Крис Павон - Экспаты
— Тогда не знаю.
— Мальчики!
— Но это все Джейк! Он…
— Мальчики!!
— Мамочка, Бен отнял у меня…
— Мальчики! Прекратите! Немедленно!
В машине воцарилось молчание и спокойствие утра после того, как по городу пронесся ураган, вывернув с корнем старые деревья, сломав ветки и сдув с крыш черепицу. Кейт глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, расслабила руки, смертельной хваткой вцепившиеся в рулевое колесо. Она терпеть не могла подобных пререканий из-за всяких мелочей.
— Мамочка, а у меня теперь новый лучший друг, — сказал Бен как бы между прочим, ни с того ни с сего. Сообщил он об этом радостно и совершенно беззаботно. Он уже забыл, что на него только что накричали, всего пятнадцать секунд назад, и не дулся на мать.
— Отлично! И как его зовут?
— Я не знаю.
Ну конечно: маленьким детям совершенно не важно, кого как зовут.
«На площади с круговым движением сверните. Во второй проезд. И выезжайте. На шоссе». Голос джи-пи-эс-навигатора общался с Кейт на английском с великосветским произношением.
— Выезжайте. На шоссе, — передразнил Джейк с заднего сиденья. — Выезжайте. На шоссе, — повторил он с другим ударением. — Выезжайте. На шоссе. Мамочка, а что такое шоссе?
Бывали времена, когда Кейт приходилось внимательно изучать карты; ей даже это нравилось. Она могла отправиться куда угодно: ее внутренний компас никогда не подводил, память не забывала повороты, безукоризненно направляя ее куда надо. Но с этим джи-пи-эс с голосом Джулии Эндрюс, что вел ее за ручку через все ухабы, у нее отсутствовала необходимость пользоваться мозгами, прилагать собственные усилия. Это было нечто вроде работы с калькулятором: быстро и легко, но действует оглупляюще, превращает чуть ли не в дебила.
Кейт предложила обходиться без джи-пи-эс, но Декстер был непреклонен: он всегда скверно чувствовал город и направление.
— Шоссе — это хайвей, — сказала Кейт намеренно терпеливо, стараясь загладить свою вспышку. Эти маленькие мальчики наполняли радостью ее сердце, а оно — по сравнению с их детской прелестью — оставалось нечеловечески ледяным, хоть и таяло от умиления. Дети заставляли Кейт стыдиться самой себя.
Низко висящее солнце на секунду ослепило ее, когда она бросила взгляд на юго-запад, на двигающиеся с той стороны машины.
— Мамочка, это уже шоссе?
— Нет, милый. Мы еще на него не выехали, оно будет после площади с круговым движением.
— Ох! А что такое площадь с круговым движением?
— Это площадь, на которой транспорт должен ехать по кругу.
Она ненавидела такие площади — настоящее приглашение к боковым столкновениям. На них вечно царит полная анархия. К тому же ей всегда казалось, что она заставляет детей болтаться из стороны в сторону на их заднем сиденье, а также рассыпает содержимое сумок с продуктами в багажнике. Трах! — и овощи валятся во все стороны, помидоры-черри катятся куда попало, яблоки бьются и мнутся.
В Латинской Америке автомобильные дороги всегда были для нее сущим адом, а нравы тамошних водителей казались смертельно опасными. Но тогда у нее не было детей на заднем сиденье.
— Мамочка, а что такое круговое движение транспорта?
Оно теперь повсюду, это круговое движение, новая универсальная повседневность. Такая же, как ручки для опускания дверных стекол — одинаковые, куда бы она ни приехала. И кнопки для спускания воды в туалетах — всегда установленные в стене над унитазом. И большие выключатели, и перила из кованого железа, и до блеска отполированные керамические плитки пола… Все эти сходные детали и приспособления, эта стандартная отделка, казалось, силой навязаны строителям и вынужденно стали однообразными.
— Вот, сам смотри, — сказала она, стараясь не сорваться от этой мальчишеской настойчивости. — Вот она, площадь с круговым движением транспорта, милый. Так они здесь называются, в Люксембурге.
Ну и как ей теперь заниматься с собственными детьми? В Вашингтоне она возилась с ними по уик-эндам; основной груз ответственности за их повседневное существование лежал на детском садике и приходящей няньке. Ей тогда очень хотелось проводить с ними больше времени.
