Патриция Корнуэлл - Черная метка
– Во сколько вы ушли? – спросила я, когда прекратился перезвон.
– Примерно в девять.
– Брей когда-нибудь делала покупки в "Куик-Кэри"?
– Возможно, она туда заезжала, – ответила Андерсен. – Но как вы убедились на кухне, она редко готовила или ела дома.
– А ты, наверное, все время приносила продукты, – добавил Марино.
– Она никогда не платила за них. А я зарабатываю не так много.
– А как насчет дохода от продажи лекарств? Что-то я не понимаю, – сказал Марино. – Ты хочешь сказать, что она с тобой не делилась?
– Мы с Чаком получали по десять процентов. Остальное я приносила ей в конце недели, в зависимости от того, когда поступали лекарства из морга. А иногда я забирала кое-что с места преступления. Когда приходила, никогда не оставалась надолго. Брей всегда спешила. Вдруг у нее появлялась куча дел. А мне нужно выплачивать кредит за машину. На это уходили мои десять процентов. Ей-то было все равно. Она не знает, что такое выплачивать кредит за автомобиль.
– Вы с ней ссорились? – спросил Марино.
– Иногда. Мы спорили.
– Вчера вечером вы поспорили?
– Наверное.
– О чем?
– Мне не понравилось ее настроение.
– А потом что?
– Я ушла. Я уже говорила. У нее были срочные дела. Она всегда первой решала, когда прекратить спор.
– Вчера ты ездила на арендованной машине? – осведомился Марино.
– Да.
Я представила, как убийца наблюдает за отъездом Андерсон. Он прятался неподалеку, где-нибудь в темноте. Они с Брей были в порту, когда пришел "Сириус", и убийца приплыл на нем в Ричмонд под личиной моряка Паскаля. Возможно, он ее видел. Наверное, видел Брей. Его наверняка заинтересовали все, кто приехал расследовать его преступление, в том числе Марино и я.
– Детектив Андерсон, – сказала я. – Вы когда-нибудь возвращались, чтобы еще раз поговорить с Брей?
– Да, – призналась она. – С ее стороны было несправедливо просто так выставлять меня за дверь.
– Возвращались часто?
– Когда сердилась.
– Что вы делали? Звонили в дверь? Каким образом давали знать, что вернулись?
– Что?
– Мне кажется, полиция всегда стучится, во всяком случае, когда приходит ко мне, – сказала я. – Они не звонят в дверь.
– Все потому, что в половине хибар не работают звонки, – вставил Марино.
– Я стучалась, – ответила она.
– Как стучались? – спросила я, в то время как Марино закурил, позволяя мне вести допрос.
– Ну...
– Два, три раза? Громко, тихо? – пояснила я.
– Три раза. Громко.
– И Брей вас впускала?
– Иногда не впускала. Иногда просто открывала дверь и говорила, чтобы я шла домой.
– Она спрашивала, кто там или что-нибудь в этом роде? Или просто открывала дверь?
– Если она знала, что это я, просто открывала.
– Ты хочешь сказать, если она думала, что это ты, – заметил Марино.
Андерсон поняла, куда мы клоним, и замолчала. Она не могла продолжать. У нее перехватило горло.
– Но вы не возвратились вчера вечером, не так ли? – спросила я.
Ее молчание было ответом, который мы надеялись получить. Она не вернулась. Не постучала сильно три раза. Это сделал убийца, и Брей не раздумывая открыла дверь. Возможно, она уже начала что-то говорить, продолжая начатый спор, когда чудовище неожиданно вломилось в дом.
– Я ничего ей не сделала, клянусь, – сказала Андерсон. – Я не виновата, – повторяла она снова и снова, потому что не в ее привычке было брать на себя ответственность.
– Тебе чертовски повезло, что ты вчера не вернулась, – заметил Марино. – Если предположить, что ты говоришь правду.
– Я говорю правду. Клянусь Богом!
– Если бы ты зашла в дом, то могла стать следующей жертвой.
– Я не виновата!
– Ну, в какой-то степени виновата. Брей не открыла бы дверь...
– Это несправедливо! – воскликнула Андерсон и была права. Какие бы отношения ни существовали у них с Брей, они не были виновны в том, что на одну из них убийца устроил охоту.
– Итак, ты отправились домой, – сказал Марино. – Позже пыталась ей позвонить? Чтобы помириться?
– Да. Ее телефон не отвечал.
– Во сколько это было?
– Может быть, через двадцать минут после того, как я ушла. Позвонила еще несколько раз, потому что думала, она не хочет со мной разговаривать. Потом я начала волноваться, когда несколько раз позвонила после полуночи, но отвечал только автоответчик.
– Вы оставляли сообщения?
