Мэри Кларк - Не плачь, моя леди
Еще бы! Мин, конечно же, почуяла рекламу: Эльвира Михан направо и налево примется трезвонить, что сбылась ее голубая мечта – попасть в Спа. А случая Мин никогда не упустит.
Они ехали по прибрежной автостраде.
– Я-то думала, дорога тут необыкновенно красивая, – заметила Эльвира. – А чего-то не больно.
– Чуть дальше потрясающие виды, – промямлила Элизабет.
Эльвира повернулась к Элизабет, пристально вглядываясь.
– Между прочим, болтаем с вами, а я даже не спросила, как вас зовут.
– Элизабет Ланж.
Большие карие глаза, и без того увеличенные толстыми линзами, совсем округлились.
– А-а, теперь до меня дошло, кто вы. Сестра Лейлы Ла Салле! Она была моей любимой актрисой. Я все-все про вас и Лейлу знаю. Про то, как вы вдвоем приехали в Нью-Йорк. Вы были совсем маленькая. Такая трогательная история. А за два дня до гибели Лейлы я видела анонс ее последнего спектакля… Ох, простите! Не хотела вас расстраивать.
– Ничего. Голова болит дико. Пожалуй, мне лучше отдохнуть немного. – Элизабет отвернулась к окну и прижала к глазам руку.
Чтобы понять Лейлу, надо прожить ее детство, ту поездку в Нью-Йорк, страхи и разочарования… И знать, какой бы умилительной история ни казалась в журнале «Пипл», все было совсем не так красиво…
Из Лексингтона в Нью-Йорк автобус ехал четырнадцать часов. Элизабет спала, свернувшись на сиденье калачиком и положив голову на колени Лейле. Она немножко боялась и немножко грустила: мама вернется домой, а они уехали. Но она знала, Мэтт предложит: «Выпей, золотце мое», – потащит маму в спальню, и немного погодя они начнут хохотать, взвизгивать, а пружины кровати скрипеть и стонать…
Лейла говорила ей, через какие штаты они проезжают – Мэриленд, Делавар, Нью-Джерси. Поля сменились безобразными вышками, машин становилось все больше. У тоннеля «Линкольн» автобус то и дело тормозил. Элизабет начало мутить. «Господи, Ласточка, – перепугалась Лейла, – смотри только, чтобы тебя не стошнило. Еще всего несколько минут!»
Элизабет поскорее выскочила из автобуса, как только тот остановился. Вдохнуть бы прохладного чистого воздуха. Но воздух оказался тяжелый, душный: еще жарче, чем дома. Элизабет насупилась. Хотелось капризничать, но она увидела, какой усталый у Лейлы вид…
Не успели они выйти на автобусной станции, как к Лейле подскочил парень. Худой, с темными, волнистыми, но уже редеющими на лбу волосами. Длинные баки, карие глазки, сладко щурившиеся, когда он улыбался.
– Я – Лон Пэдселл, – представился он. – А вы – фотомодель, которую прислало агентство Арбитрона из Мэриленда? Угадал?
Фотомоделью Лейла, конечно, не была, но Элизабет видела: отвечать «нет» ей не хочется.
– В автобусе девушек моего возраста больше не было.
– И совершенно очевидно, вы – фотомодель.
– Я актриса.
Тот просветлел, как будто Лейла сделала ему подарок.
– Вот мне повезло. И надеюсь, вам тоже. Если согласитесь побыть моделью, станете номером первым. Плата за один сеанс – сто долларов.
Лейла поставила чемодан, обняла Элизабет: ее жест, означавший «Говорить буду я».
– Уже вижу, что согласны! – воскликнул Лон. – Пойдемте, машина ждет у выхода!
Студия удивила Элизабет. Когда Лейла рассказывала про Нью-Йорк, девочке воображалось – там всюду очень красиво. А Пэдселл привел их на грязную улочку, кварталах в шести от автобусной станции. На крылечках сидели люди, а на тротуарах полно мусора.
– Извиняюсь, пристанище временное, – частил тот. – Аренда на квартиру в другом районе кончилась, а новую пока оборудуют.
Квартира находилась на четвертом этаже. Такая же грязная, неприбранная, как у мамы. Лон запыхался – он вызвался нести два их чемодана.
– Сейчас притащу колу твоей сестренке. Пускай телевизор посмотрит, пока ты позируешь.
Лейла колебалась.
– А для чего позировать?
