Виктор Точинов - Твари, в воде живущие (сборник)
«Вот это очень похоже… — думал Лукин. — Не фантастика типа “Легенды о динозавре”… Замкнутых озер здесь мало, почти все сообщаются между собой протоками или речками, — и имеют водную связь с морем. Правда, в наших северных морях акулы с репутацией людоедов редко встречаются… так ведь и купальщиков не густо, не Австралия. Но сельдевая акула вполне обычное дело — режет, как ножом, сети, ворует рыбу, промысловики ее ненавидят… На человека вроде не нападает, но профессионалы считают потенциально опасной любую акулу длиннее метра. Если такая четырехметровая рыбка, или несколько рыбок, умудрились сюда просочиться… привычной пищи нет… могли вполне напасть на лебедя… и на человека. Значит тварь (твари?) голодная. Значит поймать ее можно… при наличии необходимого оснащения…»
Лукин живо представил картину: уазик медленно подруливает к районной прокуратуре, сзади на импровизированной волокуше тащится огромная туша, вычерчивая зигзаги в пыли слабо конвульсирующим хвостом.
А потом, когда все для Лариски благополучно закончится, огромная голова, высушенная и залакированная, украсит стену его кухни, среди навеки оскалившихся щук, судаков и тайменей — и они сразу покажутся мелкими и несерьезными.
Это будет рекорд мира для пресноводных водоемов: в полном смысле во-о-о-от такая! Удочку можно будет сломать о колено, поставив ногу на голову побежденного монстра — крупнее все равно в жизни не поймаешь.
4Дорога, пусть и плохая, закончилась — уперлась в канаву глубиной метра два с лишним, с крутыми откосами. Наводить переправу еще и здесь Лукин не собирался, до вытекающего из озера потока оставалось меньше полукилометра, он решил прогуляться пешком. Достал из машины удочку и спиннинг — ему хотелось все же отведать ухи, пакеты быстрого приготовления также быстро и надоели. Ружье на всякий случай прихватил с собой, закинув на спину…
Дошел он минут за двадцать, рыбалка не задержала — с этого берега тоже абсолютно не клевало. На блесну позарился единственный окунек-маломерок, отпущенный Лукиным обратно в озеро…
«Интересно, связано бесклевье как-то с моей гипотезой?.. Сколько надо акул, чтобы серьезно обезрыбить озеро таких размеров?.. Не похоже… тут что-то другое… Какая-нибудь магнитная буря, отбившая рыбам аппетит дня на три, они на такое чутко реагируют…»
Течение в вытекавшей из озера протоке оказалось довольно быстрым, а ее размеры вполне подходящими — легко могла прокрейсеровать и оказаться в озере хоть двадцатитонная китовая акула. Китовые, правда, на людей вроде не нападают… Ниже по течению доносился ослабленный расстоянием шум воды (порог? перекат?) и Лукин отправился на звук, продираясь сквозь густой прибрежный подлесок, никаких троп здесь не осталось.
Там шумел водопад, невысокий, метра два с половиной, но живописный — за ним поток резко замедлял свой бег и разливался на болотистой низменности поросшим осокой озерцом, на карте не обозначенным.
«Вот так…. И никакая акула тут не проплывет вверх по течению. Хотя… для лососей такой водопад не преграда, они запрыгивают и на более высокие…»
Перед глазами встала совершенно живая картина: вода внизу, под водопадом, в вымытой падающей струей яме внезапно вскипает, огромная четырехметровая серая туша взлетает в воздух и с шумом и фонтаном брызг хлопается уже наверху, по другую сторону преграды.
Он спустился вниз, куда падала струя и понял, что нарисованный воображением прыжок нереален — яма буквально набита попадавшими сверху корягами и топляками, вблизи видневшимися сквозь воду. Сразу за ямой река мелко струилась по гальке, он легко перешел ее вброд в сапогах, не замочив ног.
Ну вот, придется акул из списка возможных разгадок вычеркнуть.
Сценария для очередных “Челюстей” тут не будет. Заодно можно вычеркнуть китов-убийц, косаток-людоедов и прочих морских млекопитающих. Кроме, пожалуй, ластоногих. Те могут обползти водопад и вполне способны к обитанию в озерах, в иных даже живут постоянно: в Ладоге, в Байкале… И, некоторые, по крайней мере крупные, тюлени охотно подкрепляются водоплавающими птицами.
Но нападение на человека. сомнительно. Мутант-людоед? Еще более сомнительно. Да и не мог подолгу наблюдавший за озером Лукин не заметить тюленей — они и на берег выбираются, и на поверхности появляются достаточно часто…
Делать нечего, надо искать другое решение.
…Рыба ниже водопада, в маленьком заросшем озерце клевала отлично, хотя солнце еще только начало клониться к закату.
