Кэти Сьюэлл - Западня
Как только они вышли на чистые замерзшие воды, идти стало легче. Они медленно передвигались в полном молчании, Чарли шел впереди и хромал все заметнее, по мере того как уставал. Через полмили путешествия по морскому льду он остановился, чтобы свериться с компасом, потом повернул на сорок градусов западнее, и они прошли еще около трехсот ярдов.
— Здесь, — внезапно сказал Чарли. — Вот здесь меня нашли.
Давид осмотрел унылую пустынную местность. Он чувствовал себя очень неуютно на этом бескрайнем арктическом море. Каждую минуту что-то трещало и грохотало, как гром, лед поднимался или опускался с приливом. Треск, похожий на выстрел, испугал Давида, так же, как и шипение в трещине, пробежавшей по льду. Чарли не обращал внимания на все эти звуки, и Давид пытался следовать его примеру, но открытое пространство, отсутствие барьеров и желание побежать и спрятаться где-нибудь все больше угнетали его.
Еще дальше в море поднимался покрытый льдом остров, и далекие айсберги, стоящие неподвижно плотным занавесом замерзшей морской воды, выглядели зловеще, невзирая на свою сверкающую красоту. За этими айсбергами могло скрываться сколько угодно белых медведей, изголодавшихся за долгую темную зиму. Давида вдруг охватил ужас, когда он представил чудовищную беспомощность Чарли, ему отчаянно захотелось подхватить мальчика на руки и бежать по льду назад.
— Ты хочешь рассказать мне об этом? — спросил Давид, стараясь скрыть охватившую его панику. Он старался дать Чарли возможность самому контролировать ситуацию. В конце концов, именно на мальчика охотился медведь, именно его тело рвали на части челюсти огромного зверя. Ему нужно было услышать об этом. И все же было страшно выслушать рассказ сына о его схватке со смертью.
— Я хочу тебе рассказать, — признался Чарли, — но не сегодня. Сейчас мы просто посмотрим на это место, ладно?
— Хорошо, Чарли. Отличная идея. Когда ты будешь готов, я хочу услышать об этом, узнать, что случилось, каждую деталь.
— Я не боюсь, — поспешил заверить его мальчик. — Мне не трудно говорить об этом, и я не боюсь снова идти на охоту в одиночку. Я пойду, как только смогу полностью доверять своей новой ноге.
— Правда? — Давид с опаской посмотрел на него. — А как ты будешь защищаться, если… такое случится еще раз?
— Собаки, — ответил Чарли. — Я собираюсь завести себе хорошую свору сибирских хаски, самых выносливых собак на свете.
— Хорошая идея, — признал Давид. В конце концов, одна-единственная раненая собака победила большого самца белого медведя и спасла Чарли от участи быть съеденным живьем. Вселялся ли в нее дух Ангутитака или нет, но она задержала свою собственную смерть до тех пор, пока медведь не сдался. Собака отдала свою жизнь за хозяина. Медведь, возможно, все еще бродит где-то там, и, несомненно, он помнит собаку, которая разорвала ему жилы на задней ноге.
— Но ни одна собака не заменит ту, которая меня спасла, — признал Чарли. — Я бы отдал свою вторую ногу, чтобы вернуть ее.
Давид кивнул. Он подумал о Торне, который пытался показать ему дорогу к своему умирающему хозяину. Лучший друг человека на этой бесплодной опасной земле.
— Но я никогда не буду охотиться на медведя, — добавил Чарли. — На самом деле, не думаю, что я хочу кого-нибудь убить. Разве что буду умирать с голоду. Как тот медведь. Когда голоден, нужно поесть, — засмеялся Чарли. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но я не держу зла на того медведя.
Поднялся ветер, и крошечные снежинки закружились вокруг их щиколоток. Они еще немного постояли там. Давид обнял своего сына за плечи. Но с ветром мороз мгновенно пробирался под одежду, и тело коченело.
Быстро, как только могли, они зашагали к берегу. На этот раз Чарли позволил Давиду подсаживать его через самые крутые ледяные торосы. Они пробирались через них в молчании. Лицо Чарли было напряжено и сосредоточено, они с трудом держались друг за друга руками в толстых перчатках. Быстро темнело, ветер усиливался, и резкими порывами мел мелкий сухой снег по земле. Замерзшие, ослепшие от мелких льдинок, они, спотыкаясь, брели по направлению к студии Уйарасук. Отдаленное эхо ритмичных ударов молотка по долоту давало понять, что они вернулись домой, живые и невредимые.
* * *Внушительное тело Брюса Леззарда удобно развалилось в кресле Хогга. По ту сторону стола торчали его длинные ноги, обутые в огромные дешевые коричневые туфли, которые были на него велики и выглядели так, словно он вступил в огромные коровьи лепешки. Его большие руки в шрамах и пятнах почему-то напоминали Давиду пиццу с кусочками помидоров и черных маслин. Они лежали перед ним на столе, как пара пластов раскатанного теста, утыканные какой-то начинкой. И вид у него при этом был весьма довольный.
