Эдди Шах - Оборотни
— Подождите, — распорядился Кой. Затем Эдем услышал, как он разговаривал с кем-то в комнате, причем голос его был приглушен рукой, прикрывавшей трубку. — Вам нужно приехать сюда, — сказал он наконец.
— Не сейчас. Я хочу немного отдохнуть. Но нам следовало бы немедленно переговорить.
— Хорошо. Я перезвоню вам через пять минут.
Эдем усмехнулся и положил трубку. Они явно отключали подслушивающий аппарат. Американцы не должны знать, что их секретами кто-то интересуется.
Спустя пять минут телефон позвонил. Это был Кой.
— Теперь линия свободна, — сказал он. — Расскажите мне об их затруднениях.
Как можно кратко, Эдем рассказал Кою о компьютерном вирусе, о смерти американских агентов и о разговоре Триммлера с Гуденахом. Он даже поведал ему о Фруктовом Соке и о том, как произошло убийство Триммлера. Но он совсем не упоминал ни о Нордхаузене, ни о вовлеченности русских. Если британская секретная служба подключится к делу, она станет придерживать ЦРУ и предоставит ему то время, в котором он нуждался. Все эти органы безопасности любят сплетни, особенно в отношении своих же союзников.
— В форме свастики? — воскликнул Кой, когда он закончил. Эдем не ответил, и он продолжал: — Отвратительно, даже для янки. Все это известно вам от нее?
— Нет, — решительно соврал Эдем. — Я слышал различные разговоры между ней и другими сотрудниками ЦРУ.
— Но почему она поехала с вами?
— Она знала, что я уезжаю. И я вынудил ее.
— Принуждали во время всего пути через Атлантику? — последовал недоверчивый вопрос.
— К этому времени, думаю, она решила, что могла бы тоже продолжить работу. В конце концов, она человек из команды. Может быть, она просто хочет выяснить, что происходит.
— Это возможно. — Кой сделал паузу, и Эдем ждал, пока он продолжит. — Интригующая история, — сказал он наконец.
Эдем про себя ухмыльнулся. Он одержал верх.
— А теперь мне нужно поспать, — сказал он в надежде выиграть нужное ему время.
— Конечно. Будет правильней, кстати, не сообщать этой женщине о нашем разговоре. Более того, скажите, что мы не связывались с вами.
— Понятно. — Еще как понятно. Теперь начнется болтовня в «М-15», «М-16» и других более мелких разведывательных подразделениях. Им будет приятно смотреть, как янки, сами выбираются из этой дыры. И можно было бы добавить перцу в эту игру, если бы удалось удерживать женщину от контактов с ними, от проявления собственной воли. — Между прочим, ваш парень в зале челночных полетов был очень уж заметен.
— А она его видела?
— Видела.
— Жаль. Но если вы не будете высовываться, скажите, что за квартирой ведется наблюдение, она примет это. Поиграйте с ней немного.
Очень умно, подумал Эдем. Смогла бы она действительно поверить в это, после того как наружники показали себя?
— Прекрасная идея, — сказал он.
— Хорошо. Мы свяжемся с вами сегодня вечером.
— Завтра это удобней сделать. Я хочу немного поспать. А остальную часть дня я собираюсь чем-нибудь занять ее. Вечерний звонок лишний раз ее насторожит.
— Ну что ж, оставляем на утро.
— И не могли бы вы поставить кого-нибудь для наблюдения? Я не хотел бы, чтобы она улизнула, когда я буду спать. — Это должно произвести на нее впечатление.
— Хорошая идея. — Оба они знали, что квартира уже под наблюдением. — Переговорим с вами завтра и дадим инструкции.
Эдем положил трубку и прошел к входной двери. Он включил все сигналы охраны у двери и окон, прежде чем пройти к кровати и растянуться на ней. Но еще до этого он убедился, что его коричневая сумка была на месте.
Лили пришла в шесть часов вечера, открыв дверь своим запасным ключом, и застала Эдема под душем. Она оставила для него чашку чая на столике у кровати и прошла на кухню приготовить ужин.
— Что, наша гостья все еще спит? — спросил он, появившись на кухне в своем махровом халате с чашкой чая в руке.
— Совсем отключилась, — ответила Лили. — Когда ее следует разбудить?
— Дайте ей еще часок поспать. Она провела без нормального сна почти двое суток.
— Приготовить чай или кофе?
— Она же американка.
— Следовательно, кофе.
— Без кофеина.
— У нас такого нет. — Она улыбнулась, когда Эдем бросил озадаченный взгляд.
— Нужно всегда называть только реальные вещи. А что, по вашему мнению, хотела бы она поесть вечером?
