Крейг Расселл - Кровавый орел
– Думаю, вы сами разберетесь, герр криминальдиректор, – сказал он.
Ван Хайден ничего не ответил, однако Фабелю было легко прочитать будущее в разъяренных глазах Ван Хайдена: Бухгольц и Кольски еще ни о чем не подозревали, а с вершины горы на них уже катилась снежная лавина.
Архив управления полиции Гамбурга, комиссия по расследованию убийств
От: Сына Свена
Кому: Гаупткомиссару Йену Фабелю
Отправлено: 21 июня 2003, 21.30
Тема: ДОЧЬ ДАВИДА
ВООБРАЖАЕТЕ, ЧТО ВЫ В ОДНОМ ШАГЕ ОТ МЕНЯ? ОШИБАЕТЕСЬ, ЭТО Я В ОДНОМ ШАГЕ ОТ ВАС! Я УЖЕ ПОДАРИЛ ВАМ, ГЕРР ФАБЕЛЬ, МНОЖЕСТВО ЯРКИХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ. НО ТО, ЧТО СКОРО ПРОИЗОЙДЕТ, ДОСТАВИТ МНЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ И ОСТАНЕТСЯ В ВАШЕЙ ПАМЯТИ НАВЕКИ.
ЛОЖЬ – В ПРИРОДЕ ЖЕНЩИН. ОНИ ТАК И РОЖДАЮТСЯ СУЩЕСТВАМИ ХИТРЫМИ И КОВАРНЫМИ И ВСЮ ЖИЗНЬ ТОЛЬКО ЛГУТ И ДУРЯТ, ЛГУТ И ДУРЯТ. РАЗВЕ ЭТО НЕ ЧИСТАЯ ПОЭЗИЯ? СЫНУ СВЕНА ПРЕДСТОИТ РАСПРАВИТЬ ДЛЯ ПОЛЕТА КРЫЛЬЯ ДОЧЕРИ ДАВИДА.
СЫН СВЕНА.
Суббота, 21 июня, 22.00. Харвестехуде, ГамбургФабель старался, чтобы его команда действовала быстро, но без паники. Смысл электронного письма был кристально ясен. «Дочь Давида» означает еврейка. Еврейка Анна Вольф хотела обмануть Максвейна, и он собирался убить ее.
Попытки дозвониться до Анны ни к чему не привели. И теперь Фабель руководил штурмом квартиры Максвейна.
Сотрудник внешнего наблюдения подтвердил, что англичанин вернулся к себе в 17.56. С 19.30 в квартире горел свет. «Порше» Максвейна по-прежнему стоял в подземном гараже под домом.
Единственный выход из квартиры на четвертом этаже блокировали парни из мобильной оперативной группы, в бронежилетах и с автоматами. Двое из них по приказу Фабеля раскачали тяжелый таран и с одного удара вышибли дверь. Их товарищи тут же ворвались в квартиру с криками: «Полиция!»
Фабель сразу почувствовал, что в квартире никого нет. Быстрый осмотр подтвердил его догадку.
– Проклятие! – почти застонал Вернер Мейер. – Снова упустили! Как это могло случиться?
– Потому что отнеслись к делу не слишком серьезно, – сказал Фабель. – Не очень-то верили в то, что он убийца. Анна была права – в наблюдении нужно было задействовать больше людей.
Упомянув Анну, Фабель почти с ужасом уставился на Вернера. Тот ответил столь же смятенным взглядом.
– Велите ребятам срочно разыскать Анну! – приказал Фабель. – Пусть съездят к ней домой в Аймсбюттель.
Вернер Мейер схватил сотовый телефон.
– Шеф, идите сюда! – крикнула Мария. – Смотрите, что я нашла!
Она стояла в крохотной комнатке – скорее чуланчике, куда Максвейн умудрился втиснуть небольшой компьютерный стол и стул. Стены тайного кабинета были залеплены фотографиями, вырезками из газет и записками от руки. Две подсветки с потолка прицельно освещали центр этой «экспозиции» – вырезанную из дерева искаженную яростью рожу одноглазого Одина, точную копию той, что Фабель видел в книжке Отто. Здесь Максвейн организовал себе свой особый мирок. Здесь он отделялся от падшего современного мира и уходил в чудесное прошлое. Фабель мог только гадать, сам ли Максвейн придумал себе это иллюзорное убежище или по коварной подсказке Витренко.
Чуть ниже деревянной маски Одина мерцала металлическая бляха уголовного розыска – овальный выпуклый щит с рисунком. Именно эта бляха открыла ему дверь в квартиру Ангелики Блюм.
Мария пригнулась к одной из газетных вырезок на стене и воскликнула:
– О, да это же про вас!
Это была статья годичной давности из «Гамбургер моргенпост». Несколько колонок текста об аресте Маркуса Штюбке и большая фотография героя – первого гаупткомиссара Фабеля. Штюбке выследил и убил гамбургскую сенаторшу Лизу Келлманн.
Остальные вырезки были посвящены истории викингов. На нескольких картах Европы стрелки показывали маршруты их походов и набегов.
– Обратила внимание, что тут отсутствует? – спросил Фабель у Марии.
Она кивнула:
– Нет рисунков или фотографий жертв. Нет ничего, что принадлежало убитым и было взято в качестве трофея.
