Мэри Кларк - Не плачь, моя леди
Они направились к лифту, но женщина окликнула их:
– Эй, вы! Вернитесь! – Они не обратили внимания. – Кому сказано, вернитесь!
Спустя две минуты девушки сидели в ее кабинете.
– Я дам тебе возможность работать. Но твое платье… И в макияже ничегошеньки не смыслишь. Еще требуется хорошая стрижка. Непременно стильная. Обнаженной для этого проходимца позировала?
– Да.
– Ну и прекрасно. Если хорошо получилось, возьму тебя в коммерческую рекламу мраморного мыла. Клипов он не снимал?
– Нет вроде.
– Еще лучше. Отныне договора для тебя буду заключать я.
Ушли они как в дурмане. На следующий день у Лейлы было несколько визитов в салоны красоты, потом встреча с хозяйкой агентства у фотографа.
– Зови меня Мин, – сказала та, – и не переживай насчет платьев. Принесу тебе все, что нужно.
Элизабет была до того счастлива, что чуть не летала, но лицо сестры хранило серьезность. Они прошли Мэдисон-авеню. Спешили мимо нарядные прохожие, ярко светило солнце, тележки с горячими сосисками на каждом углу, гудели автобусы, на красный свет никто не обращал внимания, лавируя сквозь поток транспорта. У Элизабет родилось чудесное чувство – она дома!
– Мне тут нравится.
– И мне тоже, Ласточка. Ты спасла меня сегодня. Клянусь, уже не знаю, кто о ком заботится. Мин – чудесный человек. Но, Ласточка, меня кое-чему научили и наш вонючка отчим, и мамины подонки дружки, и вчерашний подлец. Ласточка, я больше никогда не буду доверять ни одному мужчине.
2
Элизабет открыла глаза. Машина бесшумно скользила по Пеббл-Бич мимо деревьев: в зарослях бугенвиллии и азалий мелькали особняки. Когда за поворотом выросли кипарисы, давшие название курорту,[1] лимузин сбросил скорость.
На минуту запутавшись, где она, Элизабет откинула волосы со лба, огляделась. Рядом с блаженной улыбкой развалилась Эльвира Михан.
– Притомилась, наверное, бедняжка, – заметила Эльвира. – Спала почти всю дорогу от аэропорта. – Выглянув в окно, она покачала головой. – Вот это да!
Машина миновала узорные кованые железные ворота и свернула к главному особняку: массивному трехэтажному бледно-кремовому зданию с бледными голубыми ставнями. За разбросанными группками бунгало зеркально сверкали озерца плавательных бассейнов. На северном конце раскинулось патио: вокруг громадного «Олимпийского» бассейна столики под зонтами, чуть поодаль – два одинаковых здания.
– Это отделения – мужское и женское, пояснила Элизабет.
Клиника – уменьшенная копия главного особняка – располагалась справа. Дорожки, окаймленные высокими цветущими живыми изгородями, вели к разным дверям, за ними находились процедурные кабинеты: лечебные процедуры назначались так, чтобы гости не пересекались.
Когда лимузин свернул на подъездную аллею, у Элизабет перехватило дыхание, она подалась вперед. Между особняком и клиникой, чуть вдалеке высилась черная мраморная глыба нового строения с массивными колоннами, похожая на грозный, вот-вот готовый взорваться вулкан. Или на мавзолее, подумалось Элизабет.
– А это что? – оторопела Эльвира.
– Римская баня. Два года назад, когда я была здесь, только-только закладывали фундамент. Джейсон, баня уже действует?
– Нет еще, мисс Ланж. Никак не закончат строительство.
Лейла эту баню нещадно высмеивала: «Новый грандиозный план Хельмута выкачать у Мин ее денежки. Не уймется, пока бедняжку официально не объявят бездомной нищей».
Машина остановилась у главного особняка. Джейсон бросился открывать дверцу. Эльвира втиснула ноги в туфли и, неуклюже пригнувшись, выбралась из машины.
– Ух! Точно с пола встаешь, – прокомментировала она. – О, смотрите-ка! Вон миссис фон Шрайбер идет! Я ее по фотографиям узнала. Мне ее баронессой называть?
Элизабет не ответила. Она протянула руки, когда Мин поспешно, но величественно спустилась по ступенькам с веранды. Лейла всегда сравнивала походку Мин с «Королевой Элизабет-2», вплывающей в гавань. Мин была в обманчиво простеньком платье от «Адольфо». Роскошные черные волосы уложены замысловатым узлом. Она кинулась к Элизабет и крепко обняла ее.
