Рут Ренделл - Бестия
Теперь независимо от того, имеет это все отношение к делу, не имеет, его попросту раздирало любопытство. Джоан Гарланд не только пробудила его попытками увильнуть от ответа, но стряхнула остатки сна, вытащив на свет Божий и заставив напрячься всеми нервами.
— Уверен, это не личное. Не имеющее отношения Лично к вам. Так что не смущайтесь.
— Хорошо. Я снимаю с себя ответственность. Вы поймете, в чем дело, когда я вам все расскажу. Кстати, и на это письмо Ганнер мне не ответил. Редчайший экземпляр отца! Что ж, мне следовало догадаться — ни на йоту интереса к несчастной малышке с того самого момента, как сбежал от них.
— Письмо касалось Дэйзи? — спросил Уэксфорд, почувствовав прилив сил.
— Да. Дэйзи. — Миссис Гарланд немного помолчала. — Меня попросила Наоми. Знаете, нужно знать Наоми, чтобы понять до конца, какой она была. Наивная — слабо сказано, хотя, конечно, она была наивной. Какая-то «не такая», не как другие, странная, представления не имела о том, что происходит. Боюсь, вы не очень меня понимаете. Она поступала не как другие, но не поручусь, что знала, как поступают другие. Не понимала, когда те совершают… ну, скажем, что-то дурное, неправильное. Как не замечала, что происходит что-то удачное, умное. Вы улавливаете суть?
— Надеюсь.
— Однажды, когда мы были в салоне, она завела со мной разговор. Говорила так, будто речь шла о новом поклоннике Дэйзи или о совместной поездке всей школой куда-то за границу. Я восприняла ее слова именно так. Сейчас попытаюсь вспомнить их поточнее… Ну да, она вдруг сказала: «Дэвина считает, неплохо было бы, если бы Харви занялся с Дэйзи любовью. Чтобы положить начало. Пробудить ее». Таковы ее собственные слова. «Ведь Харви отличный любовник. А ей вовсе не хочется, чтобы Дэйзи выпал такой же удел, как и ей самой». Теперь вы поняли, почему для меня это шок?
Уэксфорд шока не испытал, но чувства ее понимал прекрасно.
— И что вы на это ответили?
— Подождите. Я еще не закончила. Наоми сказала, что Дэвина слишком стара для… Нет, я не могу это выговорить, все их физиологические подробности. И потому она беспокоится за Харви, который — это уже слова Дэвины — все еще остается молодым и сильным мужчиной. Ну и ну, подумала я, ну и поворотик! Судя по всему, Дэвина и вправду считала свою идею гениальной для них обоих, и они с Харви высказали свои соображения девочке. То есть с Дэйзи поговорила Дэвина, а этот отвратительный старикан в тот же вечер предпринял попытку.
— И что же Дэйзи?
— Сказала ему, чтоб убирался с глаз долой. Так мне объяснила Наоми. Знаете, ее ситуация не возмутила, не задела. Она просто заметила мне, что Дзвина помешана на сексе, и так было всегда, а теперь вот ей придется признать, что не все такие. И все же я бы повела себя по-другому — то есть будь это мой ребенок. У Наоми все выглядело так, словно речь идет о различных подходах к одному обстоятельству, которые случаются у разных людей. Знаете, будто мы обсуждаем демонстрацию новой коллекции одежды в салоне. И еще она добавила, что тут решать Дэйзи. Я чуть с ума не сошла. Помню, наговорила ей массу дерзостей о нравственной опасности, грозящей девочке, и все прочее, но все без толку. Тогда я решила повидаться с Дэйзи. Однажды встретила ее после школы, придумала, что мой автомобиль сломан, и попросила подбросить до дому.
— Вы обсудили с ней случившееся?
— Она рассмеялась, но было видно… что мой рассказ вызвал у нее омерзение. Харви ей никогда особенно не нравился, а теперь, мне показалось, рассеялись иллюзии и в отношении бабушки. Она все повторяла, что не ожидала от Дэвины подобного. Казалось, ее совсем не волнует моя осведомленность, держалась она со мной очень мило — она вообще очень милая девочка. Но от этого только хуже.
Они собирались куда-то поехать на праздники, все вместе. Я сильнее забеспокоилась, не знала, что предпринять. Из головы не выходил образ этого старикана… насилующего ее. Это глупо, я понимаю, наверное, про себя я не верила, что он может решиться — какие никакие, они не из этой породы.
Уэксфорд не слишком ясно понял, о какой породе речь, но уточнять не стал. Изначальная стыдливость и сдержанность Джоан Гарланд исчезли, она страстно и горячо продолжала рассказ.
