Лайонел Уайт - Большой куш
Здание под номером 712 на 31-й улице представляло собой старый доходный дом, построенный вскоре после окончания Гражданской войны. В его мрачных обшарпанных стенах родилось, выросло и умерло не одно поколение эмигрантов, выходцев из Старого Света. В 1936 году здание было официально признано пожароопасным, хотя на самом деле оно стало таким за много десятков лет до этого, и жильцов выселили. Один ловкий маклер приобрел дом в собственность и, реконструировав его с помощью купленных за бесценок стройматериалов, оставшихся после войны, превратил его в более или менее сносный современный жилой дом. Квартиры здесь были все одинаковые: две комнаты, санузел и небольшая кухня. На каждом из пяти этажей, оборудованных лифтом, находилось по четыре квартиры. Фасад здания обновили, и оно выглядело вполне респектабельно. Плата за жилье выросла за эти годы с двадцати пяти до семидесяти долларов в месяц, но из-за дефицита жилья от квартирантов у нового домовладельца не было отбоя. Несмотря на все преобразования, здание продолжало оставаться пожароопасным и его можно было использовать только для сдачи в наем.
Одним из первых в этот дом вселился Марвин Ангер.
Выйдя из вагона лонг-айлендского поезда, Ангер взглянул на часы над справочным табло вокзала. Было около шести. Вместо того чтобы сразу ехать домой, он прошелся по вокзалу и купил свежую вечернюю газету, где печатались результаты последних скачек и биржевые новости. Свернув газету и сунув ее за пазуху, он вышел из здания вокзала и вскоре уже был в кафетерии. У задней стены оказалось свободное местечко. Он поставил поднос с едой на столик, бережно положил шляпу на стул рядом и раскрыл газету. Даже не взглянув на результаты скачек, он принялся за еду и одновременно начал внимательно изучать котировки акций.
Практически каждый новичок, игравший на колебаниях курса акций, делал на этом неплохие деньги, но Ангер умудрялся терять их и здесь. Человек одинокий, крайне бережливый и не привыкший к роскоши, он годами копил деньги с истовостью маньяка. Свои скудные сбережения он вкладывал в акции, но, к несчастью, никогда не отваживался придержать их. При малейших колебаниях курса он беспрерывно продавал и вновь покупал их, в результате теряя на процентах. Он имел удивительную способность выбирать именно те акции, цена на которые падала вскоре после того, как он их приобретал. Из нескольких тысяч долларов, которые он скопил за долгие годы своей жизни, выкраивая понемногу из мизерной зарплаты, не осталось почти ничего.
Закончив обед, Марвин вернулся к стойке за кофе.
Через несколько минут он был уже на пути домой. Проходя мимо продуктовой лавки, он заглянул и туда, чтобы купить пару сэндвичей с ветчиной и сыром и бутылку молока. Он чуть было не купил и пирожное, но потом решил, что это лишнее. Нечего баловать этого типа. И так он потерял достаточно времени и денег.
Дверь подъезда в доме, где он жил, обычно не запиралась до десяти часов. Не останавливаясь, он прошел мимо ряда почтовых ящиков, не остановившись у своего. Ангер никогда не получал писем. Собственно говоря, никто не знал, где он живет. Его адреса не знали даже на работе. У него была почти патологическая склонность к конспирации даже в совершенно безобидных, казалось бы, ситуациях.
Он сел в лифт и доехал до пятого этажа. Выйдя из кабины, он тихонько постучался в дверь.
Дверь открыл Джонни Клэй с полупустым стаканом в руке.
Первое, что бросилось в глаза Ангеру, когда он вошел в свое унылое, скудно обставленное жилище, была початая бутылка виски, стоявшая на столе в тесной гостиной. Он недовольно посмотрел на своего гостя.
— Откуда бутылка? — спросил он и подошел поближе, чтобы рассмотреть этикетку.
Джонни насупился. Легкая неприязнь, которую он с самого начала испытывал к Ангеру, грозила перерасти в ненависть.
Ему было глубоко противно, что он вынужден торчать в этой мерзкой и неуютной дыре. Он зависел от Ангера и страдал от этого. Но сейчас было не до выяснения отношений: Джонни просто не мог себе этого позволить.
— Не бери в голову, — сказал он, избегая прямого ответа на поставленный вопрос, — я и не думал напиваться. Надоело просто, что заняться нечем, хоть бы телевизор плохонький у тебя был! Да что там — даже почитать нечего.
Ангер поставил бутылку на стол.
— А что, в Синг-Синге было веселей? — язвительно спросил он. — Я тебя спрашиваю, откуда бутылка?
— На углу купил — вот откуда! А что — нельзя?
— Не в том дело. Нельзя рисковать. Ты у меня потому, что здесь безопасно, — мы так решили. Но безопасно, когда ты сидишь в квартире. Не забывай, у тебя испытательный срок, а ты уже нарушаешь правила. Тебе нельзя засвечиваться.
