Джон Бердетт - Крестный отец Катманду
Потом мне рассказали, что Рози решила все сделать сама. Но от страха и отчаяния ее вульва съежилась, как грецкий орех, а руки сильно тряслись. Когда ее усадили на стул с резиновым сиденьем, она описалась. В итоге одна из женщин натянула на руки пластиковые перчатки и, воспользовавшись гелем-смазкой, чтобы презерватив не разорвался и его содержимое не попало в организм, извлекла товар. Причем сделала это с осторожностью, добротой и состраданием, как и положено буддистке по отношению к своей сестре по полу. Оставалось только сопроводить Рози в ближайшую больницу, где опытные в таких делах медсестры дали ей слабительное. С таким количеством отравы в кишках Рози сами девчонки из иммиграционной службы справиться не могли. Я же тем временем проверил ее мобильный телефон, чтобы выяснить, кому она звонила в последний раз.
Оказалось, она набирала номер некоего Марка Уайтмена, известного мне англичанина. Он был мелкой сошкой в одном процветающем предприятии по транспортировке наркотиков, которым заправлял не кто иной, как генерал Зинна из Тайской королевской армии. Я получил информацию, за которой приехал, и, достав свой мобильный, позвонил Викорну.
— Источник сказал правду. Информация подтвердилась. Зинне нанесен удар.
— Раз ты там, бери билет в Катманду.
— Я консильери, мне положен первый класс.
— Полетишь бизнес-классом. Первый привлекает слишком много внимания.
— Возьму билет на самый ранний утренний рейс. Ночью самолеты туда не летают.
Разъединившись, я подошел к книжному киоску аэропорта купить путеводитель по Непалу.
Да, забыл сказать: когда я взглянул на паспорт Рози Маккой, то обнаружил визу на всю страничку в Королевство Непал, а также въездной и выездной штампы. Она прилетела в Таиланд после трех месяцев пребывания в Гималаях. Какое совпадение.
Глава 6
Я немного успокоился, только выкурив косячок.
«Нельзя в моем состоянии шутить с этой штукой», — говорил я себе, сворачивая второй косяк. К перепадам настроения привыкаешь, и без них становится трудно. Хочется снова и снова пронестись по «американским горкам» эмоций и наблюдать свое «я», распятое на верхнем сиденье «чертова колеса» и болтающего ногами в пустоте.
Насколько по-другому сложилась бы жизнь, если бы я в то утро не вылетел в Непал? «Полностью, абсолютно по-другому», — пробормотал я, затягиваясь. «А сегодня ты повел бы себя так же или иначе?» — спросил я отражающееся в зеркале изможденное лицо со свисающей с губы сигаретой, напоминающей дымовую трубу. «Точно так же, — ответил я глядящему на меня свихнувшемуся типу. — Иначе я бы не познакомился с Тиецином». И давая волю психозу, захихикал, а потом согнулся от смеха в три погибели, поддаваясь то ли настоящему веселью, то ли пародии на веселье.
— Я бы его ни на что не променял, — пробормотал я сквозь смех, качая головой. — Даже на целый мир, будь он проклят.
И вдруг он оказался рядом, здесь же, в мужском туалете, огромный, как жизнь. В старой, распахнутой на груди парке, длинные волосы забраны в конский хвост, с какой-то всклокоченной шутовской бородой, глаза заведены вверх, так что видны одни белки. «Твоя проблема в том, что ты не помнишь достаточно деталей, — объяснил он. — Из-за западной крови ты остаешься поверхностным. Иди вглубь. Что ты теряешь?» «О, ничего! — театрально воскликнул я. — Кроме рассудка. Да и от него мало что осталось».
Разумеется, он был галлюцинацией и растаял как туман.
«В Непале мы не летаем сквозь облака, потому что облака таят в себе горы» — этими словами пилота Королевских непальских авиалиний путеводитель по Непалу открывал раздел географии страны. Беднейшая на планете страна является самой вертикальной. Да и кому придет в голову тревожиться о национальных природных богатствах, если у вас на территории Эверест? Неугомонные энтузиасты из западных стран платят десятки тысяч долларов, чтобы обморозиться, потерять конечности или погибнуть на высоте двадцати девяти тысяч футов и получить право именоваться приобщенными. Еще я впервые узнал, что господин Эверест был скромным геодезистом Британской империи и вовсе не хотел, чтобы в его честь называли высочайшую в мире гору. И никто другой в радиусе десяти тысяч миль тоже не хотел, поскольку до появления господина Эвереста уже добрые пять тысяч лет для этой горы имелись свои имена: Джомолунгма (Мать Вселенной) у тибетцев, Сагармарта (Богиня Небес) у непальцев.
