Роберт Мазелло - Зеркало Медузы
Внезапно Сант-Анджело понял, почему нацисты приехали в замок Пердю.
— Я полагаю, вы можете догадаться, кто был узником той камеры, — сказал Майнц.
— Граф Калиостро.
Он уже не видел смысла разыгрывать из себя простака. Сами слова, сопровождаемые египетскими символами, были пустой тарабарщиной. Однако в нескольких фразах упоминался Сант-Анджело и Потерянный замок. Замок Пердю. Старый шарлатан воздержался от признания своего поражения, но оставил достаточно откровенные намеки. С таким же успехом он мог бы предоставить нацистам дорожную карту.
— Теперь вы должны понять, почему мы бросились сломя голову по этому следу. Рейхсфюрер Гиммлер питает огромный интерес к тайному знанию. Во всех частях света мы ищем артефакты, словно трюфели.
Профессор похрюкал, как свинья.
Сант-Анджело знал о пристрастиях нацистов. В качестве символа своей власти они использовали свастику — древний санскритский знак мира. Но их перевернутая свастика превратилась в нечто другое.
— Граф Калиостро был мастером египетских масонских лож, — с холодной улыбкой произнес Майнц. — Судя по документам, он хорошо знал вашего предка. Лично я не назвал бы их друзьями. Скорее они соперничали друг с другом, как два равных по силе профессионала. Вы согласны с моим мнением?
Маркиз хотел возразить, что профессор излишне преувеличивал способности Калиостро. Но в конечном счете он решил промолчать.
— Во всяком случае, Калиостро считал, что замок Пердю хранит могущественные секреты, — продолжил Майнц.
— Если это так, то они еще не раскрыты, — ответил Сант-Анджело.
Он попытался перевести разговор на другую тему, однако заметил, что профессор отвлекся. Майнц к чему-то прислушивался, насторожившись, как охотничий пес. Маркиз вдруг услышал странный звук — низкий гул двигателей небольшого самолета.
— Летит! — сказал профессор, торопливо выходя на балкон. — Он летит!
«Кто летит?» — с удивлением подумал Сант-Анджело. Сумерки сгущались, и далеко на западе маркиз увидел красные огни на крыльях самолета, направлявшегося к замку. Казалось, он возник из заходящего солнца. Самолет начал снижаться, пролетев чуть выше линии хребта. Теперь Сант-Анджело понимал, почему солдаты повалили дубы. Деревья могли бы помешать посадке. Внизу на лугу он увидел бронированные машины, которые были расставлены в две параллельные линии. Их фары отмечали границы импровизированной взлетно-посадочной полосы. В промежутках между машинами стояли солдаты, державшие в руках фонари и флаги.
Колеса самолета коснулись травы, он подпрыгнул и через миг покатился по земле. Выставленные закрылки гасили скорость движения. Несмотря на большое расстояние, Сант-Анджело увидел на фюзеляже нацистскую эмблему и бортовой номер 2600. Это число, по мнению фюрера, содержало какую-то мистическую силу, поэтому он приказал нарисовать его на своем личном самолете.
Неужели сам Гитлер прилетел в его замок?
Солдаты, словно светлячки, размахивали зажженными фонарями. Самолет, подпрыгивая на кочках, покатился по лугу. Когда до густого леса оставалось полсотни ярдов, он резко остановился. Его нос опустился, и хвост приподнялся, как жало скорпиона. После того как шум двигателей затих, два эсэсовца подбежали к пассажирскому люку и помогли опустить откидную лестницу. Офицеры — и среди них Гиммлер — выстроились перед самолетом в одну шеренгу и по стойке смирно ожидали выхода Гитлера.
В нараставшем мраке маркиз увидел небольшую фигуру, появившуюся в проеме люка. На фюрере была полевая форма горчичного цвета, бриджи, сапоги и фуражка. Даже с башни его лицо с темными глазами и характерными усиками можно было узнать безошибочно. Сант-Анджело заметил, что стоявший рядом с ним профессор, как и все эсэсовцы на поле, поднял руку в нацистском салюте. Гитлер ответил небрежным взмахом от локтя и зашагал к воротам замка в сопровождении французского атташе и нескольких офицеров.
— Вам оказана великая честь, — сказал Майнц. — Фюрер проведет эту ночь под вашей крышей.
Сант-Анджело не мог собраться с мыслями.
— Покажите ему что-нибудь! Порадуйте его какой-нибудь вещью!
Майнц, словно студент, ожидавший визита возлюбленной, вбежал в кабинет и начал перебирать фотографии.
— Вот, например, на этом снимке видна надпись «Малый дворец», — сказал он, протягивая фото маркизу. — А ниже Калиостро нарисовал иероглиф.