– Вот именно.
Серийные убийцы, как правило, пытаются установить «отношения» со своими жертвами, даже если все «знакомство» исчерпывалось актом убийства. Поэтому они сохраняют материальные напоминания о процессе подготовки и сувениры с места преступления. Но в квартире Максвейна не было ничего, связанного с Урсулой Кастнер, Ангеликой Блюм или Тиной Крамер. Не было их фотографий, тайком сделанных до убийства. Не было ни клочка одежды. Не было никаких других трофеев.
– Все свидетельствует о том, что он не сам выбирал жертв, – сказал Фабель. – Он действовал по указке своего духовного руководителя Витренко, который заместил в его сознании никчемного истинного отца, игнорировавшего существование сына.
Еще кое-что бросилось в глаза Фабелю.
– Здесь нет ни документов из квартиры Ангелики Блюм, ни пропавшей видеокамеры. Значит, Максвейн все это кому-то передал. Ему каждый раз говорили, кого убить и что взять с места преступления.
За спиной Фабеля возник Вернер Мейер. Втроем в комнатке-чулане было нестерпимо тесно, и Фабель кивком скомандовал всем выйти в гостиную.
– Я насчет Анны, шеф, – буркнул Вернер Мейер. – Ничего хорошего. Ребята уже у нее в квартире. Анны нет. Зато есть ее сумка и сотовый телефон.
Суббота, 21 июня, 22.00. Эльба у моста Ландунгсбрюкен, ГамбургФранц Кассель снял форменную фуражку и привел рукой по вспотевшей лысине. Жаркий день сменялся теплой ночью. Дежурство подходило к концу, можно было помечтать о кружечке-другой холодного пива. Отработали без особых происшествий, и Франц безмятежно наслаждался теми бесхитростными вещами, которые увлекли его на службу в речную полицию: плеском волн, музыкой пароходных гудков, скрипом пришвартованных лодок и катеров. До сих пор его поражало, что Гамбург с воды кажется совсем другим – ничего общего с тем городом, который он знал как пешеход. Приятно видеть родной Гамбург во всем его многообразии.
Жаль только, не все разделяли его восторженно-романтическое отношение к службе в речной полиции. Тот же обермейстер Гебхард, рулевой патрульного катера «ВС-25», воспринимал службу как скучную обязанность. После всего лишь трех лет в речной полиции он снова и снова заводил разговор о желании перейти в мобильную оперативную группу на суше – там, мол, интереснее. Ага, вместо того чтобы летать по водным просторам на катере, он хотел бы бегать в бронежилете и с автоматом по темным задворкам и смрадным коридорам!..
Кассель не без раздражения следил за тем, как Гебхард подруливает к берегу. Все вроде бы по правилам, но с мельчайшими огрехами, которые человек с природным чувством воды никогда не позволит себе. Кассель считал, что у него самого это «чувство воды» имеется; он ощущал реку как живое существо, а катер – как продолжение самого себя. А для Гебхарда Эльба была просто незаасфальтированной автострадой, по которой он гонял в автомобиле странной формы и с винтом сзади. Сравнивать полицейский патрульный автомобиль и речной катер – кощунство!
Ход его мыслей нарушил прогулочный катер вдали – он показался ему знакомым. Кассель взял бинокль и проверил свое предположение. Так и есть – тот самый, за которым его просили проследить накануне вечером. И хозяина которого он вчера оштрафовал за стоянку в фарватере с потушенными огнями.
Кассель показал Гебхарду на прогулочный катер и велел, не привлекая внимания, следовать за ним – на безопасном расстоянии.
– Шеф, у нас же смена закончилась! – возмутился Гебхард.
Кассель молчал.
Гебхард вздохнул, огорченно передернул плечами, но подчинился и стал разворачивать патрульный катер.
Кассель мог только гадать, по-прежнему ли фрейлейн из полиции интересуется этим суденышком. Однако лучше перестраховаться. Он взял радиотелефон и попросил срочно соединить его с оберкомиссаром Марией Клее из комиссии по расследованию убийств.
Суббота, 21 июня, 22.00. Эльба у ГамбургаКогда Анна приходила в себя, она не испытывала ничего, кроме растерянности. В нормальном состоянии человек никогда не испытывает растерянность в чистом виде – она всегда соединена с другими эмоциями. Вы растерянны и сердиты, вы растерянны и обрадованны, вы растерянны и испуганны, вы растерянны и смущены… Анна же ощущала ничем не окрашенное смятение – такое, наверное, испытывает амеба, попадая из привычной среды в другую. Однако моменты ясности были редки – как просветы в густой пелене облаков. Кусочек неба – и опять мрак.
Однажды она открыла глаза и узнала интерьер максвейновского катера. Ее руки были связаны за спиной, а сама она лежала на кровати лицом вверх. Анна ясно понимала, где она находится и что случилось. Максвейн проник в ее квартиру, подмешал наркотик в бутылку минеральной воды в холодильнике. Вышел, подождал на лестничной площадке, затем постучал в дверь. У нее не было оружия. Не было и сотового телефона. Фабель отпустил ее отдыхать, и теперь никто не знает, что она похищена; ее не хватятся еще много часов. Ей предстоит выкручиваться в одиночку…
