Микаэль Крефельд - Пропавший
– Чего не понял? Что ты своими руками убил целую семью?
– Никто не понял бы, что я выполнял свой долг.
Тут Хауссер занес руку назад, невольно ослабив тем самым давление на грудь Томаса. Он замахнулся, чтобы нанести Томасу решающий удар дубинкой. Томас же, собрав последние силы, сдвинул придавившую его ногу как раз настолько, чтобы вывернуться из-под нее. Он тотчас же схватил монтировку и вскочил на ноги. Хауссер налетел на него, бешено размахивая дубинкой, Томас отбил удар монтировкой. Кровь заливала ему один глаз, и он почти ничего не видел. Хауссер дал ему по ребрам, и удар пришелся в диафрагму, Томас почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он долбанул Хауссера головой в лицо, но так неудачно, что у него самого потемнело в глазах. Зашатавшись, он качнулся назад и привалился спиной к откосу высокой насыпи. Хауссер схватил упавший на землю рюкзак, бросился к «Зодиаку» и отвязал его от пристани. В отчаянной попытке остановить беглеца Томас запустил в него монтировкой и попал в спину, но Хауссер, не обращая внимания, спустился по приставной лесенке в лодку. Томас вскочил на ноги. С трудом сохраняя равновесие, он, хромая, кинулся вдогонку. Хауссер уже запустил мотор, и лодка рванулась вперед. Вцепившись одной рукой в банку, он направил лодку в узкую горловину и вышел в акваторию гавани. Томас, хромая, обошел комендантский дом и провожал глазами удаляющуюся лодку. Когда лодка отошла от берега метров на сто, мотор зачихал и, громко кашлянув, замолк. Хауссер дергал заводной ремень, стараясь снова его запустить. Он с трудом удерживал равновесие, так как сильная боковая качка то и дело грозила перевернуть лодку. Неожиданно через корму захлестнула волна, и лодка наполнилась водой. Она быстро начала тонуть, и Хауссер прыгнул в воду. Он схватился за один понтон, но прибывающая вода и тяжесть навесного мотора утянули лодку ко дну. Хауссер барахтался, пытаясь удержаться на плаву. Томас не мог понять, почему он не плывет к берегу, пока не сообразил, что на плечах у Хауссера висел тяжелый рюкзак, который он тщетно пытался сбросить. Вскоре его силы иссякли. Несколько раз лицо Хауссера вынырнуло из воды, показываясь среди свинцовых волн, но в следующий миг все было кончено, и он погрузился в пучину.
91
Кристиансхавн, 26 мая 2014 года
Через два дня после того, как утонул Хауссер, его тело прибило к берегу напротив ресторана «Лангелиние», неподалеку от «Русалочки». Труп обнаружили две девушки во время утренней пробежки, но лишь когда тело забрали спасатели, был открыт рюкзак и найдены деньги. На эту сенсацию, конечно, набросилась пресса. Тут пошли разговоры не только о серийном убийце, выброшенном на берег вблизи национального символа; найденная при нем огромная сумма также стала поводом для кричащих заголовков. Пондусу Лауритцену такая шумиха была совсем не с руки. Журнал с двойной бухгалтерией привлек к его фирме пристальное внимание властей. Смерть Хауссера описывалась как несчастный случай, однако прослеживалась и связь с погибшим Могенсом Слотсхольмом и украденными им деньгами. Но ни полиция, ни пресса не могли объяснить, каким образом Хауссер нашел свою кончину в Копенгагенской гавани.
Томас аккуратно провел кистью по деревянной обшивке люка, наложив на нее тонкий слой лака. Всего предстояло положить двенадцать слоев. После полученных от Хауссера побоев его все еще мучила головная боль и от малейшего движения начинало мутить, но до рвоты все же не доходило. Томасу повезло – переломов у него не нашлось, и врач в травматологическом пункте ограничился тем, что зашил ему две глубокие рваные раны на затылке и наложил повязку. Так что сейчас он ходил с забинтованной головой.
Эдуардо простил ему потопленный «Зодиак». По доброте душевной он даже отменил назначенное свидание и вместо этого отправился на кече к форту Трекронер, чтобы забрать оттуда Томаса. И только одного Эдуардо не мог ему простить – того, что Томас отказался рассказать ему, что с ним там приключилось. И настроение Эдуардо отнюдь не улучшилось, когда нашелся труп Хауссера, а Томас по-прежнему не пожелал ничего рассказывать.
– Мне бы пригодилась такая история! – кричал Эдуардо.
– Ты же, черт возьми, работаешь в «Информации», – возражал Томас. – Твоя газета все еще занимается кубинским кризисом.
После этой размолвки Эдуардо исчез с горизонта Томаса. Но Томас уповал на то, что Эдуардо появится, когда его латиноамериканский темперамент немножко поостынет. Томас же тем временем присматривал новую лодку для Эдуардо.