— Бифштекс и почки? — вопросительно произнес он.
— Остается не очень-то много времени. Но я постараюсь управиться.
— Спасибо. — Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку. — Хорошо быть дома.
— Ваши почтовые поступления в кабинете. По большей части счета, как я могла разглядеть.
Некоторые вещи никогда не меняются. Он надел прохладную хлопчатобумажную рубашку из серой ткани и свободные хлопчатобумажные штаны. Кожаные туфли без шнурков были старой и удобной парой. Наконец удовлетворившись своим внешним видом (волосы его, как всегда, были хорошо уложены и смягчены бриолином), он прошел в кабинет и просмотрел почту. Обычные объявления, несколько неинтересных для него приглашений, пачка счетов. Подписав счета для Лили за газ, электричество и другие услуги, он отправился опять на кухню.
Билли уже присоединилась к домоправительнице, и они явно ладили. Лили занималась пирогом из бифштекса и почек, Билли ей помогала.
— Хорошо поспали? — сказал он.
— А разве не видно? Это ваша постоянная пища? — поинтересовалась совершенно отдохнувшая Билли.
— Когда я дома, то да.
— А вы не хотели бы переехать в Калифорнию? — спросила она у Лили.
Пожилая женщина улыбнулась и покачала головой.
— Вы не смогли бы прокормить ее, — пошутил Эдем.
Ужин, появившийся на столе час спустя, был, как и ожидалось, хорош.
— Пенни за слово, — сказал Эдем, когда они наполовину закончили есть, а Билли не сказала ничего.
— Отчаяние, — произнесла она.
— Не говорите этого Лили. Она подумает, что вы про еду.
Билли улыбнулась и покачала головой.
— Лили прелесть. И такова же ее еда. Нет. Я просто думала… о своем одиночестве. Я хочу сказать, что я одинока с тех пор, как покинула Питера. Я жила с некоторыми парнями… Гейри был последним. Конечно, я могла бы обойтись и без них. Я просто избегала одиночества. Понимаете, когда у вас нет цели, легко искать что-то… Я не знаю. — Она сделала паузу. — Нечто такое, что тебе могут дать другие люди. Видите ли… Мне никогда не удавалось объяснить свои чувства. Никогда. Вероятно, поэтому я такая взвинченная.
— Продолжайте.
— При всех его ошибках, при всем его крике и визге, при всей его отвратности, мы достигали таких высот, которых я себе никогда не представляла. И мне отчаянно не хватает его. Старый потаскун, тщеславный Питер. Правда ничего не изменяет… в настоящей любви. Заменители никогда не срабатывают. Как бы вы ни старались и не пытались, чтобы они сработали. Может, мы и влюбляемся раз в жизни. Наверное, мы не можем победить свои неудачи. Или не хотим. — Она понурила голову.
— Когда я впервые встретился с вами, я принял вас за человека, потерявшего вкус к жизни.
Она подняла глаза.
— Что вы имеете в виду?
— Потухшего человека. Некурящего, непьющего, лишь принимающего пищу, которая ему рекомендована врачом.
— Спасибо за такое определение.
— Не бойтесь моих слов. Как я сказал, таково было мое впечатление, когда я впервые встретил вас.
— А теперь?
— Вы в порядке.
— Получу ли я за это медаль или еще что-нибудь?
— Что-нибудь еще.
Она рассмеялась.
— Знаете, — произнесла она через некоторое время. — Я получаю удовольствие… Мне кажется, что прошлое не имеет такого уж значения, в конце концов.
— Что же наводит вас на такие мысли?
— Вы. И это место.
— Не понимаю.
— Вы научились жить в одиночестве. Нет, я говорю неправильно, дело не в одиночестве. Вы просто научились жить один. Большинство из нас на это не способны.
— Я научился этому в молодые годы. Понятие «одиночество» слишком всеохватывающее. Одиночество превращается в озабоченность. Это какой-то демон, захватывающий ваше воображение. Я умею игнорировать это, создавать свои собственные ценности. Это единственная возможность преодолеть одиночество.
Потом Билли помогла убрать со стола, а Эдем закончил список поручений для Лили. Можно было перейти в гостиную, где стоял большой кофейник.
— У нас нет кофе без кофеина, — сказал Эдем, когда Лили принесла кофе.
— Не важно. Приятно снова попить настоящий кофе. — Билли, заметив, что Эдем и Лили обменялись быстрыми взглядами, улыбнулась. — Не всегда же я была человеком, лишенным вкуса к жизни, какой вы меня представили.
— Может быть, сигарету? — быстро прореагировал он.
— Нет. Эту черту я еще переступить не готова.