Иероглиф? Обычная ворона с распростертыми крыльями.
— Похоже на ворону.
— Конечно, похоже, — нетерпеливо согласился Майнц. — Три короткие вертикальные линии рядом с символом указывают на стаю. Этот снимок напоминает вам что-нибудь? Вы видели такой мотив в вашем замке? Возможно, на семейном гербе?
Малый дворец? Граф Калиостро, без сомнения, имел в виду Малый Трианон, подумал Сант-Анджело. Но он не стал делиться своей догадкой с профессором.
— Тогда посмотрите на этот глиф.
Майнц показал ему другую фотографию, с рисунком шакала. Голова животного была откинута назад, словно кто-то сломал ему шею.
— Он написал: «Мастер Потерянного замка одержал победу». Но победу над чем? Неужели над Анубисом? Египетским богом смерти?
Сант-Анджело прекрасно помнил их астральную битву в уютном гнездышке Марии Антуанетты. Очевидно, граф тоже помнил ее. Даже когда им овладело безумие.
Майнц передал ему несколько фотографий. Хотя маркиз не понимал смысл иероглифов, нацарапанных на стенах камеры, французские надписи давали точный перевод. Сант-Анджело чувствовал, что профессор ожидал от него помощи в их расшифровке.
— Взгляните на этот рисунок, — сказал Майнц, аккуратно придвинув к нему желтоватый лист бумаги.
Маркиз осмотрел набросок, сделанный серым углем и чем-то похожим на полоски высохшего красного вина.
— Я питаю большое уважение к французскому Национальному архиву, — продолжил профессор. — Но его работники могли тщательнее заботиться о таких редких и оригинальных документах.
На рисунке изображалась голова горгоны, подвешенная на цепочке. Надпись гласила: «Lo specchio di Eternita, ma non ho visto!» — «Зеркало вечности, не узнанное мной!» Профессор отдернул сырой воротник рубашки, прилипший к его толстой шее.
— Как видите, граф показал себя неплохим рисовальщиком. Скажите, вы когда-нибудь видели нечто подобное? Возможно, зеркало или амулет с головой Медузы? Я подозреваю, что эта вещь принадлежала вашему предку.
Ум Сант-Анджело метался, словно напуганная птица в клетке. Медальон, как обычно, висел на груди под рубашкой.
— Очевидно, Калиостро считал это зеркало могущественным амулетом, — добавил Майнц. — В течение четырех лет он рисовал на стенах камеры египетские символы и надписи. Обычно его инструментами были заостренные камни или кусочки угля. Но для этого рисунка он использовал единственный клочок бумаги и собственную кровь.
Так это была кровь, а не вино! Значит, граф в конце жизни понял истинную ценность «Медузы»? Судя по записям, Калиостро даже не догадывался о секрете медальона, пока маркиз не отнял его. А затем графа посадили в тюрьму, и он уже ничего не мог изменить. Возможно, это и свело его с ума. Злость побежденного мага, который выпустил из пальцев свое бессмертие.
— Ну, хватит, маркиз, — льстивым голосом произнес профессор. — Не притворяйтесь, что вы не смыслите в таких делах. Ваша библиотека служит еще одним доказательством того, что вы изучаете оккультные искусства. Возможно, вы даже мастер. Почему бы нам не стать союзниками? Мы могли бы многому научить друг друга.
О, да! Маркиз мог бы показать ему свои таланты! Прямо здесь и сейчас! Но профессор вдруг отвернулся, и на его лице появилось раболепное выражение. На лестнице послышались голоса, за которыми последовал грохот тяжелых сапог. Майнц развернулся и, несмотря на теплый вечер, вновь надел зеленую шинель без знаков отличия.
Первыми в кабинет вошли два эсэсовца. На их эполетах блестели зазубрины сдвоенной руны «зиг», которые выглядели, как молнии. Солдаты заняли позиции у двери, уступая место Гиммлеру. Тот, держа в руке бокал с вином, остановился на верхней ступени лестницы. Он внимательно осмотрел зеркальные стены и книжные шкафы, стол с бюстом Данте и фотографии из французского Национального архива. Он даже понюхал воздух, словно хотел уловить какую-то потенциальную угрозу или скрытую магическую силу. Затем рейхсфюрер вошел в комнату. Он даже не взглянул на Сант-Анджело.
— Вы что-нибудь узнали? — спросил он у профессора.
— На самом деле мы только начали, — ответил Майнц. — Я показывал маркизу некоторые материалы, которые мы недавно получили.
Гиммлер фыркнул при упоминании титула. Он взял рисунок из руки профессора, приподнял его двумя пальцами и повернулся к Сант-Анджело.
— Когда-нибудь видели это?