– Для новой модели купальника. Вообще-то я делаю пробные снимки для агентства. Девушка, которую они выберут, будет сниматься в целой серии рекламных фото. Тебе здорово повезло, что наскочила на меня. Именно такая, как ты, им и нужна. Интуиция меня не обманывает.
Он провел их на кухню, крохотную сумрачную комнатушку с маленьким телевизором на подставке над раковиной. Налил Элизабет колы, а себе и Лейле вина.
– Мне тоже колу, – попросила Лейла.
– Как желаешь. – Он включил телевизор. – А теперь, Элизабет, я закрою дверь, мне нужно сосредоточиться. Оставайся тут, развлекайся, как тебе вздумается.
Элизабет посмотрела три программы. Иногда слышно было, как говорит Лейла: «Эта идея мне не нравится», но не испуганно, а просто немного обеспокоенно. Наконец она вышла.
– Я закончила, Ласточка. Давай, беремся за чемоданы. – И повернулась к Лону. – Не знаешь, где бы нам снять меблированную комнату?
– Хотите, оставайтесь тут.
– Нет. Отдай мне только мою сотню.
– Распишись, вот квитанция.
Когда Лейла подписала, он улыбнулся Элизабет:
– Можешь гордиться своей старшей сестрой, скоро она станет знаменитой моделью.
– А теперь мою сотню. – Лейла протянула ему расписку.
– Тебе заплатит агентство. Вот их карточка. Наведайся к ним утром.
– Но ты же говорил…
– Какая ты смешная! Учись нашему бизнесу. Фотографы никогда не платят моделям. Платит агентство, когда получает расписку.
Помочь снести чемоданы вниз он не предложил.
От гамбургеров и молочных коктейлей в ресторанчике под названием «Карман орехов» девушки приободрились. Лейла купила карту Нью-Йорка и газету и принялась изучать раздел «Недвижимость».
– О, вот ничего! Пентхаус, четырнадцать комнат, с прекрасным видом и балконом. Да, когда-нибудь, Ласточка, обещаю тебе…
Они нашли объявление о сдаче квартиры. Лейла взглянула на карту.
– Район вроде ничего. 95-я улица и Вест-Энд-авеню. Можно доехать на автобусе.
Квартира оказалась хорошей, но любезная домовладелица скисла, как только узнала, что жить тут будет и Элизабет.
– Никаких детей.
Всюду повторялось то же самое. Наконец в семь часов Лейла спросила таксиста, не знает ли он приличного места, дешевого, где она могла бы поселиться с Элизабет. Тот предложил меблированные комнаты в Гринвич-Виллидж.
На следующее утро они отправились в агентство моделей на Мэдисон-авеню за деньгами. Дверь была заперта, висела табличка «Письмо опустите в ящик». Там уже лежало с полдюжины конвертов. Лейла позвонила. В домофон спросили: «Вам назначено?»
– Мы пришли за деньгами, – объяснила Лейла.
Они с женщиной заспорили.
– Убирайтесь! – наконец закричала женщина.
Но Лейла снова надавила на кнопку звонка и не убирала палец, пока дверь наконец не открылась. Элизабет отпрянула: женщина с тяжелыми темными косами, угольно-черными глазищами и страшно сердитым лицом. Не очень молодая, но красивая. В белом шелковом платье. Элизабет вдруг увидела себя: синие шорты совсем выгорели, краска на кармашке майки полиняла. Раньше она считала – на Лейле очень красивый наряд, но рядом с этой дамой платье сестры выглядело крикливым и потрепанным.
– Послушайте, желаете оставить свое фото – пожалуйста, но начнете снова рваться в дом, я вызову полицию.
Лейла сунула ей в руку бумажку.
– Вы должны мне сто долларов. Я не уйду, пока не расплатитесь.
Та повертела расписку, прочитала и расхохоталась:
– Нет, ты и вправду дура! Непроходимая! Этот шутник вечно откалывает такие фортели с провинциальными простофилями! Где он тебя подцепил? На автобусной станции? Спала с ним?
– Нет! – Лейла вырвала расписку, разорвала и раздавила каблуком. – Пойдем, Ласточка. Пусть тот тип сделал из меня дуру, но я не позволю, чтоб еще и эта стерва потешалась на мой счет.
Элизабет видела, Лейла ужасно расстроилась, вот-вот расплачется.
Стряхнув ее руку с плеча, девочка встала перед обидчицей.
– Вы очень злая! Тот человек притворялся милым! Если он обманул ее, заставил работать даром, надо пожалеть ее, а не насмехаться. – И, развернувшись, потянула Лейлу за руку. – Пойдем!
Они направились к лифту, но женщина окликнула их:
