Джузеппе Д'Агата - Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн"
Он поклонился. Мерилен ответила ему жестом и, взволнованная, прошла к своей машине. Тронулась с места медленно, как будто не спешила удалиться.
Вернувшись в дом, Контатти почувствовал необходимость заняться каким-то делом. Он включил гидравлическую установку для полива сада. Трубы, лежавшие вдоль аллей, вздулись и начали подрагивать. Легкий дождь оросил траву.
Инстинктивно Контатти обернулся и увидел Шабе, неслышно появившегося у лестницы. Старик стоял в задумчивости. Его потухший, мрачный взгляд был устремлен на конец трубы, извивавшийся под напором воды, словно змея.
И Шабе снова оказался во власти воспоминаний. Горестных, мучительных, унизительных воспоминаний, одолевавших его, подобно наркотику, и необходимых, потому что старику не давала покоя чудовищная жажда мести.
Он привязан к кровати. Резиновый шланг в руках тюремщика хлещет его по голым стопам. Тюремщик в военной форме — тот же, что ослеплял его лампой и не давал спать.
Тело Шабе вздрагивает, ноги распухли, почернели. Но в краткие минуты, когда сознание возвращается, он старается рассмотреть и запомнить лицо второго своего мучителя — человека в солдатских сапогах.
«БМВ» с римским номерным знаком остановился в нескольких метрах от современного здания, которое уличное освещение оставляло в полумраке.
Уэйн хотел выйти, но водитель-охранник, сопровождавший его, когда Управление считало это необходимым, молча указал на машину, стоявшую с погашенными огнями напротив здания, в самом темном месте. За рулем был виден чей-то силуэт.
Уэйн внимательно посмотрел на машину, вроде бы удивился, но нисколько не встревожился. Жестом пояснил водителю, уже взявшемуся за пистолет, что нет повода для беспокойства, и вышел.
Он быстро, почти бесшумно подошел к машине. Это была «ланча» Мерилен. Уэйн улыбнулся. Это ему понравилось. Он был доволен, его мужское самолюбие было явно польщено.
Он все так же молча обошел машину и ласково провел рукой по шее и волосам Мерилен, сидевшей за рулем.
— Что ты тут делаешь?
Женщина, слышавшая, как он подошел, нисколько не удивилась:
— Как видишь, шпионю за тобой.
Уэйн улыбнулся. Открыл дверцу, приглашая ее выйти, но она осталась за рулем.
— Выходит, не поверила мне и приехала сюда подождать, думала застать меня с какой-нибудь женщиной? У тебя есть оружие? — Он взял ее сумочку. — И ты стала бы стрелять в меня? — Он открыл сумочку и изобразил разочарование. — Я ошибся. А что бы ты в таком случае сделала?
— Не говори глупости, Питер.
— Почему? Разве я не заслуживаю подобного внимания? Или я последний из мужчин?
Она постаралась не рассмеяться, с удивлением обнаружив в нем комические черты, и это ей нравилось.
— Не знаю, почему я это сделала. Я уезжаю.
Она повернула ключ зажигания, но Уэйн тут же выключил мотор.
— Ревнуешь, признайся!
— Нет. Злюсь. На себя.
— Знаешь, Минни, а ведь меня нисколько не огорчает, что ты ревнуешь. Или злишься, как тебе больше нравится. Конечно, мне придется над этим немного поразмыслить, потому что наша дружба рискует стать менее непринужденной, более обязательной. Именно этого ты хочешь?
— Нет.
Уэйн взял ее за руку:
— Давай выходи.
— Зачем?
— Как зачем? Это же я виноват, что ты здесь и что не состоялась поездка в Позитано, я должен, по крайней мере, загладить свою вину.
— Ты ничего мне не должен и тем более то, о чем ты подумал.
Уэйн снова рассмеялся:
— Не феминистка ли ты случайно?
— Оставь, Питер, не выношу эти глупости.
Уэйн сжал ее руку посильнее и заставил выйти из машины.
— Да, хочу спросить тебя кое о чем. — Он привлек ее к себе и посмотрел в глаза. — Ты что, с дерева слезла?
— Как это понимать?
Он взял ее под руку и повел к дому.
— Вот послушай. Однажды, несколько миллионов лет назад, пара обезьян, проснувшись как-то утром, обнаружила, что на дереве больше нет фруктов. Тогда обезьяна-самец сказала обезьяне-самке: «Спустись вниз и поищи что-нибудь поесть». Но обезьяна-самка возразила: «Нет, иди ты». И таким образом мужчина впервые слез с дерева. Какой ужас оказался внизу! Чтобы спастись, ему пришлось встать на две ноги и научиться бегать. Бедняжка остался без шерсти и хвоста. Но зато нашел еду. Тогда его подруга тоже захотела слезть с дерева. С тех пор это делают многие, а некоторые и все еще не решаются, потому что жить внизу очень трудно. — Он остановился и указал на нее пальцем. — Так, значит, ты слезла с дерева?
