Фернандо Льобера - Девятый круг
– Входи, – нежно сказала она.
Себаштиану появился на пороге.
– Не мог заснуть. Увидел свет под дверью, – объяснил он, опираясь о косяк. – Я прокручивал это дело в голове и так и сяк и каждый раз приходил к одному и тому же выводу.
С его помощью Беатрис села. Она не ощущала ни капли сонливости. Пока она лежала, боль не только не стихла, а, наоборот, усилилась.
– Что ты имеешь в виду?
Себаштиану был одет в джинсы и теплый шерстяной свитер и держал в руке чашку кофе. Ни слова не говоря, Беатрис взяла у него чашку и, сделав глоток, поморщилась.
– Очень много сахара, – согласился Себаштиану. – Помогает думать.
Беатрис с ворчанием вернула ему кофе.
– И к каким же выводам ты пришел?
– Нам нужно срочно проверить компьютер в консультации дель Кампо, – сказал Себаштиану.
– А подробнее.
– Эмилиано дель Кампо, Каин, управляет своими пациентами, толкая их на преступление. Его рассудок болен… Но это расстройство, психоз, имеет под собой какое-то основание. Мотив, который служит оправданием всем поступкам, по крайней мере в его глазах. По неизвестной причине он придает большое значение личности моего отца, латеральному мышлению, запискам и моей персоне. Эта информация – сценарий, пациенты, убийцы, лечение оланзапином, записки, его выводы – все должно где-то храниться.
На лице Беатрис отразилось сомнение.
– Дель Кампо – ученый, – продолжал Себаштиану. – Вести дневник и скрупулезно описывать свои опыты и наблюдения – неотъемлемая часть его работы. Наиболее вероятное место – его персональный компьютер.
– И как ты предлагаешь это сделать? Ордер на обыск принесет больше вреда, чем пользы. Если мы не найдем ничего в его компьютере…
– Я даже не думал об ордере на обыск, Беа. Я хочу задержать его, а не вспугнуть. Если мы снова начнем приставать к нему с разговорами или обыщем кабинет в консультации и не обнаружим ничего определенного, то добьемся только одного – он скроется.
Себаштиану присел на кровать рядом с Беатрис и молча посмотрел на нее. Младший инспектор покачала головой.
– Ты же не собираешься тайком проникнуть в консультацию, без законных оснований…
Себаштиану ничего не ответил. Женщина привалилась спиной к изголовью кровати с гримасой боли и усталости на лице.
– Позволь, я нарисую возможные перспективы. Перспектива первая: мы заходим в консультацию, и срабатывает сигнализация; в здании есть сторож, и он нас задерживает. Поднимается шум, твоя карьера и моя летят к черту, что сущий пустяк, поскольку мы наверняка в результате окажемся за решеткой за самоуправство, незаконное проникновение в частную клинику и надувательство Гонсалеса. Вторая перспектива: мы забираемся в кабинет и находим неопровержимые доказательства его виновности. Что ровным счетом ничего не дает, так как улики, изъятые без судебного постановления, нельзя использовать на суде. И доктор по-прежнему неуязвим.
– Существует третий вариант, – сказал Себаштиану.
– Неужели? И какой же?
Себаштиану собрался с духом, как человек, решившийся пойти ва-банк.
– Третий вариант такой, – начал он, – мы проникаем в кабинет, нас никто не обнаруживает, и мы находим доказательства его вины. Мы исчезаем, не оставив следов, и расставляем ему ловушку.
– Наживка?
– Именно.
– Это одни предположения.
– Это наша первая возможность опередить Каина.
Беатрис задумчиво потянулась за чашкой кофе.
17 апреля, среда
Первым на площадь Олавиде прибыл Морантес. Ровно в семь тридцать утра прозвенел звонок, Себаштиану открыл дверь, и в прихожую вошел агент секретной службы, на ходу снимая пальто и шляпу. Беатрис встретила его, поцеловала в щеку и проводила в гостиную.
Через несколько минут явился Пабло, еще не проснувшийся до конца. Из-за ночных треволнений он спал мало и плохо.
Вчетвером они собрались в гостиной, за термосом с кофе и пончиками, которые принесли полицейские.
– Прежде всего, – сказал Морантес, – как вы оба себя чувствуете?
– Хорошо, – солгала Беатрис. – Бок побаливает немного, но пара таблеток аспирина – и я буду как новенькая.
– Ну да, конечно, – подал голос Пабло. – Мне только не рассказывай. Когда я увидел, что ты прыгнула в воду, у меня чуть инфаркта не приключилось.
– А ты? – спросил Морантес, обращаясь к Себаштиану.
– Тоже хорошо, – заверил Португалец. – Всего лишь шишка. А как тот тип?
– Внутренние повреждения, опасные для жизни, – ответил Морантес. – Врачи не понимают, почему он до сих пор не умер. Они не надеются, что он выкарабкается. И Трини… – он помолчал, – можете представить.
