Лорел Гамильтон - Смертельный танец
Я отодвинулась, чтобы видеть его лицо.
И как же я воспользуюсь для этого силой?
Сама поймешь. – Он очень нежно поцеловал меня в лоб. – Спаси их, Анита. Обещай мне.
Обещаю.
Он встал. Мои руки не отпускали его тело. Я огладила его, взяла за руку, и пальцы скользнули по длинному кривому когтю. Он был на ощупь такой же твердый, длинный и невероятный, каким казался. Тело его шевелилось у меня под руками, и я глядела в мужественное лицо Ричарда и на эти чудовищные руки, и меня бросало в дрожь. Но я держалась. Я не хотела его отпускать.
Осторожней с когтями, Анита. Я уже не в образе человека.
Он имел в виду, что одна царапина может покрыть меня мехом. Может, этого и не будет – трудно сказать. Но этого было достаточно, чтобы я его отпустила. Как бы ни был приятен на ощупь Ричард, я не была готова отбросить свою человеческую сущность.
Ричард глядел на меня, и в его глазах виделось слово для не сказанного и не сделанного. Я открыла рот – и закрыла, ничего не сказав.
Ты любую часть тела так же хорошо контролируешь?
Он улыбнулся:
Да.
Мне было так страшно, что я не могла говорить. Только что я сказала свою последнюю шутку, и единственное, что оставалось, – правда. Я встала, держась за его ноги для опоры, и поцеловала тыльную сторону его ладони. Кожа была такой же мягкой, сохраняла запах и вкус Ричарда, но кости в руке ощущались как совсем чужие.
Не погибни.
Он улыбнулся, и грусть в его глазах была бездонной, Даже если он победит в этом бою, победа обойдется ему дорого. Убийство – вот что это будет для него. Как бы оправданно оно ни было. Высокие моральные качества – это благородно, но это ведет к гибели.
Райна поцеловала Маркуса на прощание, прижавшись к нему так крепко, будто хотела пройти его насквозь, раздвинуть, как штору, и войти внутрь.
И оттолкнула его с густым горловым смехом. Такой смех, на который поворачиваются головы в барах. Радостный и чуть порочный звук. Когда Райна посмотрела на меня с той стороны поляны, смех еще мерцал искорками в ее глазах, у нее на лице. Одного взгляда было достаточно. Она убила бы меня, если бы могла.
Поскольку у меня к ней были примерно такие же чувства, я кивнула ей и сделала приветственный жест рукой. Посмотрим, кто из нас не увидит утра. Может быть, и я, но Райна обязательно окажется в списке погибших. Это я могла почти обещать.
Маркус воздел над головой когтистую руку и медленно описал ею круг.
Два самца-альфа бьются здесь для вас сегодня. Один из нас выйдет из этого круга живым. Один из нас накормит вас этой ночью. Пейте нашу кровь, ешьте нашу плоть. Мы – стая. Мы – ликои. Мы – одно.
Джейсон задрал голову и завыл – совсем рядом со мной, я даже вздрогнула. Мохнатые глотки подхватили вой, человеческие гортани присоединились к хору. Только я стояла посреди стаи, не включив в этот хор свой голос. Когда последние раскаты эха затихли в лесистых холмах, Маркус сказал:
Смерть между нами, Ричард.
Я предлагал тебе жизнь. Ты выбрал смерть.
Маркус улыбнулся:
Я знаю, что я выбрал.
И он бросился прямо на Ричарда – без финтов, без разминки, просто мелькнул в воздухе. Ричард покатился по земле, вскочил на ноги. Три тоненькие царапины на животе стали наполняться кровью. Маркус не дал ему перевести дух, с кошмарной скоростью покрыв разделяющее их расстояние. Я не могла уследить. Мне случалось видеть движения ликантропов, и я считала их быстрыми, но это я еще Маркуса тогда не видала.
Он полосовал Ричарда, заставляя его отступать к краю поляны, где стояла Райна. Ричард не был ранен, но бешеные атаки вынуждали его пятиться, не давали атаковать самому. У меня созрел вопрос. Я посмотрела на Джейсона, и он поднял ко мне светлые волчьи глаза.
Если Маркусу кто-нибудь поможет, это будет нечестно? – спросила я, чувствуя себя глупо, что обращаюсь к животному, но я знала, что взгляд этих глаз не животный. Человеческий или нет – не знаю, но не животный.
Волк кивнул головой. Неуклюже.
Райна уже почти могла дотянуться до спины Ричарда. Рядом с ней встал Джемиль, черный вервольф, а Себастьян уже стоял с другой стороны. Хреново.
Если они будут мухлевать, я имею право их застрелить?
Да. – К нам, пройдя через стаю как теплый щекочущий ветер, подошла Кассандра. Я впервые по-настоящему ощутила прикосновение ее силы и поняла, что она могла бы быть лупой, если бы захотела.
