Алексей Яковлев - «Прощание славянки»
Признаюсь, мне стало обидно.
— Вы ошибаетесь, Коля. В этом гарнитуре старинные бумаги! Очень ценные бумаги! За них идет кровавая борьба. Уже погибли четверо. И, может быть, будут еще трупы…
— Будут! — подтвердил Коля.— Будут, пока я здесь!
С сожалением я посмотрел на больного.
— При чем тут вы?
Коля ответил просто:
— Слава, эти «Философические таблицы» нужны только мне! Они же просто-напросто инструкция к моему изделию! — Коля погрозил пальцем в темный угол. — Инструкция к моему изделию! А они от меня ее скрывают!
Я подумал, что у него начался бред. Я попытался его успокоить. Но он все ходил из угла в угол, вскрикивая хрипло:
— Ведь все было у него! И бумаги, и я! Почему он мне их не показал?!
Коля так разволновался, что ему стало плохо. Начался приступ язвы. Я хотел позвать охранника, но Коля запретил мне это сделать. Он лег на свою солдатскую койку, вытянулся во весь рост. Положил руку на живот и уставился в потолок.
— Сейчас пройдет… Это потому, что я много съел… Мне одному никогда столько не давали…
Я сидел рядом и ждал, когда ему станет легче… Свет настольной лампы вырывал из темноты худое, бледное небритое лицо со сбившейся на глаза седой челкой. Я думал, как ужасно умереть в тайном застенке, почти в самом центре города… и никто не узнает об этом… никогда…
Коля чуть повернул ко мне лицо и спросил слабым голосом:
— Зачем он отдал мои бумаги, Слава?
Я ничего не понимал, но подыграл больному:
— Генерал тоже не понял, что бумаги — это инструкция к вашему изделию…
Коля вскинулся на койке.
— Он и не мог этого понять! Он идиот! Слава, он не верит в мое изделие! Он говорит — это фантастика! Он называет меня ёкнутым!… Он меня завтра отправит в психушку!
— Успокойтесь, Коля,— я уложил больного на койку.
Коля закрыл глаза и снова стал похож на умирающего.
— Он даже не сказал мне о бумагах… Понимаете?
Я не стал его волновать.
— Я все понимаю, Коля. Полежите спокойно.
Но он покачал головой.
— Вы еще ничего не поняли… Это же элементарно, Слава…
— Что?
— Если бы генерал даже показал мне старинные бумаги, я бы в них не сразу разобрался. Я не историк. Единственный человек, кто в них разобрался сразу, — это вы… Вы профи, Слава…
Он печально смотрел на меня своими детскими глазами. Я сказал ему:
— Спасибо, Коля.
Он мотнул головой.
— Да не в этом дело. С оценщиком вы говорили о бумагах в феврале. Тогда они вас не тронули. Тогда все было у них. И гарнитур был у них в руках… И я… В феврале я согласился работать с ними…
— С кем «с ними»?
Коля закрыл глаза и взял меня за руку.
— А в мае все оказалось в руках генерала! Понимаете? И единственный человек, кто мог разобраться в бумагах, были вы… И генерал знал об этом от оценщика… Понимаете?
Теперь я действительно все понял.
— Они в меня стреляли, чтобы я не встретился с генералом?
Коля поправил меня:
— Чтобы он вас никогда не нашел. Так точнее.
— Так кто же эти «они»?
Коля откинулся на подушку и облизал сухие губы.
— А черт их знает, Слава…
Он закрыл глаза, давая мне понять, что разговор окончен. Но я пододвинул стул к изголовью койки.
Я тоже не верил в его фантастическое «изделие». Но Коля сейчас объяснил мне то, что никто объяснить не мог, — самый первый выстрел. Его причину. Повторяю, я еще не верил ему, но решил все выяснить до конца.
— Подождите, Коля. Вы сказали, что согласились с ними работать… Значит, вы видели их?…
Не открывая глаз, Коля улыбнулся страдальчески.
— Это кошмарная история, Слава. Я не хочу о ней вспоминать.
Я наклонился к его лицу.
— Коля, я вам все рассказал. Вы обо мне все знаете. Я ни в чем не виноват. Меня уже ищет Константин. Он меня не оставит здесь!… Коля, если вы хотите, чтобы я вам помог, вы должны мне все рассказать. Слышите, Коля?
Коля открыл глаза.
— Я не хочу в психушку, Слава.
— Говорите, Коля!
Коля привстал.
— Хорошо… Я расскажу… Только вы верьте. Все, что я расскажу, — абсолютная правда… Вы верите мне, Слава?
— Верю, Коля…
Коля начал рассказывать свою историю не сразу. Он долго молчал, а потом спросил:
— А в науку-то вы верите, Слава?
Я удивился.
— То есть как это?… Я сам, между прочим, историк по профессии.
