Роберт Липаруло - И приидет всадник…
Тогда монсиньор кивнул охраннику, и тот отпустил Алишу — в последний момент она сделала вид, будто сама высвободилась из его хватки. Она молча потерла плечо. Губы ее были так плотно сжаты, что побелели от напряжения. Брейди понял, что она изо всех сил сдерживает себя, чтобы не испортить дело окончательно.
— Агент Мур, — обратился к нему Вретенар. — Снабдил ли вас ваш информатор описанием внешности предполагаемого отца Рендалла? Есть ли у вас… как это называется… фоторобот?
— Нет.
— Так сделайте. Пусть его нарисует ваш художник, или — я не знаю, как вы это делаете — на компьютере? Передайте мне по факсу. — Он достал визитную карточку и вручил ее Брейди. — Если обнаружится портретное сходство с нашим отцом Рендаллом, тогда поговорим. Я готов подождать.
Выдержав секундную паузу, монсиньор Вретенар спросил:
— Вы сможете сами найти дорогу обратно или дать провожатых?
— Монсиньор Вретенар, — произнес Брейди, — мы преодолели такое расстояние. Мой сын в опасности.
— Итак, вам все-таки нужны провожатые?
Брейди с ненавистью посмотрел на так называемого слугу Господнего. Странно: Карен была таким добрым и сострадательным человеком, а этот — настолько бессердечен… Неужели они молились одному и тому же Богу? Он резко повернулся и пошел к выходу по длинному каменному коридору. Чиновник все так же сидел за своим письменным столом, безмятежно уткнувшись в газету, словно здесь только что не было возни и криков, а мимо него не пробегали охранники. За спиной Брейди слышал шаги Алиши. Но когда он уже подходил в двери, шаги стихли. Брейди тоже притормозил, зная, что сейчас последует. Он, не оборачиваясь, ждал.
— Вретенар! — звонко, как оперная дива, воззвала Алиша и сопроводила имя монсиньора длинным перечнем таких грязных ругательств, каких, без сомнения, за всю свою долгую историю не слышали мужчины и женщины, а уж тем более ангелочки, изображенные на стенах этого зала. А также многих других залов, по которым разнесся ее необычный молебен. Скорее всего для полноты впечатления она еще и показывала средний палец всем, кто на нее в этот момент смотрел. Голос Алиши еще носился по залам, отражаясь от стен и мраморного пола, когда она промчалась мимо Брейди и толкнула дверь.
— Пошли! — сказала она.
Он все же чуть помедлил, но топота погони не услышал. Брейди представил себе, как монсиньор Вретенар останавливает швейцарцев знаком, может быть, даже придержав за рукав, и сочувственно говорит при этом что-нибудь вроде: «Бедняжка очень нервная. Пусть себе идет».
Какой все-таки великодушный человек.
62
Он догнал Алишу только на улице, в конце лестницы. Дожидаясь его, она смотрела на увековеченную безмятежность Ипполита — потому что больше смотреть вокруг было не на что.
— Тебе как, полегчало? — спросил Брейди, поравнявшись с ней.
— Нет! Ни хрена! — Алиша дернулась от бессильного гнева. — Какой напыщенный… Как я его еще не называла?
— По-моему, никакой недосказанности после твоего выступления не осталось.
Алиша слабо улыбнулась и потерла плечо.
— Мне и так из одной руки нарезку сделали, теперь вторую вывернули. Если так дальше пойдет, я скоро и ног лишусь. А ты как, в норме? — Она окинула его взглядом.
— Да какое там… — искренне сказал Брейди. Он чувствовал себя так, словно кто-то залил в его тело расплавленный свинец. Отвинтил голову, как колпачок у флакона — и залил. Внутри все налилось тяжестью, давило и жгло. Казалось, если он немедленно не сдвинется с места, ноги прикипят к булыжной мостовой, на которой стоят. Он поплелся в сторону укрытой под аркой аллеи, по которой они сюда пришли. Алиша за ним.
— Давай присядем где-нибудь, — устало сказала она. — Завтра еще раз придем. Обратимся к его начальнику — есть же у этого болвана какое-то начальство?
— Папа римский, — сказал Брейди.
— Должен быть еще кто-нибудь. Он сказал, что он вице-префект. Пойдем к префекту. К начальнику отдела кадров — или как он тут у них называется… У Ватикана есть своя полиция? Может, они нам помогут.
— Ты оптимистка.
— А ты пессимист. И что теперь? Надо довести дело до конца. Ты что, собираешься вернуться домой с пустыми руками?
Брейди остановился на перекрестке аллей. К выходу вела та дорога, что шла вперед. Куда вела дорога направо, он не знал. А та, что налево, вообще никуда не вела, она тут же оканчивалась небольшой беседкой с каменной скамьей. Брейди сел на скамейку, сгорбившись и опустив плечи.