Джонни хотел было возразить ему, огрызнуться, но сдержался.
— Слушай, Ангер, — сказал он. — Давай не будем собачиться. Слишком высока ставка. Ты прав. Высовываться мне нельзя. Но ты и меня пойми — здесь озвереть можно. У меня живот подводит, а у тебя здесь и пожрать нечего. Ты принес что-нибудь?
Ангер протянул ему бутылку молока и сэндвичи.
— Выпьешь? — спросил Джонни.
Ангер покачал головой.
— Пойду умоюсь, — сказал он и отправился в ванную.
Джонни взял коричневый пакет с едой и пошел в кухню. Он быстро окинул ее взглядом — не осталось ли следов от пребывания Фэй. Ему не хотелось ничего объяснять.
В глубине души он признавал, что Ангер прав: не нужно было отлучаться из квартиры. Но в то же время его раздражали и сам Ангер, и его поведение. Не будь он таким жмотом, Джонни было бы здесь не так тягостно.
Марвин Ангер закатал рукава и отвернул кран с холодной водой. Он уже наклонялся над раковиной, чтобы вымыть лицо, как вдруг застыл от удивления: на видном месте, рядом с куском мыла, лежала женская заколка. Его лицо побагровело от ярости. Он взял заколку в руки и впился в нее взглядом.
— Идиот, — прошептал он. — Вот придурок.
Он сунул заколку в карман и решил ничего не говорить. Он, как и Джонни, понимал, что ссориться им не стоит.
Ангер впервые пожалел, что ввязался в это дело. Если что-то сорвется, думал он, поделом ему. Пусть это будет ему уроком. Нельзя связываться с бывшими зэками и участвовать в их бредовых аферах.
Размышляя об этом, он представил себе свою долю от добычи в случае удачи. Баснословная сумма! Стенографистом в суде таких денег не заработать никогда.
Марвин философски пожал плечами. Если уж делать деньги нечестным путем, то с кем еще связываться, как не с жуликами. Ладно, все это ненадолго. Как только получит свое, только его и видели. Пошлет всех их к черту — и наплевать, что с ними станется.
Там, куда он смоется, им до него не добраться. И даже если их загребут копы и они расколются — что с того? К тому времени он найдет тихую гавань, сменит имя и будет безбедно жить.
Он вышел из ванной с твердой решимостью уладить все по-хорошему.
Джонни дожевывал последний бутерброд. Ангер сел на жесткий кожаный диван.
— Все прошло нормально, — сказал он. — Передал записки обоим.
Джонни кивнул:
— Отлично.
— Честно говоря, — продолжал Ангер, — этот бармен не очень-то мне показался. Тюфяк какой-то. Да и другой — кассир, — по-моему, тоже не для этого дела.
— Я их выбрал не потому, что они крутые, — сказал Джонни. — А потому, что они занимают ключевые позиции. Для нашего дела нужны не крепкие мускулы, а хорошие мозги.
— А если у них хорошие мозги, то что они делают…
— Они делают то же, что и ты, — перебил Джонни, не дав Ангеру договорить. — Они, так же как и ты, вкалывают за гроши, ясно?
Ангер покраснел от обиды.
— Ну что ж, тебе виднее, — сказал он.
— Послушай, — уже мягче начал Джонни, — я знаю их обоих — хорошо знаю. Майк, бармен, — человек абсолютно надежный. Он там уже не первый год. Никогда не был ни в чем замешан, репутация у него хорошая. Но ему деньги нужны позарез. Ему, как и нам с тобой, все равно, откуда они возьмутся, — главное, чтоб были. На него можно полностью положиться. Теперь второй, Питти. С ним все не так просто. Сказать по правде, я бы никогда не взял его в дело, если б не одна деталь. Он работает в кассе на ипподроме и знает там все порядки: как собирают деньги после каждой скачки и что с ними дальше случается. Нам такой человек нужен. Джордж с законом в ладах, иначе бы не работал на ипподроме. В молодости он куролесил — было дело, но это так, ничего серьезного. А то, что он малость слабоват, так это все ерунда. Мы в одном столковались: главное — правильно снять деньги. А потом бабки в руки — и разлетелись в разные стороны. Каждый сам по себе.
Ангер кивнул.
— Да, — согласился он, — каждый сам по себе. А третий — полицейский этот?
— Рэнди Кеннан? Тут можешь быть абсолютно спокоен. Рэнди не гигант мысли, но парень надежный. У себя в полиции на хорошем счету. Правда, любит скачки, за бабами приударить, не пьяница, но любит поддать. На все это нужны деньги. Я Рэнди сто лет знаю. Мы вместе росли. И мы друзья, как раньше, хоть я и сидел. В общем, Рэнди — молоток. Насчет него даже не сомневайся.
