Натан Барридж - Код каббалы
Элиз покраснела, а Эрик смолк. Два предложения. Морган обошлась всего лишь этим. Двумя фразами она сбила спесь с Эрика. Почему же ей это всегда так трудно дается?
— Так, скажу честно, — начала Морган. — Я все еще учусь, и для меня тысяча соверенов — большая сумма. Через несколько лет все изменится, но сейчас... Пока это большой вопрос.
— Ну и ладно, — вступила Элиз, цепляясь за шанс, оставленный ей Морган. — Дай столько, сколько сможешь. Разницу покроем мы.
— А что об этом думает Эшвин? — спросил Эрик.
Они все повернулись к Эшвину. Он смотрел, как дождь часто стучит в стекло. Когда через миг он посмотрел ей в глаза, Элиз поняла, что он принял решение.
— Если бы мне грозила тюрьма, — промолвил Эшвин, — я бы надеялся, что лучшие друзья внесут за меня залог размером в стоимость дивана. — В его словах была тихая ярость, за которую Элиз захотелось крепко его обнять.
После этого им осталось только выбрать выходные и разработать план, как им удивить Джеймса.
ДЖЕЙМС
В баре было многолюдно. Не то чтобы яблоку негде упасть, но достаточно, чтобы, пролагая себе путь сквозь толпу с подносом, уставленным кружками, Джеймс иногда приговаривал: «Извини, друг». Закопченные балки нависали низко над головой, и Джеймс не раз под них подныривал, чтобы не удариться. Горькое пиво, которое варили здесь, в Йоркшире, густое, со сливочным вкусом, не выплескивалось через край кружки, как водянистое пиво южных графств. Нетрудно было привыкнуть к этому местечку, где все было чуть более честно и чуть менее пресно.
— Вот и я. Три пинты лучшего горького пива «Скиптон армс» для друзей, — сказал Джеймс. Он передал две кружки Эрику и Эшвину. — И две полупинты для дам. — Элиз приняла свою полупинту с улыбкой, а Морган — с гримасой.
— За прежние времена и лучшее будущее! — сказал Джеймс.
Остальные четверо присоединились к тосту и отпили кто сколько. Джеймс, как обычно, последним опустил свою кружку.
Эти выходные за городом явились для него полной неожиданностью. Много месяцев они не собирались все вместе, поэтому он онемел от удивления, увидев их всех в минивэне, взятом ими напрокат. Они выехали по M1 через Кембридж, а после свернули на А1 к северу. Эрик хотел распланировать их маршрут, но Морган переспорила его, указывая повороты и направление наобум. Так они и оказались в Скиптоне, городке к северо-западу от Лидса, на границе Йоркширской равнины.
Он знал, конечно, чего они пытаются добиться. Они сплотились вокруг него единым фронтом, но если взаправду, то его это только еще больше удручало. На самом деле в эти выходные они прощались.
Пока. Увидимся через шесть месяцев. Желаем тебе в тюрьме разобраться в себе самом.
Все знали, что ему не по карману штраф — при его редко появляющихся сценических ролях и неспособности удержаться на временной работе. В минуты тоски Джеймс признавался Элиз, что с тревогой думает, не пропустил ли он свою птицу счастья, не заметив ее с пьяных глаз. И его тошнило слышать об актерах, выбившихся в звезды, когда в них уже никто не верил. Если еще один доброхот упомянет Энтони-мать-перемать-Хопкинса, он его пристрелит.
Взять бы в долг, да нет такого банка, который ссудил бы Джеймсу деньги. Так что сидеть ему в тюрьме — от наказания не уйти. Ему и двух сотен фунтов не собрать. Если Бог и есть на свете, то театру он явно не покровительствует.
Прибыла официантка с заказанными блюдами, и самокопание Джеймса было прервано.
— Довольно вкусно, — сказал Джеймс, расправляясь с крупным куском картофелины. — Интересно, насколько мерзкой будет еда за решеткой?
Сидящие за столом замерли, четверо его старейших друзей глядели на него с разными выражениями лица.
— Что?
— Ты не сядешь в тюрьму, — сказала Элиз с болезненной гримасой.
— Конечно сяду, — сказал Джеймс так решительно, как только смог.
— Мы тут скинулись и наскребли для тебя денег, — сказал Эшвин.
— И тебе осталось найти только последнюю тысячу соверенов, — добавил Эрик.
Джеймс потерял дар речи. Он переводил взгляд с одного на другого. Элиз улыбалась, но в глазах ее стояли слезы. Эшвин и Морган очень схоже ухмылялись. Даже Эрик, казалось, был доволен его замешательством.
— Вы... вы не можете так поступить. — Джеймс снова и снова вглядывался в одно лицо за другим. Это явно была не шутка. Они говорили всерьез. — Как же я с вами расплачусь? У меня ведь на это годы уйдут. К тому же... это моя проблема, не ваша. — Он наколол на вилку ломтик картошки и замахал на них, как рассерженный отец. — Вы просто не можете, — скомкано закончил он.