Я вытащила браунинг, и он показался мне неудобным, будто был не нужен. Наверное, я больше восприняла от стаи, чем думала, раз ощущаю ненужным собственный пистолет. Намного больше, до опасной черты. Я обхватила пальцами рукоять, ощупала, стиснула, вспоминая это ощущение. Сенсорная память вернулась, удалив часть силы.
Оружия я не видела, но спина Ричарда была обращена к Райне и Себастьяну. Я подняла пистолет, еще не целясь – пока, и крикнула:
Сзади!
Спина Ричарда согнулась, он бросился на колени. Все пошло медленно, как в съемке рапидом, и кристально ясно. Блеснул серебряный клинок в руке Себастьяна, и я уже держала Себастьяна под прицелом. Лапа Маркуса дернулась к незащищенному горлу Ричарда. Я спустила курок и стала поворачивать ствол к Маркусу, но слишком медленно – я не успевала.
Макушка Себастьяна разлетелась вдребезги. Доля секунды у меня была подумать, что за заряды выбрал Эдуард. Тело стало падать назад. Когти Маркуса летели вниз, и Ричард ударил под его руку, в живот. Маркус на миг застыл, когда когти впились ему в живот, под ребра, и рука Ричарда ушла в тело глубже запястья.
Я держала под прицелом Райну – на случай, если ей вздумается подобрать нож.
Маркус загнал когти Ричарду в спину, и Ричард ткнулся лицом и шеей в его тело, защищаясь от когтей. Маркус затрясся. Ричард оторвался, вытащив окровавленную руку из груди Маркуса. Высоко подняв еще бьющееся сердце, он бросил его волкам. Они накинулись на него с урчанием и визгом.
И сам Ричард упал на колени рядом с телом Маркуса. Кровь текла у него по спине от ножевой раны. Я подошла к нему, не отводя ствол от Райны.
Как ты, Ричард?
Дурацкий вопрос, но что еще можно было спросить?
Убери пистолет, Анита. Все кончено.
Она пыталась тебя убить.
Все кончено. – Он повернулся ко мне лицом, и глаз Ричарда на этом лице уже не было. Голос его упал до рыка. – Убери.
Я смотрела на Райну и понимала, что, если я не убью ее сейчас, придется это делать потом.
Ричард, она будет искать нашей смерти.
Я не успела заметить движение руки Ричарда. Меня ударило по руке, пистолет вылетел, кувыркаясь. Рука онемела. Я попыталась отскочить, но Ричард схватил меня когтистыми пальцами за руки ниже плеч.
Убийств больше не будет... сегодня. – Он задрал голову и взвыл. В пасти было полно клыков.
Я вскрикнула.
Анита, седлай силу. Или уходи.
Его руки стиснули мне бицепсы. Я откинулась назад, упираясь ногами в землю, и попыталась освободиться. Он свалился на меня, слишком сильный, чтобы бороться, слишком поддавшийся изменению, чтобы сопротивляться ему. Его сила ревела надо мной и во мне. Я ничего не видела, кроме сияния силы под собственными веками. Если бы я могла дышать, я бы закричала опять, но в мире не осталось ничего, кроме мощи этой силы, и она кругами расходилась от Ричарда, как от камня в воде. Волны ее коснулись стаи, и там, где плескала эта волна, вырастал мех. Ричард перекидывался и увлекал с собой всех. Всех. Я чувствовала, как сопротивляется Райна. Я ощущала ее борьбу, но и она, в конце концов, взвизгнула, упала и перекинулась.
Я держала Ричарда за руки, и мех перетекал у меня под пальцами, вздувались и опадали мышцы, ломались и срастались кости. Нижняя часть моего туловища оказалась прижата к земле, и из тела Ричарда хлынула прозрачная жидкость, обжигая почти кипятком. Я закричала, попыталась выбраться из-под него, но сила гнула меня вниз, наполняла меня, и мне казалось, что кожа сейчас лопнет, не выдержит ее, не может выдержать.
Он поднялся с меня, не волк, но человеко-волк, покрытый шерстью цвета корицы и золота. Большие полновесные гениталии висели у него внизу. Он поглядел на меня желтыми глазами и протянул когтистую руку, стоя на чуть согнутых ногах.
Я не взяла руку и отползла назад, встала на неверные ноги, не сводя с него глаз. В волчьем образе он был выше, футов семь, мускулистый и чудовищный. От Ричарда не осталось ничего, но я знала, как это приятно – выпустить своего зверя на свободу. Я ощутила, как зверь поднимается из него как второй разум, вторая душа, поднимается вверх, наружу, заполняет его и выплескивается из его оболочки.
И тело еще пощипывало там, где коснулся этот зверь. Сенсорная память густой мягкости его меха под пальцами будет преследовать меня отныне.
Очень похожее на человеческое, тело Маркуса лежало у ног Ричарда. Аромат свежей крови пронзил всех, и даже у меня пробежала по телу дрожь. Я глядела на мертвеца, и мне хотелось пасть на колени и жрать. Мозг не отпускало видение разрываемой плоти, теплых внутренностей. Это была память. И она заставила меня шагнуть назад.