— У Хогга всегда находилось для вас хорошее словечко. «Отличный хирург, пунктуальный человек». — Он подмигнул и раскатисто, по-мужски расхохотался. — Да, жаль его. Он был самым толковым врачом, которого я когда-либо встречал, беззаветно преданным своей работе. И все же, думаю, он понимал, что должен уйти… Учитывая все, что произошло… Как вы считаете?
Давид не ответил. Столько народу пыталось вытянуть из него подробности о самоубийстве Иена, об аресте Шейлы и отставке Хогга! Он понял, что лучше всего хранить молчание. В таком городке, где скандалы, слухи и сплетни были основной темой разговоров, быть непосредственным участником всех событий — весьма сомнительное удовольствие.
— Думаю, и ему, и близнецам будет очень хорошо в Йеллоунайфе. Я слыхал, там прекрасные школы. — Он снова наклонился к Давиду и дохнул на него чесноком и виски. — Ему придется долго ждать эту женщину, судя по тому, что мне сказали. — Лицо его расплылось в довольной ухмылке, и живот затрясся от смеха, причем впечатление было такое, что сам Брюс тут ни при чем и живот прыгал сам по себе. — А она та еще штучка, правда? Смех, да и только! Прямо под самыми нашими носами! Хотя нам обычно всегда не хватало демерола. И вероятно, она продавала не только его. Вы знали, что она организовала тут свой маленький бизнес и снабжала несколько проверенных человек еще и кокаином? Это же само собой вылезает наружу.
Давид улыбнулся и пожал плечами, показывая, что ему неизвестны и совершенно неинтересны пересуды, касающиеся Шейлы. Он слышал о торговле кокаином и не удивился. Хорошо, что Миранда и Марк уехали из городка и не страдали от бесконечных сплетен и косых взглядов.
Леззард снова заговорил, на сей раз о самом Давиде:
— А вы не думали о том, чтобы остаться? Мы все знаем о том, другом вашем ребенке. Вам наверняка захочется быть где-то поблизости и наблюдать, как у него идут дела? А может, даже перевезти мать с сыном сюда? — он подмигнул, прикрыв глаз красноватым веком.
— Ну, и что вы можете мне предложить?
— Ну-у… — протянул Леззард, наслаждаясь непривычным еще удовольствием принимать серьезные решения, — я думаю, мы можем удвоить вашу ставку временного врача, — он наклонился вперед и заговорщически понизил голос: — Скажу прямо, это значительно больше, чем мы платим нашим женщинам-врачам. Это, скажем, другой калибр.
— Хм. По-моему, это неправильно.
— Чепуха, — фыркнул Леззард, перекладывая с места на место бумаги на столе. — Эта девчушка, Кристофф — прямо из детского сада. И потом, она начала встречаться с каким-то парнем, так что скоро начнет рожать одного за другим, только мы ее и видели. А Этайлан… Ну, вы же знаете, она училась в Венгрии.
— Насколько я мог заметить, Этайлан очень компетентный специалист… Я думал, она будет замещать Хогга.
— Ну как же, еще бы, — саркастически ухмыльнулся Леззард, — но она пользуется не бог весть каким авторитетом и первая с этим согласится. Думаю, нам с вами придется принять на себя управление больницей. После такого скандала тут требуется жесткое руководство, а две головы лучше, чем одна, — он снова подмигнул и усмехнулся. — Послушайте, я через пару лет ухожу на пенсию. А на это место нужен хороший человек.
— Я вам вот что скажу, — ответил Давид, — я поработаю немного в качестве временного врача. Скажем, полгода, если вы мне немного повысите ставку. Если все пойдет хорошо, мы с вами можем обсудить возможность постоянной работы. Как вам такой план?
— А-а-а… — Леззард искренне огорчился. — Вы нам очень нужны, Вудрафф. Ужасно сложно заманить сюда хороших специалистов… А я порядком устал. Я уже сорок лет тяну лямку… Сорок лет! По всему миру. Ну, — он решительно хлопнул ладонью по столу, — думаю, это сложное для вас решение, и мы пока должны довольствоваться этим. Считайте, что вы наняты на работу. — Он протянул огромную конопатую ладонь для рукопожатия.
Давид вышел из бывшего кабинета Хогга, голова кружилась, как после контузии. Он сделал это!
Последние два дня он жил как в тумане. Ему необходимо было дать выход этому внутреннему напряжению. Временами он не знал, то ли ему хочется разрыдаться, то ли запеть. Изабель наконец позвонила и честно во всем призналась. Она поговорила с ним начистоту. Давид не стал рассказывать ей странную историю о подмене крови для анализа — это было некстати. И все же ему нужно было как-то попрощаться с ней. Телефонный разговор — не совсем подходящий способ расставания. Может, ее это и устраивало, но не Давида. Он напишет ей письмо. Поблагодарит за шесть прекрасных лет, пошлет огромный букет цветов за каждый прожитый совместно год. Скажет, что она великолепна и сможет многого добиться в жизни. Пожелает ей счастья с Полом Деверо.