— Они уже должны были возвращаться, и тут я наткнулась на этого юношу, Николаса — Вирсон, кажется? Я знала, что он приятель Дэйзи, кажется, самый близкий, ну и решила рассказать ему. Слова уже рвались с языка, но Николас этот настолько напыщенный осел, что я тут же представила, что с ним станет, как он побагровеет и раскричится. Ну и сдержалась. Рассказала обо всем Ганнеру. Написала ему в письме. В конце-то концов, он ей отец. Я думала, что эта ситуация выведет из себя даже Ганнера. Но я ошиблась, так ведь? Ему было наплевать. Оставалась одна надежда — на Дэйзи. На ее здравый смысл. Она ведь не ребенок, семнадцать лет все-таки. Но Ганнер… Да разве же это отец?
В рекламном вестнике значились семь оружейных дел мастеров в Кингсмаркхэме, пять в Стоуэртоне, три в Помфрете и еще двенадцать в округе.
— Удивительно, что у нас еще остались не охваченные цивилизацией уголки, — заметила Карен Мэлахайд. — Что именно мы ищем?
— Человека, у которого на почасовой работе служил Кен Гаррисон, кто учил его переделывать оружейный ствол и снабжал инструментами,
— Вы шутите, сэр?
— Похоже на то, — отозвался Берден.
Глава 24
Когда он подъезжал к главным воротам, его обогнал на такси Фред Гаррисон. Забирать Джоан Гарланд, выражающую сейчас Дэйзи свои соболезнования, подумал Уэксфорд. Соболезнования? А почему бы нет? Поразительно, какие поругания может пережить любовь! Довольно вспомнить только избитых жен, обиженных, запуганных детей. Похоже, Дэйзи питала к своей бабушке восторженное благоговение, смиренное реальной привязанностью, а вот до Харви ей никогда не было дела. Что же касается матери, то люди «не от мира сего», как Наоми Джонс, всегда привлекают своей отрешенностью, мягкой, благодарной пассивностью.
О том, что Уэксфорд знал точно, — о разоблачительных письмах, которые опубликовала в своем обозрении «Санди таймс», — Джоан Гарланд, скорее всего, и не подозревала. Неполноценные брачные отношения в первом замужестве за Десмондом Флори. Годы, проведенные вместе, «как брат с сестрой», если воспользоваться эвфемизмом того времени, невозможность в те дни и в той среде искать помощи. Лучшие годы ее сексуальной жизни, от двадцати трех до тридцати трех лет, прошли даром, оказались потерянными, и эта потеря, возможно, так и не была восполнена в поздние годы. Лишь под конец войны, в последние дни которой был убит Десмонд Флори, судьба подарила ей встречу с возлюбленным, которому суждено было стать отцом Наоми.
Неизрасходованную энергию бесплодных лет она обратила в посадку этих вот лесов. Кстати, интересно прикинуть на досуге, что стало бы с лесом, если б не супружеская несостоятельность Десмонда Флори. Наверняка, продолжал размышлять Уэксфорд, и гиперсексуальность Дэвины Флори объясняется десятью годами разочарования, преследовавшими ее всю жизнь, окатывая холодной пустотой. Она знала: что бы ни ожидало ее в будущем, ничто не заполнит этой бездны.
Вот от подобной доли она и мечтала уберечь Дэйзи. Таков, по меньшей мере, самый щадящий подход. Уэксфорд мог размотать и другой клубок, с массой губительных последствий, вытекающих из связи Дэйзи с мужем ее бабушки, а потому склонялся считать уступчивость пустым оправданием. Могла бы действовать и поумнее, сказал он самому себе. Хороший вкус, здравая благопристойность да плюс еще цивилизованное поведение, о чем она любила заявлять во всеуслышание, могли бы подсказать достойное решение.
Кто был ее возлюбленным? Кто этот человек, этот сказочный принц, который, преодолев преграды, ринулся спасать спящую заколдованную красавицу? Коллега-писатель, скорее всего, или какой-то ученый. Не так уж трудно представить Дэвину и в роли леди Чаттерлей, а отца Наоми — одним из слуг в ее имении.
Дождь прекратился. В лесу было туманно и влажно, но, когда он выбрался с лесной дороги на шоссе и покатил к Кингсмаркхэму, выглянуло низкое солнышко. Вечер обещал быть теплым и ласковым, громада облаков плотной массой уползла к горизонту. Подняв фонтан брызг в огромной луже, Уэксфорд подкатил к гаражу. Дора говорила по телефону, и в нем полыхнула надежда, которая тут же угасла, едва он уловил короткое отвергающее движение ее головы. Отец Нила решил справиться, не нужно ли подбросить ее на новоселье.
— А я как же? Почему не подбросить и меня?
— Он уверен, что ты не придешь. Люди уже привыкли к тому, дорогой, что ты по большей части нигде не показываешься.
— На новоселье у дочери я думаю показаться.
Никакого повода тратить нервы. Уэксфорд был достаточно мудрым психологом, чтобы знать: если самообладание начинает ему изменять, значит, заговорило чувство вины. Его терзает, что он мало внимания уделяет Сильвии, что любит ее по привычке, неосознанно ставит на второе место после сестры, заставляет себя вспоминать о дочери, чтобы не забыть окончательно.