– Ты совсем уж худышка стала! А в купальнике, спорю, выглядишь костлявой. – Новое крепкое объятие – и Мин переключила внимание на Эльвиру. – Миссис Михан! Самая счастливая женщина в мире! Мы в восторге, что вы приехали к нам. – И оглядела ту с ног до головы. – Через две недели весь мир будет уверен, что вы родились с ложкой в сорок миллионов долларов во рту!
– Чувствую себя уже именно так, – просияла Эльвира.
– Элизабет, поднимайся в кабинет. Хельмут ждет тебя. А я провожу миссис Михан в ее бунгало и приду к вам.
Элизабет послушно направилась в главный особняк, прошла прохладным мраморным коридором мимо салона, музыкальной комнаты, парадной столовой и поднялась по винтовой лестнице, ведущей в личные комнаты. Окна кабинетов Мин и барона выходили на парадный въезд по обе стороны особняка. Оттуда Мин наблюдала за передвижениями гостей и служащих по территории курорта. А за обедом частенько упрекала какого-нибудь гостя: «Вам полагалось заниматься аэробикой, а я видела, как вы читали в саду!» У нее также был дар замечать, когда служащий заставлял гостя ждать.
Элизабет тихонько стукнула в дверь кабинета. Ответа не последовало, и она вошла. Как и во всех комнатах в Сайприс-Пойнт интерьер поражал изысканностью. Абстрактная акварель Билла Мозеса на стене над кушеткой перламутрового цвета, шелковисто отливает на темных плитках пола обюссонский ковер. Стол приемщицы – подлинный «Людовик XV», но за ним – никого. Элизабет мгновенно ощутила укол разочарования, но напомнила себе: Сэмми вернется уже завтра вечером.
Она неуверенно прошла к приоткрытой двери общего кабинета Мин и барона и – пораженная – чуть не вскрикнула. Барон Хельмут фон Шрайбер стоял у дальней стены с портретами знаменитейших клиентов Спа. И с ненавистью смотрел на портрет Лейлы: она позировала, когда в последний раз приезжала сюда. Ошибиться было невозможно – Лейла: ее ярко-зеленое платье, облако сверкающих рыжих волос вокруг лица, жест, каким она поднимает бокал шампанского, предлагая тост.
Руки Хельмута были крепко стиснуты за спиной. Вся поза кричала о напряжении.
Элизабет не хотелось, чтоб он увидел, что за ним наблюдают. Быстро выскочив в приемную, она открыла и с громким стуком захлопнула дверь и окликнула: «Есть тут кто?»
Через секунду торопливо выбежал барон. Перемена в его облике бросалась в глаза. Снова такой, каким она всегда знала его – сладкая улыбка, поцелуй в обе щеки, комплименты. Изящный воспитанный европеец.
– Элизабет, ты все хорошеешь. Такая молодая, такая блондинка, такая дивно высокая!
– Высокая – это точно! – Элизабет отступила. – Хельмут, дай мне взглянуть и на тебя. – Она внимательно вгляделась, отмечая, что в младенчески голубых глазах не осталось и тени ненависти, улыбка радушная, естественная, открывавшая безупречно белые зубы.
– Ей-богу, Ласточка, этот парень напоминает мне игрушечного солдатика! – насмехалась Лейла. – Как думаешь, Мин по утрам заводит его? Рода он, может, и знатного, но, клянусь, за душой у него гроша медного не водилось, когда он прилепился к Мин.
Элизабет протестовала:
– Но он же пластический хирург, разбирается и в лечении, конечно. Их курорт знаменит.
– Может, и так, – парировала Лейла, – но содержать его стоит кучу денег, и я последний доллар прозакладываю – даже самые знаменитые курорты не очень доходны. Слушай, Ласточка, мне ли не знать. Два раза побывала замужем за дармоедами. Уверена, обращается он с Мин, как с королевой, но укладывает голову на наволочки в двести долларов. А Мин вдобавок к тому, что тратит на Сайприс-Пойнт Спа, выбрасывает еще и сотни долларов на этот его разрушенный замок в Австрии.
Как и другие, Хельмут сокрушался и горевал о Лейле, но сейчас Элизабет призадумалась: а не было ли это всего лишь игрой?
– Ну скажи же – со мной все в порядке? У тебя такой встревоженный вид! Морщинку обнаружила, а? – И Хельмут воспитанно, негромко, весело засмеялся.
Элизабет натянуто улыбнулась.
– Нет, выглядишь ты великолепно. Может, я просто поразилась, вдруг поняв, как давно тебя не видела.
– Проходи. – Он взял ее за руку и повел к плетеному креслу рядом с окнами, выходящими на фасад. Сев сам, поморщился. – Все время убеждаю Мин, кресла эти – только чтобы любоваться, а не сидеть. Ну, рассказывай, как у тебя все идет?
– Занята очень. Но это мне нравится.
