Дэвид Эллис - Наблюдатель
— У вас есть что-нибудь еще? — обратился он ко мне.
Я показал письмо, полученное 15 августа 1989 года.
— «Дело сделано хорошо», — прочитал он на листочке, прикрепленном к письму. — У вас есть предположения, о каком «деле» здесь говорится?
Я откашлялся и пояснил, что скорее всего в письме речь идет о деле Кэсси, которое было отозвано.
— Ох… — Он закашлялся, но его кашель прозвучал как смех. — И что теперь вы можете сказать по поводу дела Бургоса, господин адвокат?
— У Кэсси был секрет, — отозвался я. — Тот, кто написал письмо, радовался, что его никогда не раскроют.
Макдермотт смерил меня пристальным взглядом:
— Знаете, Райли, для человека, которого все считают жутко умным…
— Откройте конверт, Макдермотт.
Он взял белый конверт, разрезал его сверху и вытащил лист бумаги, сложенный в три раза. Макдермотт развернул лист, положил на стол и разгладил руками в латексных перчатках.
Я схватил блокнот и ручку, лежащие у него на столе, и мы втроем стали читать.
Верь, если даже и совсем единство Бога явным ханжеством окажется. Раем одарят шумным одного. И он навсегда алтарь там, одной жизни единой на единоверии установит. Может, рано еще, триумфатор?
Я быстро сделал пометки:
В-Е-Д-И-С-Е-Б-Я-Х-О-Р-О-Ш-О-И-О-Н-А-Т-О-Ж-Е-Н-Е-У-М-Р-Е-Т
ВЕДИ СЕБЯ ХОРОШО, И ОНА ТОЖЕ НЕ УМРЕТ.
— Веди себя… — начал читать Макдермотт.
Я протиснулся к телефону на его столе, схватил трубку и набрал номер так быстро, что в первый раз ошибся.
— Центр юридической помощи детям.
— Позовите, пожалуйста, Шелли Троттер.
— Шелли… Ее нет. Я могу…
— Она была на работе?
— Она… С кем я разговариваю?
— Это Пол Райли.
На заднем плане послышались голоса. Я узнал Рину Шоэдер — старшего юриста, начальницу Шелли. Кто-то произнес мое имя. Затем в трубке заговорил другой голос:
— Пол, это Рина.
— Рина, где Шелли?
— А я хотела вас об этом спросить. Сегодня она не пришла на работу. Пропустила судебное заседание и нашу ежемесячную…
Я повесил трубку.
— Напишите ее адрес, — велел Макдермотт.
Столетти взяла свою куртку. Я быстро написал адрес в блокноте и бросился к выходу. Я услышал, как Макдермотт давал указания по телефону:
— Срочно. Сообщите всем постам. Возможно, речь идет о похищении…
Три патрульные машины уже стояли у дома Шелли Троттер, когда Макдермотт вышел из своего седана. Он в третий раз за поездку предупредил Райли: «Мы пойдем первыми», — но прежде чем машина успела затормозить, тот распахнул дверь и выпрыгнул с пассажирского места.
Два полицейских у дверей пристально посмотрели на Макдермотта. Тот указал пальцем на Райли и покачал головой. Затем вместе со Столетти быстрым шагом направился к входу.
— Это ведь дочь губернатора, не так ли? — спросила она.
— Да, черт возьми.
Полицейские преградили Райли дорогу, но тот попытался оказать сопротивление.
— Пол, вы сможете пройти через пару минут, — заверил его Макдермотт. — Но сначала позвольте нам выполнить нашу работу.
— Шелли! — крикнул Райли, когда Макдермотт стал подниматься по лестнице.
На втором этаже их поджидал еще один полицейский. Он дернул головой:
— Никогда раньше не видел ничего подобного.
Макдермотт и Столетти миновали последний лестничный пролет и замедлили шаг у входа в квартиру. Перешагнув порог, они встретили еще одного полицейского. Тот стоял рядом с окровавленной электропилой.
Они медленно двинулись к ванной. Макдермотт, много чего повидавший за годы службы, почувствовал, что внутри все сжимается от ужаса.
Макдермотт заглянул в ванную комнату и почувствовал омерзительный запах разложения. Однако это было ничто в сравнении с тем, что он увидел.
Вся ванна, раковина и стены были забрызганы кровью. Кровь была даже у порога. В ванне лежало кровавое месиво, напоминающее разделанную тушу животного в мясной лавке.
— Матерь Божья, — прошептал Макдермотт. Он осторожно переступил через порог и заглянул в ванну.
Столетти последовала за ним и сдавленно вскрикнула.
Он напал на нее в душе. Судя по всему, Шелли была обнажена. По крайней мере Макдермотт не заметил признаков одежды. О самом теле мало что можно было сказать. Того, из чего оно состояло: руки, ноги, торс, шея, голова, — всего этого больше не было.
