Дэн Браун - Инферно
Сиенна кивнула.
— И это должно значительно сократить наш список вариантов. — Она взглянула на Ферриса. — А телефон точно не работает? Мы бы могли в сети поискать на предмет…
— Совсем сдох, — сказал Феррис. — Только что проверял. Сожалею.
— Скоро будем на месте, — сказал Лэнгдон. — Я не сомневаюсь, что в базилике собора Св. Марка мы найдём ответы на некоторые вопросы.
Собор Св. Марка был единственным фрагментом всей головоломки, который казался Лэнгдону абсолютно ясным. «Музеон мест святых». Лэнгдон рассчитывал на то, что в базилике раскроется личность загадочного дожа… и отталкиваясь от этого, если повезёт, выяснится, в каком именно дворце Зобрист решил пристроить свою чуму. «Ведь здесь, во тьме, хтоничный монстр ждёт».
Лэнгдон попытался извлечь из памяти какой-нибудь образ той чумы, но тщетно. Он часто задавался вопросом, как выглядел этот город во времена своего расцвета — до того, как чума ослабила его настолько, что он был завоёван турками, а потом и Наполеоном — в те времена, когда Венеция доминировала как торговый центр Европы. Во всех отношениях в мире не было города красивее, а его богатство и культура населения были несравненны.
По иронии судьбы, именно вкус населения к привозным предметам роскоши привёл его к гибели — смертоносная чума переносилась из Китая в Венецию с шерстью крыс, скрывавшихся на торговых судах. Та самая чума, что погубила немыслимых две трети населения Китая, прибыла в Европу и очень быстро скосила каждого третьего — в равной степени поражая молодого и старого, богатого и бедного.
Лэнгдон читал описания жизни в Венеции во время вспышек чумы. Из-за нехватки или отсутствия сухой земли, раздутые тела плавали в каналах, и в некоторых местах трупы так плотно прижимались друг к другу, что рабочие вынуждены были работать подобно катальщикам бревен и выталкивать тела в море. Казалось, что никакие молитвы не могли умиротворить чуму. Когда власти города поняли, что болезнь вызвана крысами, было слишком поздно, но в Венеции все же приняли закон, по которому все входящие суда должны становиться на якорь на некотором расстоянии от берега на целых сорок дней перед тем как они смогут разгружаться. И с тех пор и до сегодняшнего дня, число сорок — quaranta по-итальянски — служило мрачным напоминанием о происхождении слова «карантин».
Их лодка неслась вперед по другому изгибу канала и красный праздничный навес трепыхался под легким бризом, отвлекая внимание Лэнгдона от мрачных мыслей о смерти на элегантную трехъярусную конструкцию слева по борту.
КАЗИНО ВЕНЕЦИИ: ЭМОЦИИ БЕЗ ГРАНИЦ.
Хотя Лэнгдон никогда не понимал значения слов на вывеске этого казино, красочный дворец в стиле эпохи Возрождения с шестнацатого века был неотъемлемой частью венецианского пейзажа. Когда-то это был частный особняк, а ныне здесь игровой зал для солидных людей, известный как то место, где в 1883 году от сердечного приступа скоропостижно умер Рихард Вагнер, вскоре после написания своей оперы «Парсифаль».
Справа от казино, на рустованном фасаде в стиле Барокко висела вывеска еще большего размера, на этот раз темно-синяя, которая гласила:
CA’ PESARO: GALLERIA INTERNAZIONALE D’ARTE MODERNA.
Много лет назад Лэнгдон был внутри и видел шедевр Густава Климта «Поцелуй», предоставленный для выставки из Вены. Изображение обнимающихся влюбленных, выполненное Климтом из ослепительного листового сусального золота, зажгло в нем страсть к творчеству художника, и до сих пор Лэнгдон был обязан Ка’ Пезаро в Венеции своим извечным вкусом к современному искусству.
Маурицио продолжил путь, двигаясь теперь быстрее по широкому каналу.
Впереди показался известный мост Риальто — промежуточный ориентир к площади св. Марка. Когда они приблизились к мосту, готовясь пройти под ним, Лэнгдон посмотрел наверх и увидел одинокую неподвижную фигуру, стоящую у перил и смотрящую на них с мрачным выражением лица.
Лицо было одновременно и знакомым, и пугающим.
Лэнгдон инстинктивно отпрянул.
Сероватое и удлиненное лицо с холодными мертвыми глазами и длинным крючковатым носом.
Лодка проскользила мимо зловещей фигуры, и Лэнгдон понял, что это был всего-навсего турист, хвастающийся недавней покупкой — одна из сотен масок чумы, продаваемых каждый день на соседнем рынке Риальто.
