Мэри Кларк - Прежде чем проститься
Зазвонил телефон. Снимать трубку он не торопился. Сначала надо узнать, кто это.
— Вам звонит мистер Лэнг, — послышался из интеркома голос секретарши.
Сэм поморщился. Компания «Лэнг энтерпрайсиз» была третьим углом в треугольнике, именуемом «башней Вандермеера». К Питеру Лэнгу Сэм испытывал смешанные чувства. На первом месте стояла зависть: Лэнг родился в богатой семье и не тратил ни времени, ни усилий, чтобы завоевать себе место под солнцем. Сэм не хотел признаваться даже себе, но он восхищался Лэнгом. Вернее, его гениальной способностью скупать по бросовым ценам жалкие домишки и делать так, что земля под ними превращалась в золотоносную жилу.
Сэм потянулся за трубкой.
— Привет, Питер. Я думал, что вы играете в гольф.
Лэнг звонил Краузе из своего богатого загородного дома в Саутгемптоне[8], перешедшего к нему по наследству.
— Вы угадали. Я действительно играю в гольф. Просто решил уточнить насчет нашей встречи. Никаких изменений?
— Никаких, — ответил Сэм Краузе и повесил трубку, даже не простившись.
7
Колонка в «Нью-Йорк джорнел», которую вела Нелл, называлась «Городской калейдоскоп» и выходила три раза в неделю. Название было выбрано достаточно точно: здесь, как в калейдоскопе, отражались самые разные стороны жизни громадного города. Журналистикой Нелл занялась два года назад, когда уступила доводам Адама и не пошла в политику. Эту работу ей предложил Майк Стюарт, издатель «Нью-Йорк джорнел» и давний друг семьи Макдермоттов. «Нелл, твои письма в разделе "Голоса читателей" тянут на профессиональные публицистические статьи, — сказал он тогда. — Пишешь ты толково, со знанием дела. До сих пор ты работала на нас бесплатно. Так почему бы не продолжить работу, но уже за деньги?»
«И от журналистики мне тоже придется отказаться, когда я включусь в предвыборную борьбу, — подумала Нелл, входя в кабинет. — Почему "тоже"?» — тут же спохватилась она.
Раздражение, оставшееся после разговора с Адамом, требовало выхода, и Нелл употребила его энергию на домашние дела. За какие-то полчаса она вымыла посуду, прибрала в кухне и в спальне.
Вспомнив, что Адам переодевался в гостевой комнате, Нелл заглянула и туда, обнаружив на кровати темно-синюю куртку мужа и его дипломат. Наверное, их разговор так рассердил Адама, что он ушел, забыв свою любимую куртку. Да и в дипломате могли остаться нужные ему бумаги. «А я-то здесь при чем? — тут же подумала Нелл, чувствуя, как затихшее недовольство начинает разгораться снова. — Пусть возвращается сам или пришлет кого-нибудь. Я ему не девчонка на побегушках». Куртку она повесила в шкаф, а дипломат перенесла в их кабинет — небольшую комнату, переоборудованную из ненужной им третьей спальни.
Через час раздражение Нелл улеглось. Она приняла душ и переоделась в «униформу» — джинсы, рубашку, на пару размеров превышающую ее собственный, и кроссовки. Мысленно восстановив их перепалку за завтраком, Нелл призналась себе, что вела себя не лучшим образом. «Неужели я и впрямь дала ему понять, что домой он может не возвращаться? А если Адам воспримет мои слова всерьез?»
Подумав еще, Нелл отмела подобную вероятность. Они не впервые ссорились и говорили друг другу резкие слова. Однако главное не слова, а их чувства друг к другу.
Должно быть, Адам уже в своем офисе. Нелл взялась за телефонную трубку, но тут же разжала пальцы. «Нет, не буду ему звонить. Два года назад я поддалась его уговорам, и что мне это принесло? Ничего, кроме постоянных сожалений. Если я сейчас позвоню, Адам сочтет мой звонок капитуляцией. Почему я должна вторично уступать его взглядам на мою жизнь? Он пугал меня распадающимися из-за политики браками. Чепуха! Жизнь опровергает все его пугалки. Сегодня в Конгрессе полно женщин, чьи семьи не распались. Политика не мешает им воспитывать детей и заботиться о мужьях. И уж если говорить о равноправии полов, почему женщина всегда должна уступать? Я ведь не просила Адама бросить его карьеру ради меня!»
Нелл разложила листы с черновыми набросками и заставила себя сосредоточиться на будущей статье. Но работа не клеилась. Вместо статьи она продолжала думать об Адаме. Вернувшись поздно ночью, он лег и сразу заснул. Слыша его ровное дыхание, она обняла мужа, и он пробормотал во сне ее имя.