— Похоже, он с ней основательно повозился, — проговорил Макдермотт, пытаясь сохранить цинизм.
Тело было разрезано на сотню кусков. На маленькие фрагменты.
«Трим-метр» — хорошая пила, мозгами болельщицы раскрашена стена.
Он услышал шум на лестнице. Макдермотт вышел из ванной и направился к двери. Пол Райли напоминал отстающего бегуна, который изо всех сил пытается нагнать лидера. Он уже начал подниматься на третий этаж, когда двое полицейских остановили его посреди лестницы. Райли посмотрел на Макдермотта, в его глазах еще теплилась надежда.
— Простите, — тихо произнес Макдермотт.
— Я хочу увидеть ее. — Райли снова стал бороться с полицейскими.
Макдермотт спустился вниз на несколько ступеней и взял Райли за руку.
— Там не на что смотреть, Пол, — сказал он. — Мне очень жаль.
Райли упал на лестницу, выкрикивая имя Шелли.
Макдермотт посмотрел на Столетти, и та тихо сказала:
— Мы должны позвонить губернатору.
Глава сорок седьмая
Семь часов. По радио по-прежнему повторяют его имя. Лео Козловски разыскивают по подозрению в убийстве, он вооружен и очень опасен, ездит на машине «крайслер-лебарон». А теперь и последняя новость: Шелли Троттер, Майкл Троттер. Губернатор, дочь губернатора. Возможно, есть какая-то связь. Его разыскивают, он вооружен, опасен…
Лео мчался на «тойоте-камри» через город, ориентируясь по дорожным знакам. Новая постройка на перекрестке — он не видел ее прежде. Странно, его вновь охватили прежние чувства, но это место выглядело иначе. Он не приезжал сюда, старался держаться подальше, у него не было причин возвращаться. Но теперь, он чувствовал, это было возвращение во всех смыслах слова. Возвращение к работе, к игре…
Колледж Мэнсбери. Что ж, добро пожаловать в Мэнсбери, где мечты становятся реальностью.
Макдермотт взял еще один отчет о допросе свидетелей, и снова никто ничего не видел. Один из соседей ближе к полудню слышал шум бензопилы, но в разгар лета этот звук ни у кого не вызвал удивления, тем более что дом находится рядом с парком, у озера.
Полдень рабочего дня. Вероятно, Козловски напал на Шелли, пока она принимала душ. Обездвижил ее, затем подготовился к работе и подождал, пока остальные жильцы покинут здание, чтобы спокойно приступить к делу. Возможно, этот человек и безумец, но точно не дурак.
Криминалисты и судмедэксперты завершали работу. Поиск отпечатков ничего не дал: все они оказались тщательно стерты, — но полицейские уже знали, чьих рук это дело. Однако до сих пор не удавалось найти его. Они располагали полной информацией о Козловски и его автомобиле, но это не принесло результата.
Макдермотту позвонили на мобильный из комнаты для инструктажа. Гарланду Бентли и его адвокату надоело ждать детектива. Адвокат заявил, что они прибыли сюда исключительно из любезности и в любой момент могут уйти.
— Олбани тоже уехал, Майк. Мы недостаточно хорошо…
— Все в порядке, — успокоил сотрудника Макдермотт.
Этим вечером у него и без того было много работы. Но он велел выслать патрульные машины к домам Бентли и Олбани и следить за ними, куда бы они ни направились.
Макдермотт заглянул в гостиную, где Райли сидел на кушетке, закрыв лицо руками и нервно стуча ногами по покрытому ковром полу. Ранее Макдермотт попытался усадить его в патрульную машину, но Райли отказался. Тогда Макдермотт позволил ему остаться, взяв обещание, что он не будет им мешать.
По лицу Райли было видно, что он не просто потрясен и охвачен горем. Его мучило чувство вины. Он считал себя виновным, и не важно, что говорят служащие. Со временем он попытается дать всему разумное объяснение. Постарается убедить себя, что делал все правильно, обвинив Бургоса. Скажет, что именно Лео Козловски, а не Бургос убил Шелли. Но до конца так никогда и не поверит в это. И все равно будет винить во всем себя.
Макдермотт знал об этом, как никто другой.
Он имел полное право поместить жену в психиатрическую лечебницу против ее воли. К тому же в истории оказалась замешана его трехлетняя дочь, и, помимо прав, у него еще было чувство ответственности за ее судьбу. Как мог он оставлять Грейс наедине с Джойс, после того как увидел жену в приступе безумия?
Врач сказал, она во всем винила себя.
Как Джойс могла поступить так с дочерью? Пусть она больна, пусть недуг серьезный… Но зачем впутывать в это Грейс?
