Поль Андреота - Очищение огнем (тематическая антология)
— И да, и нет. Она призналась, что кое-что знает о том, что она называет Древними Традициями. Но утверждает, что никогда не слышала о Цинтии Пауэлл или о Мерлине Плью. Однако усмехнулась, услышав его имя.
— А что такое? — спросил я.
— Сказала, что это имя должно произноситься Ап Лью, то есть «сын Лью». Говорила также, что мы можем прочитать все о Лью в какой-то необычной уэльской книге… Я тут записал, это…
— «МАБИНОГИОН»? — улыбнулся я.
— Да. — Брюстер моргнул. — А ты откуда знаешь?
— Это обязательное чтение для уэльских националистов, — объяснил я. — Собрание древних кельтских народных сказок. Довольно страшных, насколько я помню. В старые времена уэльсцы были сильны в черной магии.
— А кто этот Лью, о котором она говорила?
— Лью Длинная Рука. Это или герой, или божество, или дьявол, в зависимости от того, в какую церковь вы ходите. Ирландцы называют его Люгх. Это, по-видимому, очень древний кельтский миф. Лью Длинная Рука имел какое-то отношение к солнцу. Нечто среднее между греческим Аполлоном и Тором викингов.
— Есть и рога?
— Может быть. Рога были популярны у древних божеств.
— Ох уж эти древние религии, — рассмеялся Кустис. — Я где-то читал, что христианские дьяволы происходят из божеств в религиях других народов. А ведь это как-то связано с тем, что говорила Пауэлл, не так ли?
— Ты имеешь в виду, что этот хрыч, Мерлин Плью, думает, что он сын божества?
— Или сын дьявола, — поправил я сухо. — Полагаю, что за пятьсот лет жизни он слегка запутался.
— Я распутаю этого сукиного сына! — прорычал Брюстер. — Сколько времени тебе потребуется, чтобы отрастить бороду, Прайс?
— Бороду? Не знаю. Недели две, наверное.
— Тогда начинай растить. Старуха не видела твоих глаз, а с ботвой на физиономии она тебя вообще не узнает в следующий раз.
— Какой следующий раз? — Я нахмурился. — Мы туда вернемся?
— Ты вернешься, — сказал Брюстер. — Ты отрастишь бороду, возьмешь несколько уроков игры на гитаре и…
— Да вы шутите! Вы действительно думаете, что я попытаюсь влезть в их компанию? Черт побери, лейтенант, я совершенно не разбираюсь в колдовстве!
— Тогда лучше начни его изучать, — заявил Брюстер.
И кажется — он не шутил.
Лабораторные исследования утверждали: и да, и нет. Да — то, что Пит Кустис соскоблил с пола в подвале миссис Эванс, было сухой человеческой кровью нулевой группы, резус отрицательный; и нет — паутина не была подделана. Она представляла собой чистейшую паучью нить, сотканную обычным домашним коричневым пауком. Так что у нас осталось столько же вопросов без ответов, как и раньше, но еще добавились и новые, о которых мы до этого и не думали.
Протокол вскрытия Цинтии Пауэлл тоже ничего не дал. Сэм Брюстер отверг его и предложил ребятам из лаборатории проверить свою аппаратуру — вдруг там гномы шалят?.. Они так и сделали, но ответ был тот же.
Цинтия Пауэлл умерла в результате отравления галлюциногенным ядом. Каким — этот вопрос оставался открытым. В семью ядовитых растений, обладающих таким ядом, входят аконит, белена и белладонна. В небольших дозах они вызывают сумасшествие. В больших — убивают.
Дело здесь было нечисто даже без окончательного заключения коронера. Тело девушки было бальзамировано! В вены был введен формалин, что предохранило его от разложения до тех пор, пока ее не обнаружили днем в среду. Фактическое время смерти, определенное по какой-то чертовщине в ее печени, оказалось… по меньшей мере за две недели до того, как ее нашли мертвой! Именно это заставило Сэма Брюстера требовать пересмотра результатов анализов.
Я был в его кабинете, когда он звонил в лабораторию. Он шумел:
— Черт побери, доктор, эта девушка была здесь, в этом самом здании, живая, меньше недели назад! Она звонила в понедельник и заявила, что ее собираются убить! А вы тут утверждаете, что ее убили за две недели до тою, как мы с ней разговаривали!
Он дико уставился на меня и пробормотал:
— Вот что они пытаются мне доказать! Они говорят, что она была мертва уже две недели, когда ее нашли! Знаешь, что это значит?
— Это значит, что она уже была мертва, когда вы и Пит Кустис с ней беседовали, — кивнул я. — Мне это тоже непонятно.
