Эйс Аткинс - По закону плохих парней
– Хорошо. Значит, ты разыгрываешь роль.
– Не разыгрываю, – возразил Квин.
– Вижу, ты тоже получил «Пурпурное сердце»[1].
– Меня ранили. Но рана незначительна. Моя проблема с армией не имеет к этому никакого отношения.
– В чем же проблема?
– В полку считают, что я слишком стар, чтобы штурмовать крепости.
– Тебе не придется служить рейнджером.
– Между тем это все, чего я хочу. Меня волнует только служба в регулярной армии.
Последние несколько тычков веткой в костер обрушили холмик пепла. Квин поискал вокруг новые ветки и упавшие стволы кипариса для поддержания огня. Затем снова присел на корточки, чтобы погреть руки.
– Как тебя ранили? – спросил Бум, вытягивая ноги.
– В рукопашном бою с правоверным, прятавшимся в скалах рядом с местом нашей высадки с вертолета. Он прыгнул мне на спину с криком: «Аллах акбар!» Я собирался нейтрализовать подонка, схватив карабин М-4, когда он заорал: «Бомба!»
– На английском?
– На чистом английском.
– Забавно, как мы пользуемся словом «нейтрализовать». Звучит изысканно.
– Да.
– Ты сделал это?
– Что?
– Нейтрализовал этого идиота?
Квин помешал угли в костре и кивнул:
– Да, но он успел выстрелить в меня тоже, пока мы боролись за ту гранату. А что произошло с тобой?
– Со мной все случилось во время прохождения конвоя в окрестностях Эль-Фаллуджи.
– То есть?
– Чего там рассказывать. Паршивое состояние, когда видишь свою руку на дороге отдельно от себя. Голова работает совершенно по-другому.
Бум зашелся истерическим смехом.
– Будь оно проклято, Бум. Сожалею.
– Не надо, дружище, – ответил тот. – Знаешь, о чем я жалею больше всего?
Квин подождал ответа самого Бума.
– О том, что не мог нейтрализовать всех этих негодяев, – пояснил тот. – Мне неплохо удавалось защищать своих парней, сопровождая конвой с пулеметом в руках. Я любил это дело.
– Выполнял то, к чему тебя готовили.
Собеседники на время замолчали. Среди северных холмов слышался вой койотов, небо оставалось ясным и чистым. Квин сел и, глядя на костер, на горячее ровное свечение углей, заснул. Когда проснулся через некоторое время, Бум лежал на земле без движения. Квин попытался растолкать его, но Бум не шевелился. Квин попробовал поднять на ноги своего друга, а не сумев, перекинул его через плечо и понес на холм как раз тогда, когда первые слабые проблески света показались над мертвыми деревьями. По гравиевой дорожке пробежала к порогу дома поджарая пастушья собака. Она ждала, когда Квин откроет ей дверь.
Пес задрал морду, изучая Квина двумя разноцветными глазами.
– Здорово, Хондо, – сказал рейнджер.
Глава 5
Судья Блэнтон проживал в северо-восточном уголке округа Тиббеха, как раз у деревушки Карфаген, примерно в пяти милях от автостоянки Ребел-Трак. Квин помнил окружную дорогу, по которой можно было проехать к дому судьи, совершенно чистой и свободной от машин. Ребенком он ездил по ней на лошадях. Теперь дорога была забита трейлерами, в которых жили мексиканские рабочие, черные бедняки и еще более бедные белые. Однажды ему показалось, что он въехал на запретную территорию округа. На многие мили тянулся девственный лес, принадлежавший судье, уходил далеко к северным холмам, где мальчишкой потерялся Квин. Он удалился тогда от стоянки охотников и пошел бродить по бескрайнему лесу. Плутал темной ночью по тропам, где обитали койоты и змеи. Но вскоре приспособился к обстановке, овладел ситуацией и поборол свои страхи.
Раньше на участок судьи можно было проехать по дороге беспрепятственно, но теперь Квину пришлось остановиться у запертых ворот загона для скота и сбросить запирающую ворота цепь. Подъехав ближе к простому одноэтажному дому, Квин заметил два грузовика и легковую машину на подъездной дорожке. Два питбуля выбежали ему навстречу. Когда Квин вылез из кабины, они забегали вокруг него, ощетиниваясь и рыча, пока из конюшни не вышел старик и не отозвал их свистом.
Невысокий и жилистый, судья Блэнтон весил, вероятно, не более сотни фунтов. Но он заслужил репутацию одного из самых строгих членов окружного суда. Позднее, перед отставкой, Блэнтон заседал в Верховном суде штата. В молодости служил морпехом в Корее – участвовал в боях при Чосинском водохранилище – и был наставником дяди Квина. У судьи немного отвисла кожа под подбородком, но он продолжал носить уставную короткую стрижку.