Однако, сегодня костюм не казался таким уж прекрасным.
Глава 69
Площадь Cв. Марка находится в самой южной оконечности венецианского Гранд-Канала, где защищенный водный путь сливается с открытым морем. Надзор за этим рискованным пересечением ведется из строгой треугольной крепости Догана да Мар — Морского таможенного Офиса — чья пожарная вышка однажды охраняла Венецию против иностранного вторжения. В наше время башня была заменена массивным Золотым глобусом и погодным флюгером, изображающим богиню удачи, движение которой по ветру служит напоминанием направляющимся в океан морякам о непредсказуемости судьбы.
Маурицио вел лодку с гладкими бортами к концу канала, когда штормящее море зловеще открылось перед ними. Роберт Лэнгдон раньше уже неоднократно плавал этим путем, хотя и всегда на более крупном катере, и он чувствовал себя в сложном положении, когда их лимузин раскачивался.
Чтобы добраться до причалов на площади Святого Марка, их лодка должна была пересечь открытую лагуну, забитую до отказа сотнями кораблей — от шикарных яхт до танкеров, частных парусных судов и массивных круизных лайнеров. Это выглядело так, словно они въезжали с деревенской дороги на восьмиполосную автомагистраль.
Сиенна выглядела так же неуверенно, глядя на возвышающийся на десятиэтажную высоту круизный лайнер, который в этот момент проходил перед ними на расстоянии всего каких-то трехсот ярдов. На палубах корабля толпились пассажиры, собравшиеся у самых перил и фотографирующие площадь Святого Марка с воды. В кильватере этого корабля выстроились три других в ожидании возможности проплыть мимо самой известной достопримечательности Венеции. Лэнгдон слышал, что в последние годы количество кораблей росло так быстро, что круизы проходили без конца весь день и всю ночь.
Стоя у руля, Маурицио изучил очередь из уходящих круизных лайнеров и затем взглянул налево на крытый навесом причал неподалеку.
— Я припаркуюсь у бара Гарри?
Он указал жестом на ресторан, известный изобретением коктейля «Беллини».
— Площадь Святого Марка в нескольких минутах ходьбы.
— Нет, везите нас до конца, — скомандовал Феррис, указывая через всю лагуну в направлении причалов Площади Святого Марка.
Маурицио добродушно пожал плечами.
— Как вам угодно. Держитесь крепче!
Двигатель увеличил обороты и лимузин стал прорезать крутые волны, вливаясь в одну из полос движения, отмеченных буйками. Проходящие круизные лайнеры выглядели как плавучие многоквартирные дома, их кильватерные волны подбрасывали другие лодки как пробки.
К удивлению Лэнгдона, дюжины гондол делали тот же маневр. Их узкие корпуса — примерно в сорок футов длиной и весом почти в тысячу четыреста фунтов — оказались удивительно устойчивыми в бурных водах. Каждое судно управлялось опытным гондольером, стоящим на мостике в левой части кормы в традиционной рубашке в черно-белую полоску и гребущим одним веслом, закрепленным на правом планшире. Даже в бурной воде, было очевидно, что каждая гондола по таинственным причинам накренена на левый борт — странность, которая, как знал Лэнгдон, была вызвана асимметрией в конструкции лодки; корпус каждой гондолы был искривлен вправо, по направлению от гондольера, чтобы компенсировать склонность лодки поворачивать налево из-за того, что гребля ведется с правой стороны.
Маурицио гордо показал на одну из гондол, когда они прошли мимо нее.
— Вы видели металлическую конструкцию спереди? — обратился он через плечо, показывая на резной элемент, выступающий на носу. — Это единственная металлическая деталь на гондоле — называется ferro di prua — носовое железо. Это визитная карточка Венеции!
Маурицио объяснил, что серповидное украшение, выступающее на носу каждой гондолы, имеет символический смысл. Изогнутая форма этого «ферро» символизирует Гранд-канал, его шесть зубьев обозначают шесть районов Венеции — «сестьери», а вытянутое лезвие стилизовано под головной убор дожа Венеции.
Опять этот дож, подумал Лэнгдон, и мысли его вернулись к стоящей перед ним задаче. Ищи в Венеции предательского дожа, что головы рубил коням… и кости вырывал слепым.
Лэнгдон бросил взгляд на береговую линию впереди, где небольшая рощица примыкала к краю воды. Над деревьями на фоне безоблачного неба возвышалась кирпичная башня колокольни собора Св. Марка, на вершине которой с головокружительной стометровой высоты взирал вниз золотой Архангел Гавриил.