А что теперь? Теперь эти заботы обрушивались на нее каждый день после школы, каждый вечер, каждую ночь, каждое утро и в течение всего уик-энда. И как еще можно их развлекать, не валяясь целыми днями на полу и собирая конструкции из «Лего»? К тому же мальчишки то и дело дерутся друг с другом, устраивают невообразимую свалку и доводят ее до белого каления?!
Теперь, заполучив то, о чем мечтала, она терзалась сомнениями, превратившимися в самые жуткие страхи по поводу всей этой затеи с переездом.
— Мамочка, это уже шоссе?
— Да, милый. Это шоссе.
На приборной панели замигала сигнальная лампочка. Бортовой компьютер регулярно поставлял ей какую-то информацию на немецком, чудовищно длинные слова, иногда начинал мигать, и она старалась не обращать внимания. Машина-то взята в аренду; они еще не решили вопрос с покупкой своей.
— Мамочка!
— Что, милый?
— Я какать хочу.
Она посмотрела на экран навигатора: еще два километра.
— Потерпи, милый. Мы через пару минут будем дома.
Шоссе кончилось, они свернули на улицу возле железнодорожного депо и поехали вдоль составов скоростных поездов, потом мимо башни с часами в самом центре привокзального района. Дальше она уже знала дорогу и отключила навигатор, щелкнув тумблером. Это единственный способ выучить местную географию.
— Ваш муж работал там четыре года, прежде чем перешел в этот банк? — Адам не отрывал взгляда от блокнота, держа ручку наготове.
— Верно.
— И ушел оттуда за год до IPO.[9]
— Да.
— Это не самое… э-э-э… умное решение.
— Декстер никогда не проявлял особых способностей в стратегических финансовых вопросах.
— Как видно, не проявлял. Значит, потом он трудился в банке. И чем конкретно он там занимался?
— Работал в сфере обеспечения компьютерной безопасности. Определял, каким образом кто-то может взломать эту систему, проникнуть в нее. И предотвращал подобные попытки.
— Какую систему?
— Содержащую данные обо всех счетах. Он занимался защитой счетов.
— То есть денег.
— Правильно.
Адам смотрел на нее с сомнением. Кейт понимала, что он — да и все прочие — с большим подозрением относятся к Декстеру и к этому их переезду в Люксембург. У нее подобных подозрений не возникало. Она уже давно проделала всю необходимую домашнюю работу, так что Декстер был выше любых подозрений. Именно поэтому она и позволила себе выйти за него замуж.
Но они, конечно же, об этом не знают. И конечно же, должны испытывать недоверие. Может, и она должна. Но Кейт давным-давно дала себе слово, что не будет его ни в чем подозревать.
— Вы что-нибудь понимаете в этой деятельности?
— Практически ничего.
Адам уставился на нее, дожидаясь более развернутых объяснений. Но ей не особенно хотелось вдаваться в подробности. Во всяком случае, не вслух. Она и про себя-то не хотела про них думать. Истинная правда заключалась в том, что она просто не желала вникать в эти дела и не пыталась понять мир Декстера, поскольку не желала, чтобы и он понимал ее собственный мир. Quid pro quo.[10]
Но Адам не собирался принимать ее молчание за ответ.
— Почему?
— Мы никогда не говорили о его работе, не возникало необходимости говорить и о моей.
— А теперь?
Кейт посмотрела прямо в глаза этому человеку, совершенно незнакомому, выясняющему интимные подробности, задающему вопросы, которые она и себе-то никогда не задавала и не хотела слышать ответы.
— Что — теперь?
— Теперь, когда вы от нас увольняетесь, вы станете рассказывать ему о своей работе?
Сегодня, 10 часов 54 минуты.
Кейт делает шаг вперед и разводит руки, чтобы обнять эту женщину. Они обнимаются, но осторожно, скованно — видимо, не хотят смять непременные шарфики или растрепать прекрасно уложенные волосы. А может, и не поэтому.
— Я так рада тебя видеть, — говорит женщина, спокойно и приветливо, дыша в волосы Кейт. — Так рада!
— И я тебя, — произносит Кейт так же спокойно, но менее приветливо. — Я тоже рада.
Они отрываются друг от друга, женщина продолжает держать руку на предплечье Кейт. Это прикосновение выражает искреннее теплое отношение. Но вполне возможно, она просто удерживает Кейт, мягко, но непреклонно.
И не только Кейт воображает, будто за ними наблюдают посторонние, она тоже сомневается в окружающем. Абсолютно во всем.
— Ты здесь живешь? В Париже?
— Большую часть года, — отвечает Кейт.
— В этом районе?
Кейт невольно смотрит туда, где находится их квартира, всего в нескольких кварталах отсюда.