И Коля очень удивился.
— А разве история — наука?
— А что же?!
Коля неопределенно махнул рукой.
— Так…
Я не стал спорить с больным. Коля долго глядел в темный потолок, а потом сказал:
— Герой современной науки — Прометей. Он научил людей пользоваться огнем, научил их пахать землю, он придумал колесо… Этому Прометея научили боги. Но взамен они отняли у людей дар предвидения. Вы понимаете, Слава, что это были за боги?… Так родилась наша прагматичная техническая цивилизация, лишенная дара предвидения, не ведающая, что творит и зачем… Современная наука — это неразумное дитя тех самых богов. Они дали ребенку коробок спичек, закрыли его в квартире и ушли гулять… Вы представляете, чем это кончится?…
Я спросил осторожно:
— А история-то при чем?
Коля повернул ко мне изможденное лицо.
— А истории, Слава, нет. В том-то и дело.
— Как это нет? — начал я заводиться.
Коля привстал на койке.
— А так. Сидит ребенок на кухне с коробкой спичек. Сначала гремит коробком над ухом. Потом достает одну спичку и чиркает, потом другую, потом третью… Пока смышленый малыш не догадается поднести спичку к занавеске… Вот вам и вся история, Слава…
Я решил с ним поспорить.
— Одну минуту, Коля! Вы не учитываете одну важную вещь.
— Какую?
— Хорошо. Человечество — это ребенок со спичками. Допустим. Но ведь с каждым поколением дети-то разные!… Поколения совершенствуются, развиваются, умнеют…
— Конечно, — быстро согласился Коля. — Один играет с кремнёвым кресалом, другой со спичками, третий — с бензиновой зажигалкой… Возможность запалить занавеску с каждым поколением увеличивается многократно… Но разве это история? Человек каждый раз начинает заново смертельную игру.
Я развел руками.
— Тогда, действительно, истории нет…
— Конечно, — успокоил меня Коля. — Те, кто называют себя историками, только потакают малышу… Сегодня — одному, завтра — другому… Служат тому, у кого в руках находятся спички… Они только помогают ему развести костер поярче и повеселей… Только и всего…
Я специально так подробно привожу этот наш разговор, потому что он многое объяснит в дальнейшем.
О своем «изделии» Коля говорил нехотя, недоверчиво поглядывая на меня из-под седой челки.
«ЗК» — это «Зеркало Козырева». Коля назвал его в честь своего учителя, профессора Н. А. Козырева. То первое зеркало Козырев придумал еще в 1949 году, в закрытой бериевской «шарашке», где-то в лесах под Владимиром. Этот закрытый научный центр назывался «шарашкой Козырева» и стоял по значимости в одном ряду с «шарашкой Курчатова». В «шарашке Курчатова» родилась советская атомная бомба, в «шарашке Козырева» — изделие «ЗК».
Коля сказал раздраженно:
— Вы представляете, Слава, Сталин понимал значение «изделия ЗК»! Сталин! А эти идиоты хотят меня в психушку… — Коля сел на койке. — Да, кстати о «Философических таблицах»! В «шарашке Козырева» работал один из самых выдающихся русских астрологов — Воронский. Он разработал для Козырева свои таблицы, которые стали инструкцией к «изделию ЗК».
Но Козыреву не удалось довести до ума свой проект. Началась «холодная война», и для страны «изделие» Курчатова стало гораздо важнее «изделия» Козырева.
Только через тридцать лет ученик Козырева Коля Колыванов продолжил работу над зеркалом. Сначала его программу финансировало государство. В начале 90-х государственное финансирование прекратилось. Коля доделывал изделие на свои собственные деньги. Он продал все, кроме катера, который их семье завешал его дядя — адмирал Колыванов.
Гуляя как-то по Фонтанке и наблюдая активную деятельность частных водно-моторных извозчиков, Коля решил использовать катер для финансирования изделия, потому что продать его по завещанию не мог.
На НПО «Хронос» работали почти задаром условно освобожденные. Так Коля познакомился с бывшим моряком Леней. Коля считает, что Котяра «хоть и отпетый мошенник, но очень порядочный человек».
В декабре прошлого года изделие было почти готово. Для его испытаний потребовался портативный лазер, который Коля и приобрел у хороших знакомых в ядерном институте в Гатчине. На покупку ушли все имевшиеся средства. И Коля остался на мели. Реки скованы льдом, денег ни копейки… Ради изделия Коля хотел уже нарушить завещание и продать катер, поста— вив поминальную свечку и отслужив панихиду у Николы Морского адмиралу Колыванову. Но Котяра попросил его подождать три дня. На третий день он привел к Коле своего хорошего знакомого. (Наверное, вместе неоднократно сидели.) Знакомого звали Роман Черепан. Он представился менеджером фирмы «Легион плюс». Коля нехорошо улыбнулся.