Ей вспомнилась их первая встреча. Это произошло на каком-то приеме. Она тогда сразу обратила внимание на Адама и подумала, что более обаятельного мужчины еще не встречала. Нелл покорила его улыбка, открытая, приветливая и неторопливая. С приема они сбежали и отправились обедать в ресторанчик. Разговорились. Адам сказал, что должен будет на пару дней уехать по делам, и обещал непременно позвонить... Два дня растянулись на две недели. Для Нелл они были самыми долгими неделями в ее жизни.
Воспоминания прервал телефонный звонок. «Наверное, это Адам», — решила Нелл и порывисто схватила трубку.
Она ошиблась. Звонил ее дед.
— Нелл, ты читала утренние газеты? Молю Бога, чтобы этому ловкачу Адаму не пришлось вертеться ужом, если и его вызовут в окружную прокуратуру. Там заинтересовались как раз тем временем, когда Адам работал в «Уолтерс и Арсдейл». Если подозрения насчет махинаций не высосаны из пальца, твой парень должен был о них знать. И мы тоже должны знать обо всех пятнах на его репутации. Я не хочу, чтобы его художества испортили тебе предвыборную борьбу.
Нелл очень любила деда, однако порой ей хотелось накричать на него или наговорить резкостей. Поэтому, прежде чем ответить, она сделала глубокий вздох.
— Ты напрасно беспокоишься, Мак. Адам потому и ушел оттуда, что почувствовал какую-то нечистоплотную возню и не захотел пачкаться. Здесь ты можешь не волноваться. И кажется, я тебя вчера просила оставить все словечки вроде «этот ловкач» и подобные им.
— Извини, — коротко бросил Мак.
— Тон у тебя, дед, совсем не извиняющийся.
Макдермотт пропустил ее слова мимо ушей.
— Кстати, я уже звонил Герте, поздравлял ее с днем рождения. Скажу тебе честно: моя сестрица просто чокнулась. Заявила мне, что долго говорить не может. У нее сейчас, видите ли, как его... сеанс общения с умершими. Хорошо хоть, не забыла про торжество. Добавила, что давно не видела Адама. Уж не знаю, чем он ее так очаровал.
— Просто Герта относится к Адаму беспристрастно, чего не скажешь о тебе.
— Она спрашивала, нельзя ли пригласить на обед пару каких-то ясновидящих клуш, с которыми она общается, но я велел ей выбросить эту чушь из головы.
— Но ведь это ее день рождения, — возразила деду Нелл. — Она вправе приглашать кого пожелает.
— Возможно, — буркнул Мак. — Считай это старческими капризами, только я не хочу портить себе торжество. Не желаю быть подопытным кроликом и слушать, как они будут обсуждать мою ауру и нести разный бред об изменении ее цветов или потускнении... До вечера, Нелл.
Она положила трубку и откинулась на спинку кресла. Конечно, ее двоюродная бабушка — особа весьма эксцентричная, но далеко не чокнутая. После гибели родителей не кто иная, как Герта, поддерживала ее, став одновременно и матерью, и бабушкой. Мака раздражало, что его сестра верит в паранормальные явления. Но кому еще Нелл могла без опаски рассказать, как в день гибели родители приходили к ней проститься? И кто еще понял бы, что они откликнулись на ее призыв о помощи, когда она попала в отбойную волну?
Герта не просто разделяла чувства своей внучатой племянницы. Она давно и очень активно занималась ясновидением. Мак не прав: с разумом у Герты все в порядке. А вот здоровье стало подкачивать. Конечно, на собственном юбилее Герта будет блистать, и это форменное свинство, если Адам там даже не покажется.
У Нелл окончательно пропало желание звонить мужу. Она не сомневалась: рано или поздно они все равно помирятся. В прошлом она неоднократно первая делала шаг к примирению. Но сейчас не тот случай.
8
От отца Дэн Майнор унаследовал высокий рост и широкие плечи. Черты его лица испытали влияние материнской линии, и потому суровая мужественность Престона Майнора у Дэна смягчалась неброским очарованием, доставшимся ему от его матери Кэтрин Квинн. В отличие от отцовских светло-голубых глаз, похожих на две льдинки, глаза сына были темнее и теплее. Генетика Квиннов способствовала и тому, что Дэну не досталось отцовской квадратной челюсти и волевого, резко очерченного рта. Материнский род подарил ему и копну лохматых волос песочного цвета.
Кто-то из коллег заметил Майнору, что даже в спортивных брюках, футболке и кроссовках он все равно выглядит врачом. Наблюдение было вполне точным. И здоровался Дэн совершенно «по-докторски» — внимательно поглядывая на собеседника и словно выясняя, все ли у того в порядке со здоровьем. Судьбой ему было уготовано стать врачом. Дэн знал, что будет врачом, и каким именно — это он тоже знал. Он станет детским хирургом. Выбор имел под собой сугубо личные причины, о которых знали очень не многие.