На открытую веранду дома вышли мистер Джим и Лютер Варнер. Они махали руками Квину в знак приветствия, пока те обменивались с судьей рукопожатиями. Квин вместе с судьей поднялся на веранду. Старики были в теплых куртках и ботинках. Они пили кофе и курили сигары. Лютер Варнер, долговязый и угловатый, с длинными костлявыми пальцами, передал Квину сигару, завернутую в целлофан. Мистер Джим защелкал своей старой зажигалкой «Зиппо», чтобы дать ему прикурить.
Рядом с мистером Джимом на столе лежала зачитанная Библия. Квин решил, что он прервал своеобразную беседу этих людей, регулярно собиравшихся по субботам, чтобы поговорить о политике, религии и женщинах.
– Прошлой ночью меня посетил Джонни Стэг, – сообщил он.
– Приятная новость, – заметил Блэнтон.
– Говорит, что он является собственником земли моего дяди.
– Чем он это подкрепляет? – спросил Варнер.
Квин развернул самодельный документ, который ему передал Стэг, а Блэнтон вытащил из своей видавшей виды прорезиненной куртки очки. Он быстро пробежал взглядом по строчкам, сложил листок и возвратил Квину. На веранде сильно дымили, но резкий холодный ветер развеивал дым.
– Понимаю, что ты не это хочешь услышать, но я видел в суде документы и похуже этого.
Квин кивнул в знак понимания.
– Он может побить тебя этим, – заметил Блэнтон, щурясь на яркий свет. – Даже без контракта. Все знают, что твой дядя играл с этими машинами, как ребенок в песочнице.
– Сукин сын, – выругался мистер Джим, втискивая дородное тело в старое кресло-качалку и стягивая с лысой головы армейскую кепку. – Тебе все известно об этой сделке?
Блэнтон замотал головой.
– Стэг ведь держал эти бульдозеры и экскаваторы на ферме. Он говорил, что позволил Хэмпу использовать их в любое время. Хэмп воспользовался ими прошлым летом, чтобы вырыть пруд для окуней. Он также прочистил в лесу бульдозером несколько оленьих троп.
– Стэг сказал, что дядя брал машины в аренду, – пояснил Квин.
– Это гнусная ложь, – возмутился мистер Джим, качая головой. Сигара в его зубах потухла. – Иначе не скажешь.
– Значит, был всего лишь личный заем, – сказал Квин. – Вы ведь знаете, что дядя посещал казино?
Старики закивали и назвали Стэга сукиным сыном за его ложь относительно машин для земляных работ.
– Стэг утверждает, что завязал с коммерцией, – сообщил Квин. – Говорит, что продал автостоянку и стриптиз-бар.
Варнер засмеялся и прислонился к опорной колонне, затягиваясь дымом и кашляя. Мистер Джим просто покачал головой, встал на мгновение с кресла и плюнул через перила, прежде чем снова сесть.
– Вскоре после того, как ты уехал, – пояснил Блэнтон, – он продал злачное место, но у меня есть сомнения. То самое старое место со шлюхами и карточной игрой, может, официально и поменяло название, но хотя бы частью этого бизнеса он владеет.
– И предложил свою кандидатуру на выборы. Он баллотируется в окружной «наблюдательный совет».
– В округе Тиббеха все продается, – посетовал мистер Джим. – Большинство жителей, которые честно трудились, в могиле.
– Или в отставке, – добавил Блэнтон.
– Ну, я не отдам землю, – сказал Квин.
– Ты мог бы выручить хорошие деньги за это имущество, – поддержал его Варнер, – Стэг хочет землю, но не неприятности.
– Лучше я сожгу дом, – подтвердил свое намерение Квин.
Варнер улыбнулся и посмотрел в сторону мистера Джима. Тот усмехнулся, разомкнув старческие губы, чтобы выдохнуть дым. Он скрестил ноги и с горделивым выражением лица взглянул на сына Джейсона Колсона. Хотя старики и не уважали отца Квина, считая его тем, кем он и был, – пьяницей, который губил все, к чему прикасался.
– Выпьешь кофе? – предложил Блэнтон.
Квин кивнул. Он положил тлеющую сигару в большую пепельницу и последовал за Блэнтоном через заднюю дверь старого дома на кухню. Там у судьи стоял кофейник, подключенный к розетке. Блэнтон налил кофе себе и гостю, затем отправился в зону отдыха, заполненную антикварными вещами, картинами охоты на лис, выполненными на холсте масляными красками, а также огромными старыми часами, доставшимися ему от деда. Квин пошел вслед за ним. Часы зазвенели и пробили восемь часов, потом снова перешли к медленному тиканью.
– Значит, ты собираешься задержаться здесь?
– У меня еще пять дней впереди.
– Порекомендовать тебе хорошего адвоката?
– Я рассчитывал на вас.
– Я на пенсии.
