Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Уайт Лорет Энн

– Значит, вы умеете кататься на горных лыжах? – спросила Мэл.

Бун усмехнулся.

– Это даже смешно: стоит сказать, что ты жил в Уистлере, и все сразу же решают, что ты – горнолыжник или сноубордист. А вы знаете, сколько стоит билет на подъемник, детектив? – Он покачал головой. – У нас, в моей семье, никогда не было денег на горные лыжи. Мои родители работали в «Макдоналдсе»… Владелец франшизы в Уистлере быстро понял, что пытаться нанять на работу местных – дохлый номер. А те парни и девчонки, которые каждый год съезжались в Уистлер со всего мира, чтобы покататься, тоже не особенно стремились вкалывать в фастфуде. Если они и искали работу, то такую, чтобы давала возможность пользоваться горнолыжным инвентарем и подъемниками бесплатно. Нет, они ехали в Уистлер из Великобритании, Австралии или Японии совсем не для того, чтобы носиться с подносами по «Макдоналдсу». Вот владелец ресторана и стал привлекать рабочую силу из Таиланда или с Филиппин – бедных стран, жители которых были готовы на все, лишь бы перебраться в Канаду. Так было и с моими родителями: работа в «Макдоналдсе» была их единственным шансом на иммиграцию. Вот как получилось, что я родился и вырос в дорогущем курортном городке и учился в единственной местной школе с богатенькими детишками из местных.

В его голосе Мэл послышалась горечь. Похоже, в школе Буну приходилось несладко.

– А Кит? Она каталась на лыжах? – мягко спросила она.

– Ее мать работала уборщицей в отеле, а отец был техником на очистной станции, – сказал Бун. – Денег у них никогда не было. Если Кит и каталась на лыжах или на сноуборде, то очень редко, когда ее из милости приглашали богатые подруги. Но какое отношение все это имеет к ее исчезновению?

Он пристально посмотрел на Мэл, но она выдержала его взгляд.

– Джон Риттенберг, – сказала она. – В свое время он был знаменитым горнолыжником, олимпийским чемпионом. Он вырос на Северном берегу, а значит, много катался в Уистлере. Олимпийская команда по горнолыжному спорту тоже готовилась там.

– Ну и что?

– Скажите, может быть, вы или Кит знали Джона Риттенберга в те времена, когда учились в школе? – задал вопрос Бенуа. – Уистлер – небольшой городок. Наверняка вы с ним там сталкивались.

Бун ничего не ответил, но что-то в его позе едва заметно изменилось, плечи напряглись, лицо закаменело. Этот парень что-то знает, поняла Мэл. Знает, но не говорит. И связано это с его жизнью в курортном городке.

Она вздохнула. Бун-ми Селим поднялся чуть выше в ее личном списке людей, заслуживающих пристального внимания.

– Но вы наверняка слышали о Джоне Риттенберге, когда учились в школе, – сказала Мэл.

Бун снова облизал губы.

– Конечно, слышал. После Олимпиады одну из трасс даже назвали его именем.

Мэл попробовала зайти с другой стороны:

– Скажите, где Кит могла прятать свой дневник?

– Дневник?

– Да. Толстую тетрадь с розовой обложкой в горошек.

– Понятия не имею. Я вообще не знал, что Кит ведет дневник.

– Может, вы знаете имя ее психотерапевта? – спросил Бенуа, и Бун посмотрел на него почти испуганно.

– Кит не ходит ни к какому психотерапевту.

– Похоже, она делилась с вами далеко не всем, Бун, – заметила Мэл.

– Послушайте, я… я бы знал, если бы Кит обратилась к врачу. Собственно говоря, я как-то даже предлагал ей сходить на прием к психотерапевту, но она ответила, мол, скорее ад замерзнет, чем она пойдет к мозгоправу.

– Почему вы предложили ей обратиться к врачу? – спросила Мэл, и Бун сразу съежился, словно почувствовал себя в ловушке.

– Какого черта вы сидите здесь и задаете мне дурацкие вопросы, вместо того чтобы искать Кит? – выпалил он. – Она в опасности, я знаю… Я чувствую!

– Вас с Кит связывают романтические отношения? – спросил Бенуа, пропустив выпад Буна мимо ушей.

– Нет. – Бун как-то сразу сник. – Я гей. До недавнего времени у меня был… партнер, но мы расстались. Кит мне как сестра. Больше чем сестра.

– У нее есть родственники, близкие или дальние, которым мы могли бы позвонить?

