову.
— Очень ловко, мама. Ловкая отговорка.
— Я сожалею, дорогая. Мне не надо было начинать весь этот разговор. Похоже, что сегодня у меня пошаливают нервы, и, возможно, я расстроилась больше, чем стоило бы. — Глаза матери наполнились слезами.
— Пожалуйста, не плачь, — взмолилась Джесс, возведя глаза к потолку. — Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя ужасно виноватой?
— Нарочно я этого не делаю.
— Тебе надо перестать опекать меня.
— Вот этого-то я совсем не хочу делать, Джесс, — опекать тебя, — сказала мать, слезы градом покатились по ее щекам. — Я хочу, чтобы ты жила своим собственным умом.
— Тогда не вмешивайся! Пожалуйста, — добавила Джесс, стремясь смягчить резкость своих слов, сознавая, что слова уже сорвались с губ.