Бойкие щурята и некрупные окуни, казалось, выстроились в очередь за блесной — отроду не виданной ими металлической игрушкой. А спустя час, когда Лукин собрался уже уходить, поплавок, неподвижно стоявший у края зарослей, лег на бок и неторопливо поплыл в сторону. Лукин подсек и осторожно вытащил на низкий берег упорно сопротивлявшегося леща не менее двух килограммов весом. Он глядел, как рыбина лениво шевелит жабрами, и в голове у него медленно созревал план — смутный, пока не оформившийся план.
Лукин завернул в намоченную рубашку слабо возражавшего леща, натянул энцефалитку на голое тело, закинул за спину двустволку… Подхватил удилища, мокрый сверток и связку остальной рыбы и поспешил к уазику.
Завел двигатель и неприятно удивился, бросив взгляд на указатель топлива. Запрокинув над горловиной бака двадцатилитровую канистру, подумал, что завтра надо будет съездить в Пудож: запастись бензином, позвонить кое-кому в Москву, попытаться кое-что разузнать про здешние места.
Но сначала, с утра, он попробует реализовать свой план.
5Ожидая, когда чуть остынет котелок с аппетитно пахнувшей двойной ухой, он снова перебрал в уме все свои сегодняшние выкладки.
Неувязок пока не видно, известные факты не оставляли места для реликтовых ящеров и незваных морских пришельцев — надо искать что-то свое, местное, пусть и очень редко встречающееся… Либо выросшее до гигантских размеров. Все опять сходилось на огромной рыбе, а единственная рыба наших пресных вод, известная хоть и редкими, но не уникальными нападениями на человека — это сом.
Среди побежденных Лукиным речных и озерных гигантов сомы как-то не встречались — может потому, что в местах, где ему доводилось ловить, усатые донные хищники максимальных своих габаритов не достигали. Даже на Балхаше, казалось, сомами кишевшим, самые большие выловленные им экземпляры тянули килограммов десять-двенадцать — по сомовьим масштабам маломерки. А вес и размеры настоящих гигантов измерялся метрами и центнерами.
На совести медлительных (относительно, конечно) монстров, гонятся за рыбами уже не способных, числились и собаки, и пришедшая на водопой скотина, и вообще любая переплывающая водоем живность.
И люди — чаще всего купающиеся дети.
После каждого такого случая на сома-людоеда начиналась самая беспощадная охота, где речь уже не шла о разрешенных и запрещенных снастях, сроках и способах ловли — и люди не успокаивались, пока не уничтожали усатого убийцу.
Образ действий здешней твари подходил для сома как нельзя лучше — Лукину приходилось видеть, как некрупные сомики хватают с поверхности воды зазевавшихся утят — в истории с лебедями все повторилось один к одному, за исключением масштаба.
Но была и одна загвоздка.
Сом рыба теплолюбивая, и, чем дальше к северу, тем меньших размеров достигает — и между 60-й и 65-й широтами (в зависимости от местных климатических условий) перестает встречаться. Находка усача столь гигантских размеров здесь, среди северной тайги — явление уникальное.
«А кто говорит, что мы имеем дело с чем-то обыденным? — подумал Лукин с неожиданной злостью, неизвестно кому адресованной. — Это, черт возьми, не более уникально, чем не пойми откуда взявшийся звероящер или заглянувшая на променад акула-людоед…»
Он закончил хлебать отменно вкусный бульон (по местному — юшку) и нацелился на разварившуюся рыбу.
И тут ему в голову пришла еще одна мысль. Он взял в руки голову щуренка (положенную в котелок еще в первый заклад, для навара, а потом извлеченную) и осторожно развел, насколько смог, челюсти. Заглянул в глотку и попытался прикинуть размер щучины, способной заглотить взрослого человека.
Огромными щуками, в отличие от сомов (а также акул, крокодилов и динозавров), Север славился…
6Утро вновь выдалось туманным и прохладным.
На сей раз, наученный горьким опытом, Лукин ночевал в спальнике, не мерз, и никакие кошмары его не мучили. Он встал, позавтракал (вчерашняя уха превратилась за ночь во вкуснейшее заливное); поскреб ногтем седеющую четырехдневную щетину и решил отращивать бороду; больше ничем заниматься не стал — ему не терпелось осуществить свой вчерашний план.
Просторный садок болтался в воде, привязанный к чахлому, приютившемуся среди прибрежных камней кустику. Лещ за ночь набрался сил и отдохнул после вчерашней нелегкой дороги, проделанной им в тесном бачке из нержавейки — рыбина держалась в воде прямо, не пытаясь завалиться на бок, и достаточно бодро шевелила хвостом, плавниками и жабрами…