– Нет. Кит была единственным ребенком. Ее отец умер, когда ей было девятнадцать, а год назад она потеряла мать. Я вам уже говорил…

– У Кит есть бойфренд, ухажер? – спросила Мэл.

– Нет. Она была замужем, но недолго. После этого она охладела к… отношениям подобного рода.

Мэл удивилась. Слова Буна застали ее врасплох – ничего подобного она не ожидала.

– Почему? Брак был неудачным?

– Наверное, можно сказать и так, хотя… Тодд Дарлинг – так звали ее мужа – очень хотел иметь детей, а Кит не могла… – Он сглотнул, и Мэл насторожилась. Тут что-то есть, решила она, вспоминая фото Кит в Инстаграме, которое Бун описывал несколько минут назад: фото на фоне детской колыбельки с чужим УЗИ-снимком в руках.

– Я хочу показать вам кое-какие фотографии, Бун, – сказала Мэл более мягким тоном. – Кое-какие из них выглядят… страшновато – они сделаны на месте преступления. Вы не против?

Бун кивнул, но ему явно было не по себе.

Мэл включила планшет и продемонстрировала ему снимок окровавленной кроссовки.

– Вам знаком этот предмет?

Бун подался вперед. Неожиданно он всхлипнул, и по его щекам потекли слезы. Он смахнул их рукавом, шмыгнул носом и кивнул.

– Это кроссовка Кит. – Бун поднял голову. – Что там произошло – в «Стеклянном доме»? Что с Кит? Она жива? Господи, пусть с ней все будет в порядке!

– Откуда вы знаете, что эта фотография сделана в «Стеклянном доме»? – вкрадчиво поинтересовалась Мэл.

– Я слышал… в новостях. Что полицию вызвали в «Стеклянный дом». Корреспондент сказала, это была бригада по расследованию убийств. Кит там работала… Я хотел проехать мимо, посмотреть, но улица была перекрыта.

– А что насчет этого? – Мэл показала ему фотографию бриллиантового кулона. – Вы когда-нибудь видели это украшение?

– Нет. Никогда.

– Хорошо. А вот этих людей вы можете назвать? – на экране появилось изображение фотографии с холодильника в квартире Кит.

– Это я. Это Кит… – Бун начал показывать пальцем. – Это Азим Шариф, профессор философии. Это его девушка Элла Картер. Это Онур Осман, он работает фельдшером на «Скорой», а это Вики-Ли Мертаг из патологоанатомической лаборатории. Мы дружим, вместе играем в П/Д и в любительском театре…

– Еще один вопрос, Бун. Фамилия Кит…

– Дарлинг она по мужу. После развода Кит решила оставить фамилию. В школе она была Катариной Попо́вич, но после того, как бросила школу и переехала в Ванкувер, стала называть себя Кит.

– А что случилось с Тоддом Дарлингом? – спросил Бенуа.

– Он переехал в Великобританию и женился на англичанке. Сейчас у них уже двое детей, один еще совсем малыш, а другой чуть постарше.

– Кит очень переживала из-за своей неспособности родить ребенка? – спросила Мэл.

– Да. Из-за этого и развалился их брак. Тодд хотел ребенка, а Кит, похоже, не сообщила ему о своих сложностях по женской части до свадьбы. Со временем это стало для них серьезной проблемой. Поначалу Тодд говорил, что ему все равно, но я думаю – он чувствовал себя обманутым. В конце концов они расстались, причем, насколько я знаю, инициатива исходила от Кит. Я думаю, она хотела дать ему возможность жениться во второй раз и получить наконец то, о чем он мечтал.

– Почему Кит скрыла от будущего мужа тот факт, что она не в состоянии иметь детей?

Бун пожал плечами.

– Может, боялась, что тогда Тодд не захочет на ней жениться. А ей очень хотелось быть любимой, желанной.

– А теперь у ее бывшего мужа есть дети, так? – сказал Бенуа.

– Да.

– Это ее расстроило?

– Наверное, расстроило. Может быть, даже очень расстроило.

– В прошлом вы уже советовали Кит обратиться к психотерапевту, – проговорила Мэл. – Вы утверждаете, что она страдает патологическим любопытством. Вы также сказали, что она была сама не своя после смерти матери и что ее очень расстроило что-то, что она увидела в «Розовом коттедже». По вашим словам, у Кит есть весьма сомнительный аккаунт в социальных сетях, где она публикует свои фотографии в одежде клиентов, притворяется, будто вынашивает их ребенка. Исходя из этого как бы вы оценили эмоциональное состояние Кит?