Мишель Мартинес - Особо опасен
— Я надеюсь, что, когда все немного уляжется, ты хорошенько подумаешь и дашь Рендлу еще один шанс. Хотя надо признаться, я очень рада слышать твои слова. Честно говоря, я и в тебе сомневалась.
— Во мне?
— Ты знал то, что тебе не следовало знать. С ходу открыл тайник Роуда Раннера. Я посчитала это странным.
— Ну да, конечно. Чтобы такой тупица, как я, с ходу открыл тайник? Быть того не может!
— Я серьезно.
— И я серьезно.
— Что ты хочешь сказать? Разве не ты его открыл?
— Тайник открыл Бугай. Он вычислил код.
— Значит, ты мне наврал.
— Можно и так сказать — хотя ложь была совершенно невинная. Бугай работал на меня. Ну тот осведомитель, о котором ты спрашивала… В свое время хорошо работал, а потом оказался замешан в убийстве. Не отвечал на мои звонки. Подозрительно, верно? Если бы ты узнала, что я до него добрался, то заставила бы меня тут же посадить его за решетку, согласна?
— Согласна, — кивнула Мелани.
— Вот видишь. И была бы права. Особенно после того, как он в нас стрелял. Однако я понимал, что Бугай может вывести меня на Хирурга. Поэтому я вернулся в загородный дом Бенсона, оставил машину на дороге и накрыл его. Он сидел в доме Бенсона, болтал по мобильнику и лопал чипсы. В две секунды я его скрутил и заковал в наручники. Заставил открыть тайник — как доказательство честных намерений. А потом отпустил. Я знал, что тебе это не понравится, поэтому и промолчал. Но ведь он все сделал как надо. Вызвал подмогу и спас тебе жизнь.
— Он? Спас мне жизнь? Да ведь я сама сбросила сообщение на твой пейджер! — воскликнула Мелани.
— Я получил твое сообщение. Оно лишь подтвердило информацию, которую предоставил Бугай. Бугай позвонил мне, когда я сидел с Рендлом в службе безопасности. Мне пришлось примчаться сюда, вызвать подкрепление и подготовить захват. Поверь, ты очень обязана Бугаю.
— Да уж, и все под предлогом пойти пожрать.
Дэн смущенно засмеялся:
— Ну, вообще-то он успел перекусить до того, как позвонил. Так мы его и взяли — прямо с контейнером из китайского ресторанчика. Надеюсь, ему надолго хватит. Бугай сейчас сидит в полицейской машине в наручниках. За помощь следствию ему немного скостят срок.
— Может, мне стоит пойти пожать ему руку?
— Ну, так далеко заходить я бы не стал, — засмеялся Дэн.
Тут как раз приехала «скорая» за Софи.
Мелани вышла из подвала в вечерние сумерки и глубоко вдохнула. После дождя воздух был упоительно свежим и чистым, словно родниковая вода. Перед особняком стояли полицейские машины и кареты «скорой помощи», мигалки отражались в блестящем черном асфальте. До дома всего несколько кварталов, однако сначала нужно кое-что закончить здесь.
Зная, что должна дать подробные показания, Мелани направилась к кучке полицейских, разговаривавших возле машин. В одной из машин она заметила закованного в наручники Ромми, в другой — Бугая. Когда Мелани подошла, офицеры расступились, и из группы вперед выступила Бернадетт — в обтягивающих джинсах, спортивном пиджаке и сапожках на высоком каблуке. С распростертыми объятиями она поспешила навстречу.
— Мелани! Слава Богу! — воскликнула Бернадетт, обнимая подчиненную. — Я так за тебя переживала! Разумеется, только после того, как перестала злиться. Я ведь сняла тебя с расследования убийства Бенсона, так что даже не знаю, какого черта ты тут делала.
— А ты-то как здесь очутилась? — спросила Мелани, высвободившись из объятий начальницы.
— Твой муж позвонил. Он с ума сходит от беспокойства. Порывался сам поехать тебя искать, но я не дала ему адрес. Не хватало еще, чтоб штатские путались под ногами! Мелани, похоже, Стив тебя безумно любит. Он был в истерике.
Мелани холодно смотрела на босса. Бернадетт тоже отчасти виновата в том, что расследование едва не закончилось полной катастрофой. Ее легкомыслие позволило Ромми добраться до свидетелей. А упорное недоверие, даже после рассказа Мелани об отпечатках Рамиреса, позволило бандитам продолжать свое черное дело. Если бы Бернадетт раньше прислушалась к словам Мелани, невинных жертв могло бы быть меньше. Да и самой Мелани не пришлось бы пережить такой кошмар.
Бернадетт заметила каменное лицо Мелани и притихла.
— Не знаю, что у тебя в мыслях, подруга, но ты должна мне верить. Я ничего не знала.