— Домой возвращаться нельзя. У нас мало зацепок, а возможностей — и того меньше. Врал Гилбрет или нет, не знаю, но работать он нам уже не даст, это точно. А еще кому-то очень понадобилось нас прикончить. Так что в перспективе доля у нас незавидная — жизнь в бегах.
— Ладно, — сев рядом, сказала Алиша. — Расследование займет больше времени, чем мы рассчитывали. Расследование — это то же исследование, Брейди. Мы — исследователи. Вот мы наткнулись на каменную стену. Отступим немного назад и оценим обстановку. Кто-то же знаком с этим Рендаллом. Поспрашиваем, узнаем, как он выглядит. Почитаем ватиканскую газету; я зайду на их сайт. Ручаюсь, в конце концов мы раздобудем фото. А потом выследим его. Рано или поздно где-нибудь да пересечемся. Верно?
— А потом скрутим его и заставим говорить, как Малика, — кивнул Брейди. — Найдем какого-нибудь Аполлона, чтобы он развязал язык святому отцу.
— Ну что-нибудь типа того.
— Конечно! — бодро распрямившись, продолжал Брейди. — Почему бы и нет? Эти ребята полагают, они могут делать все, что им вздумается, без всяких последствий. Я им устрою последствия. Отныне называйте меня Мистер Последствия.
Он улыбнулся Алише; та не ответила, а лишь внимательно посмотрела на Брейди, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. Потом она посмотрела вверх, на аркаду над аллеей.
— Брейди, — задумчиво сказала она. — Можно задать тебе один вопрос?
— О чем?
— Там, в Нью-Йорке, когда Малик упал…
— Ну?
— Помнишь, вначале ты держал нас обоих?
— Не мог же я позволить тебе упасть…
— Знаю, — улыбнулась она. — Но потом ты затащил меня в комнату, оторвал его руку от моей ноги… А потом он упал.
Брейди молча кивнул.
— Брейди, — сказала Алиша, глядя куда-то вдаль перед собой. — Он вырвался? Или ты сам его отпустил?
Он не отвечал и сидел неподвижно. Затем согнулся и опустил голову на руки, лежавшие на коленях. Из-за поворота послышались шаги. Подняв голову, Брейди встретился взглядом с проходившим мимо священником; тот нес в руке портфель. Священник вежливо кивнул. Брейди ответил тем же и проводил его взглядом — святой отец шагал в сторону мощеного двора с Ипполитом.
— Не знаю, — наконец сказал Брейди.
— Нет, ну я-то выкинула бы его в окно, не моргнув глазом, — коснувшись его колена, утешающе сказала Алиша. — Но то я. Ты же не…
— Посмотри-ка, — перебил Брейди.
Алиша посмотрела туда, куда он указывал взглядом — в глубину протянувшейся перед ними боковой аллеи. Там, на небольшом возвышении, стояла маленькая древняя церковь. Резной орнамент на ее стенах почти стерся от времени. Камень на поверхности стал пористым, будто на глазах превращался в песок и мог в любой момент рассыпаться. Одна из половинок двустворчатой двери была открыта, на пороге церкви стоял человек и смотрел на них. Это был сухой сгорбленный старик в черном одеянии. Увидев, что агенты смотрят на него, он поднял руку и поманил их к себе. А потом растворился в темноте за дверями.
Алиша встала:
— Пошли!
Брейди тяжело поднялся.
— Ну, если сейчас окажется, что этот тип хочет всучить нам ватиканские сувенирчики, — сказал он, — я точно набью ему морду!
Они подошли к церквушке и вместе вступили в царивший внутри полумрак. После яркого солнечного света он показался им полной темнотой — только у каменного алтаря мерцали свечи. Луч отраженного света из двери падал на стену за алтарем, освещая большой крест топорной работы. Концы перекладин отчего-то напомнили Брейди лезвие топора.
Когда их глаза немного привыкли к сумраку, они смогли различить прочие детали внутреннего убранства. По обе стороны от центрального прохода шло десять рядов скамей с высокими спинками. Окна в глубоких сводчатых нишах были украшены цветной мозаикой; впрочем, ее красоту трудно было оценить: в окна попадало очень мало света — церковь стояла, как в яме, в тени других зданий. Ватикан с течением времени застраивался, и старинная церковь оказалась в окружении более высоких сооружений. Пол и стены были выложены плитами из серого камня, кажется, гранита. Резные и лепные украшения: пышные карнизы, увитые лозой колонны — внутри отсутствовали. При всей своей несообразности с окружающей обстановкой церковь поражала простотой и совершенством.