На другом конце линии что-то сказали, и Брюстер ответил:
— Я верю вашему слову насчет клеток печени, доктор. Но здесь должна быть ошибка. Я не думаю, что кто-то подменил ее внутренности… Нет, я помню, как вы ее анатомировали, я прекрасно знаю, что на теле нет никаких следов, но…
И тут мне вспомнилась одна мерзкая штука, про которую я когда-то читал, и я тихо сказал Брюстеру:
— Спросите про ее ректум.
— Спросить про что?!
— Ректум. Прямая кишка. Я где-то читал, что древние египтяне использовали естественные отверстия тела, чтобы вытаскивать внутренние органы. С помощью какого-то крючка, кажется.
— Тьфу! — Брюстера перекосило. Затем он повторил мое предположение по телефону. Очевидно, что у медицинского эксперта на другом конце линии была та же реакция. Брюстер взглянул на меня, покачал головой и пробормотал:
— Отрицательно. Они уже думали об этом и проверили. Ради Бога, не спрашивай как Я не желаю этого знать.
Меня это тоже мало интересовало. В моей голове проносились всякие дикие идеи. Когда Брюстер повесил трубку, я спросил:
— А как насчет подставного лица, лейтенант?
Брюстер покачал головой. Затем нажал кнопку переговорного устройства и прорычал:
— Салливэн, мне нужны фотографии, снятые в комнате Пауэлл, и поживее. А пока пришлите мне ксерокопию ее паспорта.
Он откинулся назад, откусывая кончик сигары, и задумчиво уставился на меня. Затем он сказал:
— С такой скоростью твоя борода скоро будет достаточно большой.
— Она чешется, — ответил я.
— Естественно, всего несколько дней прошло. Ты уже нашел гитару?
— Нет. Но я достал маленькую тэлин дэйрэс, с ней и развлекаюсь.
— Развлекаешься с чем?
— Тэлин дэйрэс — уэльская арфа.
— Господи помилуй, ты умеешь играть на арфе?!..
— Нет. Но я не умею играть и на гитаре, а вы хотели, чтобы я прикинулся бородатым друидом…
Вошла девушка в полицейской форме с пачкой фотографий в большом конверте. Брюстер представил ее как Мэгги Салливэн и сказал, что мы должны забыть, что видели друг друга, когда находимся вне здания полиции. Когда девушка ушла, он разложил фотографии на зеленом сукне своего стола и пробормотал:
— Ну и шлюха же эта девка, с которой мы только что говорили. Вот, посмотри на снимки.
Он вручил мне ксерокопию первой страницы британского паспорта и глянцевую фотографию девять на двенадцать. С фотографии на паспорте на меня смотрела красивая, но пресная блондинка, демонстрировавшая в улыбке все тридцать два зуба. Ее черты были бы классическими, если бы не выпирающие зубы, слишком большие для ее миниатюрного лица. На втором снимке была, по всей видимости, она же, лежащая на потертом ковре, подделанном под персидский. Ее глаза были открыты, но с первого же взгляда было ясно, что она мертва. Губы припухли, и искривленные передние зубы выступали еще больше. Я сравнил с первой фотографией — да, в обоих случаях правый передний резец накрывал левый. Линия волос также совпадала. Я сделал движение, чтобы отдать фотографии, затем передумал и сказал:
— Здесь что-то не так, лейтенант. Приглядитесь к ксерокопии. Обратите внимание на что-то вроде родинки слева у рта.
Брюстер взял ксерокопию, всмотрелся в нее, кивнул и сказал:
— Да, прямо где кончается помада. Покажи мне тот снимок.
— Здесь нет родинки, — сказал я.
Брюстер смотрел на меня некоторое время:
— Близнецы?
— Почему бы и нет?
— Это весьма кстати, не так ли? Как в этих банальных фильмах Луиса Хейворда. Один хороший близнец распевает на пару со своим плохим братом.
— Вам больше нравятся фильмы Бориса Карлоффа?
— Да понимаю я все! И надо бы опять связаться с Британским Консульством. Мы уже уведомили их о смерти девицы и попросили подтверждение отпечатков пальцев. Но если обнаружится, что у нее есть близнец, мы только окажемся загнанными еще в один угол.
— Почему вы так считаете, лейтенант?
Брюстер устало покачал головой и сказал:
— Давай просто смеха ради это проверим и посмотрим, что получится. Я имею в виду, что, допустим, настоящая Цинтия Пауэлл или ее сестра-близнец лежала в полубальзамированном виде в ту ночь, когда кто-то приходит под видом Цинтии и рассказывает нам дикую историю о том, что она была свидетельницей стрельбы на шабаше ведьм. Допустим, она звонит через несколько дней и заявляет мне, что злые уэльские ведьмы вознамерились с нею покончить. И потом она, скажем, переносит тело сестры в ее комнату, чтобы домохозяйка его нашла. И что же мы имеем? Мы висим в воздухе, так как нет никакого мотива!