Пабло сообщил, что на протяжении ночи несколько раз разговаривал с Гонсалесом, в последний раз – из больницы, и после продолжительного и изнурительного допроса третьей степени относительно происшедших событий и местонахождения Беатрис и Себаштиану шеф в конце концов оставил его в покое. А затем Пабло до поздней ночи собирал данные о фигуранте. Звали его Индалесио Парада, сорока двух лет. Это был человек с бурным прошлым, осужденный на семь лет тюрьмы строгого режима в Севилье за покушение на убийство с отягчающими обстоятельствами. В заключении он пытался покончить с собой – повесился на нейлоновом шнуре, раздобытом невесть где, вследствие чего очутился в психиатрическом центре «Лопес-Ибор», а затем его дело перекочевало в госпиталь «Рамон-и-Кахаль».
Беатрис пристально посмотрела на Себаштиану, и он не оставил ее взгляд без внимания.
– Там он и находился, пока не исчез несколько недель назад.
– Насколько я понимаю, мы собрались здесь ни свет ни заря для того, чтобы совместно разработать план, как взять Каина, – заметил Морантес, откусывая половину пончика. – Или я ошибаюсь?
– Нам лучше не ходить вокруг да около. Мы хотим пробраться в частную консультацию дель Кампо и просмотреть файлы в его компьютере, – признался Себаштиану.
Морантес изучающе посмотрел на обоих.
– И что вы рассчитываете найти?
– Имя, – пояснил Португалец. – Имя следующего убийцы. И оно должно быть там, в его файлах. Можно подумать, ты сам этого не хочешь.
Установилось молчание: каждый из присутствующих обдумывал предложение, выдвинутое Себаштиану.
– Без судебного постановления?! – воскликнул Пабло, вскинув руки. – По-моему, от удара по голове ты слегка тронулся рассудком, Себаштиану.
– Пабло! – укоризненно одернула его Беатрис.
– Какого черта, Беа? Знаешь, какой скандал разгорится?
– Какие у нас еще варианты? – вмешался Себаштиану. – Сидеть сложа руки и ждать, когда Каин совершит восьмое преступление. А в перспективе еще и девятое. А потом?
– Мы сделаем это в любом случае, – заверила Беатрис. – Мы посадим голубчика за решетку, даже если придется копаться в корзине с его грязным бельем. Помощь HРЦ была бы очень кстати.
Морантес усмехнулся с иронией:
– Рассчитывай только на меня, старого.
– А ты, Пабло, что скажешь? – спросила Беатрис.
Пабло засопел и откинулся на спинку кресла. Он положил руку на затылок и запрокинул голову так, что захрустели позвонки. Уже несколько дней от напряжения у него ломило шею.
– Еще два убийства, и он исчезнет навсегда, – предостерег Себаштиану.
Пабло изобразил смирение.
– Опрометчивый шаг, вот что я думаю. Но стоит попробовать, – выдал он наконец.
Вытащив пачку сигарет из пиджака, Пабло закурил.
– И не пытайся мне запретить, – предупредил он, глядя на Беатрис.
– Итак, если мы договорились… – подвел черту Морантес, посматривая на часы. Потянувшись, он взял трубку и шагнул к Себаштиану. – Пункт первый: звони дель Кампо. Он уже должен был проснуться.
– Дерьмо, – выразил свое отношение Пабло.
Глава 5
Кто мог бы, даже вольными словами,
Поведать, сколько б он ни повторял,
Всю кровь и раны, виденные нами?
17 апреля, среда
Морантес нажал кнопку отбоя на мобильном и повернулся к человеку, одетому в дешевый ультрамариновый костюм и вязаную шапочку, прикрывавшую лысину (шапочку в качестве узора окаймлял билет национальной лотереи), озабоченно смотревшему на него.
– Подъезжает, – сказал ему Морантес. – Темно-синий «мерседес», за рулем пожилой человек. Все ясно?
Мимо продефилировали две фигуристые блондинки восточноевропейского типа, труженицы салона интимных услуг за углом, причем весьма дорогого. Тип в вязаной шапочке, работавший парковщиком в баре «Хосе Луис» на улице Серрано, с жадностью следил за каждым их шагом, оценивая наряды и высоченные каблуки.
– Мамочки, какие куколки! – воскликнул он громко, не скрывая вожделения, удовлетворить которое он не надеялся из-за ограниченных финансовых возможностей.
– Мариано, черт подери. Может, все-таки перестанешь отвлекаться, – рявкнул Морантес.
Парковщик обратил лицо к Морантесу. Ему было за шестьдесят, если судьба обошлась с ним милостиво, или пятьдесят, если жизнь его не щадила, да и ростом он не вышел. Он расплылся в мечтательной беззубой улыбке.