Мелани уставилась на нее со злостью:
— Я верю, что ты ничего не знала. А должна была бы знать. После всего, что мне пришлось сегодня пережить, не надейся выйти сухой из воды.
— Да, я уже слышала. Никак не могу поверить, что ты застрелила Хирурга! Ну ты даешь! С этим парнем шутки плохи. Если бы ты его арестовала и дело дошло до суда, ты ведь все равно потребовала бы смертного приговора, верно? Результат тот же самый, только не пришлось годами возиться с апелляциями.
— Бернадетт, мне не до смеха.
— Ладно-ладно. Я вижу, что ты злишься. Что ты хочешь от меня услышать? Признание твоей правоты? — спросила Бернадетт.
— Да! Для начала.
Бернадетт раздраженно мотнула головой:
— Хорошо. Ты оказалась права, и я выношу тебе благодарность за блестящее проведение расследования. Но ты ведь понимаешь, что до сегодняшнего вечера твои теории выглядели полным безумием. В конце концов, я не могла не доверять Ромуладо. И дело даже не в наших личных отношениях, а в его пятнадцатилетнем стаже.
— Да брось, я назвала тебе все симптомы. Я даже рассказала об отчете дактилоскопической экспертизы, а ты мне не поверила.
— Теперь я признаю, что наделала ошибок. Наверное, мне следовало больше к тебе прислушиваться. Ромуладо обвинил тебя в карьеризме. Это походило на правду. Я ошибалась. Довольна?
Мелани могла бы порадоваться своей победе, если бы не почувствовала горечь, которую Бернадетт прятала за бравадой. Для шефини предательство Рамиреса обернулось личной трагедией такого масштаба, что Мелани не хотелось об этом думать. Кроме того, она и сама хороша: поверила Стиву и разочаровалась в нем. И наоборот, не доверяла Дэну, хотя и следовало. Так что она сама в мужчинах сплошь и рядом ошибается — ей ли читать Бернадетт морали.
— Спасибо, что признала свою неправоту, Берн, — обмякла Мелани. — Теперь я понимаю, почему ты доверяла Ромми больше, чем мне. Когда близкий человек врет прямо в глаза, тут кто угодно поверит.
— Мелани, люди могут обвести тебя вокруг пальца. Это один из горьких уроков, которые преподала мне жизнь. Ты никогда не знаешь другого человека настолько хорошо, как думаешь. — Бернадетт с тоской посмотрела в сторону полицейской машины, в которой сидел Рамирес.
— Мне жаль тебя, Берн.
Бернадетт выпрямилась:
— Незачем меня жалеть. Со мной все в порядке. Первым делом я позвоню и узнаю, можно ли записать тебя на посттравматическую психотерапию в полицейском управлении. И я хочу, чтобы завтра ты взяла выходной.
— Какой, к черту, выходной! Дел по горло. Во-первых, нужно подать прошение об освобождении Диаса, раз теперь мы знаем, что мальчишек из Флетлендса убил Хирург. И я должна еще проверить, как обстоят дела с «Секьюрилексом».
— Ах да, хорошо, что напомнила. С каких это пор ты стала начальником? Кто тебе позволил раздавать задания? — заявила Бернадетт.
Мелани засмеялась:
— Ты имеешь в виду Джо Вильямса?
— Вот именно. Я только что подписала ордер на арест какого-то Долана Рида — причем ордер подготовил Джо, а не ты.
— Ничего себе, темпы! Ну Джо дает!
— Как выяснилось, сегодня днем с повинной пришла еще одна свидетельница — она работает в фирме Рида…
— Сара ван дер Вере?
— Она самая. Рассказала какую-то жуткую историю о шантаже и самоубийстве. Пару часов назад полиция штата Коннектикут повязала Рида в его загородном поместье — пьяного в стельку и грозящего пустить себе пулю в лоб.
— Ого, какое скандальное дельце! Скандальное, и к тому же куча возни с бумажками. Джо вполне заслужил такое расследование.
— Да разве я возражаю? В этот раз так и быть, пусть он тебе поможет. Но в следующий — получишь выговор за нарушение субординации, поняла? — Улыбка на лице Бернадетт не вязалась с резкими словами.
— Так точно.
— Хорошо. — Улыбка начальницы стала грустной, а потом совсем погасла. — Слушай, мне надо разобраться с Ромуладо. Ему, конечно, придется признать себя виновным, но я помогу ему найти приличного адвоката. В общем, я пошла.
Бернадетт глубоко вздохнула и направилась к полицейским машинам. Мелани смотрела ей вслед со смесью легкого разочарования и — куда деваться? — безусловного уважения. Бернадетт ничем не проймешь.
Мелани разглядывала запруженную людьми улицу с ощущением неясного беспокойства. Когда она увидела Дэна, разговаривавшего с офицером полиции, у нее гора с плеч свалилась — сама того не сознавая, она высматривала именно его.