– Нет, не оставляла. – Она замолчала и сглотнула слезы. – А этим утром, примерно в половине седьмого, приехала проверить. Я постучала, но мне не открыли. Дверь была не заперта, и я вошла.
Она опять начала дрожать, глаза наполнились слезами.
– Я заглянула туда... – Ее голос поднялся и замолк. – И убежала. Я испугалась.
– Испугалась?
– Там кто-то был... Я чувствовала его ужасное присутствие в той комнате и боялась, что он все еще где-нибудь прячется... У меня в руках был пистолет, но я убежала и сразу уехала, однако по дороге остановилась у телефона-автомата и позвонила девять-один-один.
– Ну, нужно отдать тебе должное, – устало сказал Марино. – По крайней мере ты назвалась и не пыталась разыграть дурацкую комедию с анонимным звонком.
– Что, если теперь он придет за мной? – пробормотала Андерсон, которая сейчас выглядела маленькой и совершенно разбитой. – Я бывала в "Куик-Кэри". Иногда останавливаюсь там по дороге. Разговаривала с Ким Люонг.
– Очень любезно с твоей стороны рассказать нам об этом, – заметил Марино, и я поняла, каким образом Ким Люонг могла быть связана с этим делом.
Если убийца наблюдал за Андерсон, она могла непреднамеренно привести его к "Куик-Кэри" и первой ричмондской жертве. А может, это сделала Роза. Наверное, он наблюдал за нами, когда я провожала ее из офиса на стоянку или когда приезжала к ней домой.
– Мы готовы тебя посадить, если это поможет почувствовать себя в безопасности, – заявил Марино без тени иронии.
– Что мне делать? – заплакала Андерсон. – Я живу одна... Мне страшно, мне страшно.
– Преступный сговор с целью сбыта сильнодействующих препаратов и их фактический сбыт, – высказал мысль Марино. – Плюс их незаконное хранение. Это все твои преступления? Посмотрим. Поскольку вы с Чаки находитесь на государственной службе и положительно характеризуетесь, вам не назначат высокий залог. Вероятно, две тысячи пятьсот баксов, которые вы можете себе позволить, учитывая доходы от таблеток. Так что все нормально.
Я достала из сумочки сотовый телефон и позвонила Филдингу.
– Ее тело только что привезли, – сообщил он. – Хотите, чтобы я начал вскрытие?
– Нет, – ответила я. – Вы не знаете, где Чак?
– Он не пришел.
– Я так и знала. Если придет, усадите его у себя в кабинете и никуда не отпускайте.
Глава 41
Около двух часов дня я въехала на закрытую стоянку и остановилась рядом со старомодным черным катафалком, в задние двери которого двое служащих похоронной службы загружали тело, завернутое в пластиковый мешок.
– Добрый день, – сказала я.
– Добрый день, мэм. Как поживаете?
– Кого увозите? – спросила я.
– Строителя из Питерсберга.
Они захлопнули дверцы и начали снимать резиновые перчатки.
– Который попал под поезд. – Они говорили одновременно, не слушая друг друга. – Вот не повезло. Не хотел бы я так расстаться с жизнью. Всего вам хорошего.
С помощью магнитной карты я открыла боковую дверь и вошла в залитый светом коридор с покрытым обеззараживающим эпоксидным составом полом. На стенах были укреплены телевизионные камеры, позволявшие наблюдать за всеми, кто входит и выходит. Когда я заглянула в комнату отдыха, надеясь выпить кофе, Роза раздраженно нажимала на кнопки автомата с колой.
– Проклятие! – выпалила он. – Я думала, его починили. Она безуспешно нажала на рычаг возврата монет.
– Все то же самое. Что-нибудь когда-нибудь будет работать как следует? – пожаловалась она в пустоту. – Нажмите туда, нажмите сюда, и никакого результата – совсем как госслужащие.
Оно громко, безнадежно вздохнула.
– Все будет хорошо, – сказала я без особой веры. – Все нормально.
– Мне бы хотелось, чтобы вы отдохнули, – произнесла Роза.
– Мне бы хотелось, чтобы мы все отдохнули.
Кружки сотрудников висели на крючках рядом с кофеваркой, и я безуспешно попыталась найти свою.
– Ищите в своем туалете на раковине, где обычно ее оставляете, – посоветовала Роза.
Напоминание о суете нашего обычного мира вызвало долгожданное утешение, пусть даже короткое.
– Чак не вернется, – сообщила я. – Его арестуют, если уже не арестовали.
– Полиция уже побывала здесь. Я не стану о нем плакать.
– Я буду в морге. Вы знаете, чем я займусь, поэтому никаких телефонных звонков, если они не срочные.
– Звонила Люси. Сегодня она забирает Джо из больницы.
– Мне хотелось бы, чтобы вы некоторое время пожили У меня, Роза.