— Ну да. Только совсем недавно. Еще не привыкла бегать.
Уэйн весело рассмеялся:
— Вот почему ревнуешь! Ты ревнивая женщина, тоскующая о дереве!
— Ах, Питер, ну как же ты умен!
Уэйн открыл дверь и любезно пропустил Мерилен вперед. Они вошли в лифт, и уже через несколько секунд дверь открылась в прихожей квартиры с современной обстановкой. Однако из лифта никто не вышел, оттуда лишь доносились какие-то негромкие звуки, потом зазвучал смех. И наконец появились болтающиеся в воздухе женские ноги: Уэйн не без труда пытался вынести Мерилен из лифта на руках. Наконец это ему удалось.
— Действительно, кто бы мог подумать, что мы поженимся в лифте! — засмеялась она.
— Как это поженимся? Всего лишь поцелуй, самый обычный. Затянувшийся, пожалуй…
Он взглянул в лифт и сделал вид, будто хочет вернуться туда все так же, держа ее на руках.
— Нет, нет. Я только хотела сказать, что ты несешь меня на руках как новобрачную.
— Потому лишь, что ты впервые пришла ко мне в дом. Отметим это событие, как того требует традиция.
Он отнес Мерилин в гостиную, продолжая подтрунивать:
— Я со всеми так поступаю.
— Ах вот что? А потом?
Уэйн опустил ее на пол:
— Потом ставлю на пол, принимаю душ, чищу зубы…
— …И идешь спать. Видишь, по крайней мере, есть причина, почему я до сих пор предпочитала, чтобы ты приезжал ко мне.
— Неправда. Просто не любишь раздеваться в незнакомом доме. Ты же всегда так оправдывалась.
Мерилен положила на стол папку, которую Уэйн протянул ей в лифте, когда брал ее на руки, и стала расхаживать по комнате, осматривая гостиную. Поправила подушку на диване, потрогала безделушки там и тут, провела рукой по книгам на стеллаже, взглянула на бумаги и документы, грудой лежавшие на небольшом письменном столе.
— Книги, бумаги повсюду. Сколько всего интересного тут можно почитать!
Она взяла папку и хотела открыть ее. Уэйн не позволил:
— Не надо, оставь в покое!
Она попыталась задержать бумаги в руках.
— А что? Разве у нас есть секреты друг от друга?
Ему удалось завладеть папкой.
— Дипломатические секреты, конкуренция посольств. Ты англичанка, я…
— А это что такое?
Она приметила какую-то брошюру и захотела полистать ее. Уэйн вмешался:
— Тайны. Нигерийцы!
Поскольку Мерилен продолжала перебирать бумаги, он поспешил забрать их.
— Тут редкие вещи. Любовные письма… — заметил он.
Продолжая игру, она выхватила у него из рук какую-то страницу.
— Любовные письма, напечатанные на машинке? На титульных листах?
Ей удалось прочитать «Шаффер & Сыновья», но Уэйн отнял у нее бумагу.
— Черт возьми. Никогда не видел женщины любопытнее!
Он уходил от нее с бумагами в руках, а она упрямо преследовала его.
— Ты делал то же самое, когда впервые пришел ко мне домой. Ну покажи. Хочу посмотреть, что там написано…
Уэйн отстранил ее, поспешно уложил папку и бумаги в ящик и, заперев его, опустил ключ в карман брюк.
— Ничего не поделаешь. Мы, торговые партнеры, ведем очень важные дела, которые весьма интересуют англичан… — Он обнял ее. — Особенно англичанок. Теперь, когда приехали нигерийцы с нефтью и ураном, представляю, как забегали в твоем посольстве. Умираете от зависти. Спорю, что в твоем офисе теперь полно разных типов, примчавшихся из Лондона с бомбочкой и чемоданами денег, чтобы перекупить наших нигерийцев. Разве не так?
Мерилен, у которой не выходил из головы разговор с Контатти, на минуту испугалась: вдруг Уэйн что-то заподозрил, и слишком громко рассмеялась в ответ:
— Ну что ты! Наш посол уехал на каникулы, и все спокойно спят.
Уэйн усмехнулся и расслабил галстук.
— А я сегодня просто сам не свой, устал невероятно. — Он снял пиджак. — У меня был сумасшедший день. Адские совещания. Цифры, счета, кока-кола. Мне нужно принять душ.
Она тем временем прилегла на диван.
— Конечно прими, дорогой. Только не надо чистить зубы. Это всегда так удручает.
Уэйн прошел в спальню и оттуда в ванную. Прежде чем закрыть дверь, послал ей поцелуй.
Мерилен громко крикнула, чтобы он непременно услышал:
— Ненавижу трезвых, пунктуальных и занудных чистюль.
В ответ прозвучал голос Уэйна:
