Рут Ренделл - Бестия
— Почти в двенадцать, — пробормотал в бокал Вирсон.
— Вот как.
Он продолжал бурчать себе под нос, невнятно и тихо:
— Она вернулась почти в двенадцать. За рулем был молодой человек с длинными волосами. — Вирсон поднял голову. — Он вел машину Дэвины.
— Теперь она ее, — заметил Уэксфорд.
— Это неправильно! — Вирсон стукнул кулаком по столу, и бармен стрельнул в их сторону встревоженным взглядом.
— Что именно? Брать машину бабушки? Но ведь она умерла.
— Да нет же… Я о другом. О том, что она моя. Мы ведь практически обручились. Она сказала, что скоро выйдет за меня замуж. Сказала в тот самый день, когда вышла из больницы и приехала к нам.
— Такое случается, мистер Вирсон. Она ведь совсем молода.
— Они вошли в дом вместе. Проклятье, он обнимал ее за плечи! Какой-то тип с волосами до плеч и двухдневной щетиной на лице. Я понимал, что в эту ночь он обратно не выйдет. Не знаю уж почему, но я это чувствовал. Дальше ждать не было смысла.
— Быть может, ему повезло, что не вышел обратно.
Вирсон метнул в него вызывающий взгляд.
— Быть может.
Уэксфорд и верил, и не верил ему. В какую-то часть — определенно. А мог бы поверить и полностью. Поверить, но не доказать. Он уже вплотную приблизился к разгадке, почти наверняка знал, что произошло одиннадцатого марта, знал мотивы и имя одного из двух исполнителей. Как только вернется домой, тут же позвонит Ишбел Максэмфайр.
Почту принесли поздно, уже после того, как он уехал на службу. Среди прочей корреспонденции пришла бандероль и от Эмиаса Айленда с корректурой нового романа Огастина Кейси «Плеть». Эмиас писал, что этот экземпляр корректуры — один из пятисот, которые выпускает «Кэрлион-Квик». На том, что получил Уэксфорд, стоит номер 350, и ему не худо бы сохранить его, поскольку в один прекрасный день можно будет сорвать за него хороший куш. Особенно если заполучить еще дарственную надпись Кейси. Ведь он, Эмиас, прав, Кейси — друг его дочери?
Порыв не медля отправить романчик в огонь, разведенный Дорой, ему удалось подавить. Разве они с Огастином Кейси ссорились? Отнюдь нет. Для Шейлы худшее уже позади, и благодарить за эту услугу следует Кейси.
Он набрал эдинбургский номер, но ответа не получил. Дома никого не было, а значит, не будет часов до десяти — половины одиннадцатого. Если человек не добрался до дому в восемь, можно голову класть на отсечение, что его не будет и до десяти. Попробовать скоротать время с книгой Кейси? Даже если миссис Максэмфайр на все его вопросы скажет «да», нить все-таки останется тонка…
Он начал читать «Плеть» — предпринял попытку, довольно быстро сообразив, что ничего не понимает, и не потому вовсе, что унесся мыслями в неведомую даль, а просто потому, что чтиво оказалось невразумительным. Добрая часть книги была изложена стихами, оставшееся — в виде беседы двух безымянных особ, похоже, хотя с уверенностью не скажешь, мужского пола, глубоко озабоченных исчезновением армадилла. Он заглянул в конец книги, но яснее не стало, вернулся в начало, увидел, что стихи, перемежающиеся беседой об армадилле, тянутся по всей книге; исключение составила лишь одна страница, испещренная алгебраическими уравнениями, да другая, на которой пятьдесят семь раз было повторено одноединственное слово — «дерьмо».
Промучавшись таким образом битый час, он отбросил книгу и поднялся наверх за творениями Дэвины Флори, покоящимися на тумбочке у постели. Отыскивая страницу, на которой остановился, попутно обнаружил, что вместо закладки использовал путеводитель по университетскому городку Хайтс, штат Невада, подаренный ему Шейлой, — тому самому, где в качестве университетской знаменитости, каковой, без сомнения, к этому моменту он уже стал, должен был работать Кейси.
Хорошо хоть она туда больше не собирается. Любовь — дело непростое. Он ее любит, а значит, должен желать ей того же, чего хочет она, — то есть быть с Кейси, следовать за ним на другой край света. И ничего подобного. Он рад безмерно, что ей пришлось забыть, о чем мечтала. Слегка вздохнув, Уэксфорд перевернул страницу, принявшись изучать цветные иллюстрации с лесами и горами, озеро, водопад, центр города и Капитолий с золотым куполом.
Реклама оказалась более интересной. Компания по пошиву ковбойских сапог предлагала изготовить их «самых ярких цветов радуги, известных в этом мире и за его пределами». «Корам Кларк и компания» занимались оружейным делом в Рино, Карсон-Сити и Хайтсе. Уэксфорд не поверил своим глазам: он продавал оружие любых видов! Обрезы, короткостволки, личное огнестрельное оружие, духовые ружья, боеприпасы, патроны, порох. Целый спектр браунингов, винчестеров, люгеров, беретт, ремингтонов и спееров. Самые высокие цены платили за использованное оружие. Покупка, продажа, торговля, изготовление. В ряде американских штатов не нужна даже лицензия, оружие можно носить, возить в автомобиле, небрежно бросив на сиденье рядом с собой. Он вспомнил рассказ Бердена о студентах, которым для самозащиты свободно разрешили покупать оружие, когда в каких-то кампусах появился маньяк-убийца…
Рядом на странице рекламировалась лучшая на Западе и в мире воздушная кукуруза, следом — доказывались преимущества личных номерных знаков с флюоресцентными красками. Он сунул путеводитель куда-то в конец «Прекрасного, как дерево» и еще с полчаса почитал. Около десяти вечера он снова набрал номер Ишбел Максэмфайр.
В одиннадцатом часу он ей звонить уже не станет. Этого правила Уэксфорд держался крепко: после десяти вечера никому не звонить. Без двух минут десять раздался звонок в дверь. Правило никому не звонить по вечерам подразумевало, что лучше ни к кому и не приезжать. Но десяти еще не было.
Дора оказалась у двери быстрее, чем он успел ее остановить. Уэксфорд фыркнул: какая глупость женщине опрометью бросаться открывать дверь, тем более вечером. Да не в сексизме дело, а в благоразумии, пока еще не каждая может похвастать силой воли, пройти подготовку Карен и овладеть боевым искусством. Поднявшись, он подошел к двери гостиной. Голос был женский, очень тихий. Похоже, все в порядке. Опять кто-то из них что-то собирает.
Он снова взял в руки «Прекрасный, как дерево», открыв на том месте, где заложил закладку, и взгляд его снова уперся в рекламу оружейника. «Корам Кларк и компания»… Одно из тех имен, которое он слышал недавно, пусть совершенно в ином контексте. Кларк — фамилия распространенная. Но что за имя Корам? Он помнил, еще с далеких школьных лет, когда латынь входила в обязательные предметы, что coram означало «ввиду, по случаю, по причине»… Или нет, «в присутствии». И тут же вспомнил стишок, с помощью которого заучивали латинские предлоги аблятива:
A, ab, absque, coram, de,
Palam, clam, cum, ex и e,
Sine, tenus, pro и prae,
Добавьте super, subter, sub и in —
Когда о состоянии, а не действии говорим.
Забавно, что он еще помнит что-то после стольких-то лет… Дора вошла в комнату вместе с какой-то женщиной.
Шейла.
Они смотрели друг на друга, потом он наконец сказал:
— Какое счастье просто видеть тебя.
Дочь бросилась к нему, обвила шею руками.
— Я осталась у Сильвии. Неправильно запомнила дату новоселья и приехала только вчера. Послушайте, мои родные, какой потрясающий дом! И что на них нашло, уехать из предместий! Мне нравится, но я бы, думаю, себя издергала и извелась.
Десять пятнадцать. Как раз в ее духе.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Нет, не все. Я несчастна. Но буду в порядке.
Он видел краем глаза брошенную на софу корректуру Кейси. Имя и название, пусть и не столь заметные, как на обложке книги, но разобрать легко. «Плеть» Огастина Кейси, корректура, примерная цена 14,95 фунта стерлингов.
— Я наговорила тебе массу ужасного. Хочешь объясниться?
Легкая дрожь, которую Уэксфорду не удалось скрыть, заставила ее рассмеяться.
— Извини, па, за все, что я тебе наговорила.
— Я и сам хорош, сожалею.
— У тебя книга Гэса? — В ее глазах он прочел восхищение, ему ненавистное, рабскую зачарованную преданность. — Тебе нравится?
Какое сейчас это имеет значение? Этот человек ушел. Он солжет, чтобы быть великодушным.
— Да, неплохо. Очень неплохо.
— А я ни слова не поняла, — призналась Шейла.
Дора расхохоталась, не в силах сдержаться:
— Ради всего святого, давайте что-нибудь выпьем.
— Если она выпьет, ей придется ночевать здесь. — В Уэксфорде заговорил полицейский.
Шейла осталась к завтраку, затем уехала в Олд-Ректори. Утро затянулось: обычно он уезжал на службу значительно раньше, но сегодня ему хотелось до отъезда успеть переговорить с миссис Максэмфайр. Поговорить из дома, не из этих конюшен и даже не по собственному телефону с заднего сиденья машины.
Если десять вечера — нижняя граница приличий, допускающая деловые звонки, девять утра — верхняя. Он подождал, пока Шейла уедет, и набрал номер. Ответил молодой женский голос с сильным шотландским выговором. Ишбел Максэмфайр в саду, не может ли она перезвонить ему? Нет, этого Уэксфорду не нужно. Кто знает, может, миссис Максэмфайр из тех, кто с кровью отрывает от себя каждый пенни, набирая номер далекого телефона, кто вынужден считать деньги.
