Колин Маккалоу - Неприкрытая жестокость
— Верно, — серьезно ответил Кармайн.
— Здесь Голубого Мишку тоже нельзя оставлять.
— Его сегодня отвезут в банковское хранилище, сэр. Я заполню необходимые бумаги и передам вам, чтобы вы могли забрать Тедди в ваше хранилище.
— Что вы думаете, Кармайн? — спросил ММ, когда они вышли.
— О чем, мистер президент?
— О доме для Голубого Мишки.
— Попросите вашу жену возглавить утвердительный совет. Она добьется успеха.
— У тебя прекрасный дом, — сказал Фернандо Васкес Кармайну в субботу вечером, с удобством расположившись в его кабинете. — Столько произведений Востока, такие насыщенные цвета.
— И подобно жителю Древнего Рима, я сам занимался декором, — сказал Кармайн с довольной улыбкой.
Приглашение на ужин для Фернандо и его жены заставило себя ждать дольше, чем позволяли приличия, но Дездемона только в начале декабря снова стала сама собой.
Сейчас она расположилась на кухне вместе с Соледад Васкес, оставив мужчин наслаждаться портвейном и сигарами.
— Морин Маршалл считает, что Кори повысили, — с усмешкой сказал Фернандо.
— Его зарплата немного выросла, — заметил Кармайн. — К тому же он получил очень красивую форму. Думаю, пройдет месяцев шесть, прежде чем Морин опять начнет болтать о пренебрежительном отношении к ее мужу.
— Знай своих врагов в лицо, — сказал Фернандо.
— Но она ведь не прорвется через твою оборонительную систему, верно?
— Ни за что. Она не знает меня так, как вас всех. Большая часть ваших неприятностей происходит из-за дружественных отношений, доходящих до фамильярности, — отсюда и неуважение. Моя сильная сторона в большой численности моих людей.
— Могу понять смысл и значение твоих аргументов, но не забывай: Кори был полицейским одиннадцать лет. Некоторые из твоих старших по званию знают его очень хорошо.
Фернандо рассмеялся:
— Я в состоянии справиться с Кори, и с Морин тоже.
Соледад Васкес обладала стройной, красивой фигурой и сильным характером, который присущ всем женам амбициозных мужчин. Дездемона почувствовала практически сразу и признала, что у нее такого характера нет. Однако, благодарение Богу, и Кармайн не столь амбициозен. Хотя и его иногда несет, ведь он очень любит свою работу. Прислушиваясь к открытой, но не простодушной болтовне Соледад, Дездемона с легкостью увидела взлет карьеры Васкеса и, читая между строк, поняла предубеждения и обиды, которые одолевали эту пару с испанскими корнями. Фернандо и Соледад Васкес приехали сюда, чтобы обосноваться и дать своим детям преимущества жизни среднего класса.
Светлая кожа и высокий рост Дездемоны восхитили гостью.
— Твоя кожа цвета молока! — воскликнула Соледад.
— Я почти не видела солнца, когда была ребенком, — с улыбкой ответила Дездемона. — В той части Англии, откуда я родом, много дождей и мало солнца. А что касается роста — среди моих предков есть викинги.
Дети Васкесов — две девочки и мальчик — были старше сыновей Дельмонико, но не настолько, чтобы возраст стал преградой для зарождающейся дружбы. Первый раз за время ее жизни в Америке Дездемона нашла себе подругу, не связанную семейными узами с огромной семьей Кармайна. Соледад тоже была здесь чужестранкой, и держаться вместе стало их закономерным желанием. К тому же им нравилось, что они настолько разные: от роста и цвета кожи до воспитания и национальности.
Васкесы купили дом на Ист-Серкл, через четыре дома от них, что подразумевало наличие причала и навеса для лодок.
— Мне они понравились, особенно Соледад, — сказала Дездемона Кармайну, когда их гости отправились домой пешком.
— Отлично! — не кривя душой, ответил Кармайн. — Как твое расположение духа?
— Можно сказать, вернулось в норму. Нет, оставь тарелки, — внезапно рассердилась она. — Завтра утром придет Доркас и все уберет.
Они пошли в детскую, чтобы проведать мальчиков.
— Я так и не смогу в должной мере отблагодарить мою тетю Маргарет, — сказала Дездемона шепотом.
— Ты уже решила, что делать со своим наследством? — спросил Кармайн, когда они добрались до спальни.
— Да. Я найму прислугу. По логике следовало бы отложить деньги на колледж, но я почему-то сочла, что помощь по дому будет полезней. Я же помешана на чистоте.
— Все, что делает тебя счастливее, важнее всего остального. Я люблю тебя, миссис Дельмонико.
Она прижалась к нему:
— И я тебя люблю, капитан.