— Нет, мы можем, — сказала Морган. — Это наши деньги, и мы поступим с ними, как нам будет угодно.
— Но...
— Никаких «но», — сказала Элиз. Широкая улыбка осветила ее лицо. — Это уже решено.
— Я не знаю, что сказать... И вы все знаете, это будет первейшим долгом для меня. Это... — Джеймс затряс головой, пытаясь выразить болезненные и радостные ощущения, которые боролись в его душе. Получить такой подарок, когда он опустился почти на самое дно. — Никто до сих пор не делал для меня ничего подобного. Я не знаю, что я сделал, чтобы заслужить таких щедрых друзей, но спасибо. Правда. Большое вам спасибо.
Голубые глаза Элиз увлажнились, и Джеймсу этого хватило. Он захлюпал носом, как девчонка. Она неистово его обняла, и после все они похлопывали его по спине и бормотали что-то ободряющее. Это было чертовски неловко. Они же в пабе, прах его побери!
— Я вам все верну, — говорил Джеймс. — Как только смогу. Обещаю.
— Да, мы знаем, — ответил Эшвин. — Ты только не попадай больше в переделки, ладно? Это будет нам лучшей благодарностью.
Элиз бросила взгляд на Эшвина. Джеймс перехватил этот взгляд и сказал:
— Да ничего, все правильно. Мне бы давно надо взять себя в руки. Я найду работу. Любая хрень сойдет. И я обещаю, вам никогда больше не придется отмазывать меня от тюрьмы, как сейчас. Вы дали мне шанс начать все сначала, и я собираюсь им воспользоваться.
— Ну, с меня достаточно высоких слов на сегодня, — ворчливо прокомментировал Эрик. Даже его обычно суровые черты смягчились. — Так где мы сегодня остановимся?
Морган подозвала официантку:
— Простите, вы не могли бы порекомендовать нам приличную небольшую гостиницу?
— С этим вам на Санрайз-стрит, — ответила та. — Там гостиниц полно.
— Где эта улица?
— Если ехать по Хай-стрит к Лидсу, то Санрайз будет первая улица направо после перекрестка с круговым движением.
Санрайз-стрит действительно нетрудно было найти. Ее окаймляли двухэтажные дома, перед многими из которых были объявления о сдаче комнат внаем.
— Как насчет этого? — спросил Эрик, указывая на большой коричневый пансион всего в дюжине метров от их машины.
— На вид ничего, — ответил Джеймс. Дом выглядел солидным, старинным и простым.
— Не хуже и не лучше остальных, — согласился Эшвин. Он выбрался из машины, за ним к дому последовал Джеймс.
Эшвин позвонил в звонок, и колокольчик отозвался мелодичным эхом во всем здании. Они подождали, но ответа не последовало. Эшвин собрался было снова позвонить, когда парадную дверь открыла женщина. У нее были седые волосы до плеч, и ростом она была по грудь Джеймсу. Ее голубые глаза открыто изучали двух стоящих на крыльце мужчин. Джеймс дал бы ей около шестидесяти.
— Здравствуйте. Чем могу быть вам полезна, джентльмены? — Она говорила как образованный человек, но Джеймсу было не определить по акценту, откуда она. Точно не из этих мест.
— Здравствуйте, — сказал Эшвин. — Я хотел поинтересоваться, нет ли у вас на сегодня свободных комнат.
— Да, есть. — Она заметила их минивэн. — На пятерых?
— Да, — кивнул Джеймс.
— Прекрасно. Почему бы вам не позвать остальных, и я покажу вам ваши комнаты. Надеюсь, вы не откажетесь от чая?
— Согласимся с радостью, — сказал Эшвин с улыбкой.
— Меня зовут Марджи Чизвик, к слову, но все зовут меня миссис Чизвик. А вас?..
— Эшвин Пател.
— Джеймс Стиплтон.
— Приятно познакомиться. — Миссис Чизвик пожала им обоим руки. — Гостевые комнаты наверху, поэтому скажите друзьям, чтобы оставили вещи в холле у лестницы. Крикните, когда войдете. — Миссис Чизвик ретировалась в дом, оставив Эшвина и Джеймса обмениваться улыбками за ее спиной.
— Тоже вспомнил свою маму? — спросил Джеймс.
— Именно, — усмехнувшись, ответил Эшвин.
Они забрали багаж из минивэна. Эрик запротестовал, что надо было договориться о стоимости чая до принятия приглашения, но его снова переспорили. Они оставили вещи у подножия лестницы, как было велено.
— Ау-у-у-у! — позвал Эшвин.
Миссис Чизвик появилась в проеме одной из дверей, которая вела из холла в столовую, полную антикварных вещей. Ковер был бархатный, глубокого синего цвета, а стены — бледно-желтые, там, где они виднелись между золочеными рамами картин.