– Красиво выглядишь! – послышался с пристани знакомый голос.
Томас обернулся и увидел Луизу. Он положил кисть и посмотрел на нее с улыбкой:
– Зайдешь?
Она отрицательно покачала головой. Он подошел к ограждению и спрыгнул с юта на набережную. Сотрясение отозвалось болью в голове, но одного лишь запаха ее духов было достаточно, чтобы прогнать неприятное ощущение.
– Как же я рад снова видеть тебя! – сказал он, обменявшись с ней легкими поцелуями.
– Взаимно! Опять шкаф, что ли, некстати подвернулся?
Он пожал плечами:
– Ты получила бандероль с вещами Могенса?
Она кивнула:
– Большое тебе спасибо.
– Да ну, пустяки!
Она посмотрела на него немного смущенно:
– Я очень виновата, что внезапно исчезла. Это было не слишком порядочно. Прости меня.
– Не думай об этом, Луиза! Тебе не за что просить прощения.
– Очень даже есть за что. Но тогда столько всего на меня обрушилось, столько разных мыслей, да к тому же нужно было устраивать похороны Могенса. – Она развела руками.
– Ты не обязана ничего объяснять. Между прочим, церемония была очень красивой.
– Ты там был? – воскликнула она, покраснев.
Томас кивнул.
– Ну и ладно. Значит, ты уже знаешь. – Луиза потупилась. – Мы… ну, мы с Андреасом… решили сделать еще одну попытку. Я говорю слишком пафосно?
– Нет, что ты! Напротив! За это стоит побороться… Я тебя очень хорошо понимаю.
Она кивнула, и ее губы беззвучно произнесли «спасибо».
– Я надеюсь, что и ты когда-нибудь…
– Ладно, Луиза, я как-нибудь переживу, – сказал он, взяв ее руки в свои. – Я рад, что повстречался с тобой и сумел тебе немного помочь.
– Ты даже не знаешь, как я тебе благодарна за все, что ты для меня сделал, – сказала она, порывисто обняв его за шею.
Он ощутил тепло ее тела и, закрыв глаза, вдохнул запах ее волос, пьянящий и согревающий душу. Немного отстранившись, он с улыбкой сказал:
– Встретимся как-нибудь на набережной за чашечкой кофе?
Она тоже улыбнулась:
– Непременно.
Высвободившись из его объятий, она не спеша пошла к своему «фиату». Оба знали, что этой встречи никогда не будет, но сейчас мысль об этом была им приятна. Они помахали друг другу, и Луиза уехала навсегда.
92
– С этой повязкой на голове ты похож на индуса, – сказала Виктория.
Она стояла, склонившись над бильярдным столом, и пыталась собраться перед тем, как сделать следующий удар. Но точного удара не получилось.
– Вот черт! Не могу сосредоточиться из-за твоего ненормального вида.
Томас намазал мелом кий и через стол посмотрел в лицо Виктории:
– А ты только представь себе, как ты нас всех сбиваешь с панталыку своим неизменным обмундированием!
Виктория бросила взгляд на свой твидовый костюм и смахнула с отворотов следы мела.
– Твид – аристократическая материя. Я просто пытаюсь внести в окружающую обстановку благородную нотку.
Тут в бильярдную вошел Йонсон, он принес заказанные напитки.
– Запиши это на счет госпожи баронессы! – сказал Томас.
– Должно быть, дела совсем плохи, раз ты даже его не можешь обыграть, – сказал Йонсон Виктории.
– Это его повязка мешает мне точно прицелиться.
Томас приготовился к следующей партии.
– Говорят, ты потопил надувную лодку Эдуардо, – сказал Йонсон, собирая со стола пустые бутылки. – Не пора ли тебе пересдать права на вождение?
Томас прицелился:
– Черт знает, как быстро по набережной расходятся слухи!
Йонсон расхохотался, но вдруг его внимание привлек появившийся на пороге человек.
– Между прочим, тебе еще никто не разрешал появляться в заведении, вход по-прежнему воспрещен.
– Не возражаю, заслужил, – ответил Миккель. – Мне только нужно вон с ним переговорить.
Томас обернулся, так и не ударив по шару, и посмотрел на Миккеля, который мялся на пороге, как побитая собака.
– Можно тебя на минутку?
Томас выпрямился, стиснув обеими руками кий:
– Разве нам есть о чем разговаривать?
Миккель кивнул:
– Удели мне всего одну минуту!
Томас отставил кий и, обогнув стол, подошел к Миккелю.
Они вышли на набережную и остановились под низеньким деревцем, ветки которого гнулись на ветру.
– Хотел говорить – говори! – сказал Томас.
– Мне очень тяжело от того, что случилось, – произнес Миккель.