Мой вам совет: если вы прилетаете в Непал со стороны Восточной Азии, постарайтесь занять место у иллюминатора справа. До этого мне не приходилось видеть Гималаи, и вот они появляются, притворяясь облаком, и вам кажется, что это белая дымка. Но затем наступает просветление: нет, это не облако и не гора, а пятнадцать тысяч миль стены высотой в несколько миль, построенной богами в качестве своего шестизвездочного обиталища (другого рационального объяснения не найти).
Когда мы приземлились, я почувствовал, как испаряются дух и влияние Викорна, больше десятка лет продержавшего мою душу в плену. Теперь во искупление он не властен надо мной.
Однако как полицейский я не мог не влюбиться в аэропорт. Он оказался единственным из всех, что я знал, где багаж пропускают через систему обеспечения безопасности после приземления. Но вот вам хорошая новость: эта система не работает и скорее всего никогда не работала. Да и сидящий при ней парень в вязаной шапочке, болтающий с приятелем, не знал бы, что делать с маленьким, готовым взорваться, шипящим электронным устройством, если бы таковое обнаружил.
Снаружи меня ожидала знакомая картина: набор всевозможных жуликов, посыльные из отелей, полулегальные такси и оборванцы, которым нравится смотреть, как взлетают и приземляются самолеты. Подчиняясь порыву, я выбрал такси. Водитель с обмотанной тряпкой головой настолько разукрасил заклинаниями и астрологическими картами окна и крышу своего экипажа, что посрамил бы любого шоферюгу в Бангкоке. Его глаза показались мне черными нефтяными скважинами с красными безумными искорками. И звали его, разумеется, Шива.
Шива поинтересовался, где я желаю остановиться. Проконсультировавшись с путеводителем, я сократил список гостиниц до двух: пятизвездочного, бывшего некогда чьим-то дворцом отеля «Як и Йети» (меня покорило название) и заведения классом ниже, но получившего международное признание — пансиона «Катманду». Чтобы сделать правильный выбор, мне следовало проникнуться психологией деловых партнеров. Ты же знаешь, фаранг, в работе все зависит от того, насколько правильный создан образ. Именно в этом и состояла моя дилемма. С одной стороны, я приехал заключить выгодный договор о поставке товара, и с этой точки зрения мне подошел бы «Як и Йети» — единственное заведение во всех Гималаях, где есть необходимая обстановка для создания имиджа, — но с другой стороны, это не совсем мой стиль, и, если моя информация верна, я имел дело с ловцом умов высокой квалификации и интуиции. Разве не он, практически не вылезая из пещеры, погубил жизнь Рози Маккой и подложил генералу Зинне огромную свинью? Нет, решил я, с такими людьми, как Тиецин, «Як и Йети» не лучший выбор. К ним надо являться голым или вообще не отсвечивать.
— Пансион «Катманду», — объявил я Шиве.
— Выбросьте из головы, — ответил таксист. — Там все забито и цены несуразно высокие. Как насчет пансиона «Гималаи»?
— Какую комиссию тебе платит пансион «Гималаи», если ты привозишь туда клиента?
— Пять процентов.
— Хорошо. Даю тебе пять процентов, если ты доставишь меня в пансион «Катманду» и добудешь номер.
Шива на секунду остановил машину, чтобы поклониться индусскому храму (гораздо пышнее своего буддийского собрата и с большим количеством цветов, причем не все из них надоедливые белые лотосы — сам я больше люблю бархатцы), и только после этого ответил согласием.
Оказалось, что в пансионе «Катманду» занято не больше половины мест, так что я получил номер, а Шива — пять процентов комиссии. Мне настолько понравился этот чокнутый таксист с грязной тряпкой на голове, что я нанял его за сногсшибательную цену в пять долларов на весь остаток дня.
— В Сваямбунатх, — распорядился я, как только покончил с формальностями регистрации.
Умные буддийские монахи предсказывали еще тысячу лет назад, что, когда по Катманду побегут железные кони на колесах, наступит конец буддизма. Так и случилось: когда на улицах города появились первые «железные кони», Тибет оккупировали китайские варвары, и далай-ламе пришлось бежать. Мои проблемы с «железными конями» были намного прозаичнее. Хочешь верь, фаранг, хочешь нет, загрязнение воздуха в Катманду еще сильнее, чем в Бангкоке, а у Шивы не закрывалось водительское окно (рычаг из дверцы он выбросил, а электрические стеклоподъемники на такие машины никогда не ставили, поскольку это был старый индийский «амбассадор»). Но и в такой ситуации имелись свои плюсы: открытое окно позволяло «комитету по встрече», состоящему из тощих коров, подходить и беспрепятственно выражать свое почтение. Пока мы торчали в пробке, одна животина засунула массивную голову в такси. Я потрепал ее по волосатой бархатисто-черной щеке и пожелал удачи в будущей инкарнации, которая, за ее терпение, должна быть неземной.