— Как ты сейчас смотришь на вопрос оружия?
— Нормально. Перестрелка в школе Тафта помогла мне кое-что понять. В сравнительно молодые страны съехались люди из совершенно разных мест. Рабство тоже было этапом становления и развития человечества, хоть и невольным. Все разрешится, хотя и не в ближайшее время.
Он крепко ее обнял:
— Ты не хочешь от меня уйти?
Она в удивлении вскинула голову:
— Кармайн! Что заставило тебя так подумать? Бог мой, какой сильной была моя депрессия! — Дездемона прижалась к нему теснее. — Теперь, когда Алекс отлучен от груди, я полна сил, честно.
Больше они не разговаривали. Слова — лишь звуки. Страсть, нежность, очарование знакомых прикосновений и восторг иногда говорят больше любых слов.
До самого Рождества декабрь лихорадило расовыми возмущениями и несколькими попытками бунтов, спровоцированных «ВЧЛ»; попытки эти ни к чему не привели, что можно было списать на небольшой размер города и хорошую работу полиции. Полицейские Холломена были очень загружены работой.
И, как обычно бывает с людьми, личные горести, проблемы и дилеммы перевешивали все остальное; семейный бюджет был главнее национального и собственные доходы становились ценнее чьих-то миллионов.
Для Кармайна в конце года неизбежно смешались и личные, и профессиональные интересы. Дездемона снова почувствовала себя хозяйкой дома — никаких приступов отчаяния и сомнений в своих способностях. Но, обжегшись, жена Кармайна утратила последние крохи своей независимости. Она была теперь неразрывно связана со своей семьей и больше не рвалась к былой свободе, лишь иногда вспоминая ее. Для самого Кармайна эта жизнь, когда он наблюдал, как подрастают сыновья и меняется жена, стала практически идеальной, потому что он чувствовал, что они все больше в нем нуждаются.
Его люди привыкли к новой расстановке сил, хотя некоторые из старших полицейских замечали, что детективы сторонятся Кори Маршалла как прокаженного. Такое не забывается, он всегда будет нести крест осуждения за самоубийство Морти Джонса и судьбу его детей. Тем не менее он стал хорошим старшим лейтенантом для такого властного начальника, как Фернандо Васкес. А так как у Кори в подчинении было полно народу, бумажная работа стала теперь для него сущим пустяком.
Вопрос с положением Хелен Макинтош был успешно разрешен благодаря ее способности поглощать неимоверное количество информации. Когда Кармайн сказал комиссару, что считает ее готовой к дальнейшему продвижению уже к концу января, Сильвестри с готовностью согласился, подготавливая себя к битве с Хартфордом по поводу нового стажера. Если он привлечет на свою сторону ММ, победа будет обеспечена.
Судья Твайтес дал свою оценку Хелен.
— Она — дикая, — сказал он, делая глоток за Рождество в своем кабинете.
— Интересное слово, — заметил Кармайн.
— Дикая и столь же хитрая. Она способна избежать любой уготованной для нее ловушки. — Его пронзительные мудрые глаза сверкнули. Он сделал еще глоток кентуккского бурбона. — Потрясающий инстинкт для убийцы.
— Вы говорите так, словно она — преступник, Даг, — сказал Сильвестри.
— Она им стала бы, если бы не воспитание. Атак гарантирую, что она станет губернатором штата еще до сорока пяти лет.
— Губернатором какого-нибудь другого штата, — добавил Кармайн. — Она отправляется в полицейский участок Манхэттена.
— Вот вам и доказательства, — сказал судья усмехнувшись. — И все для того, чтобы вернуться туда, откуда приехала, но в другом качестве.
Люди стали смотреть на нее иначе, с тех пор как она убила Курта фон Фалендорфа. Хелен никогда еще не осознавала этого настолько ясно, как находясь среди мужчин-детективов. Правда, это не относилось к Эйбу Голдбергу, чей профессионализм позволял ему скрывать все эмоции, и к капитану Кармайну Дельмонико, который, как чувствовала Хелен, прекрасно понимал ее непростую ситуацию, потому что его жене дважды угрожал оружием убийца. Что касается самого Кармайна, то какой-то суеверный атавизм, сидящий глубоко в нем, говорил ему, что Хелен отвела опасность от Дездемоны.
С остальными — полная безнадежность. Ник, Донни, Лиам, Тони и Базз смотрели на нее с опаской, избегали оставаться с ней один на один и сразу же прекращали разговор, когда она появлялась в зоне видимости. Она презирала их, считая мужскими особями с Ноева ковчега; они верили, что женщина должна посвятить себя кухне и детям. «Что ж, пусть остаются шовинистскими свиньями!» Она находилась под защитой капитана Дельмонико и была в лучших с ним отношениях, чем они.
