Джеймс Кобб - Ледовый Апокалипсис
Кроподкин вошел в спальню и задвинул за собой раздвижную дверь. Каморка погрузилась во тьму.
«Давай же, сволочь!» – мысленно подстегивала его Рэнди.
Если бы Кроподкин решил устроить из изнасилования шоу или если бы люди Кретека решили пустить ее по кругу, устроив групповуху, Рэнди оказалась бы в затруднительном положении. Но она уже имела сексуальные контакты со славянами – и романтические, и по долгу службы – и знала, что культурам этих народов присуща щепетильность и почти ханжеская стыдливость во всем, что касается секса. Западная раскрепощенность была им несвойственна, и сейчас Рэнди очень рассчитывала на это.
Кроподкин опустился на колени рядом с койкой, положил ладони на груди Рэнди и принялся мять их с жестокой детской нетерпеливостью.
– Как все изменилось, мисс Рассел, не правда ли? – Он выплюнул ее имя, как грязное ругательство. – Вы сейчас заплатите за все. За все-о-о! Можете начать молить меня о пощаде в любой момент. Возможно, я вас выслушаю.
Свет, льющийся из оставшейся в двери щелки, освещал силуэт молодого человека, отражаясь красными искорками в его глазах, и Рэнди слышным только ему шепотом заговорила прямо в эти красные точки:
– Хочу сообщить – так, на всякий случай: я по-прежнему намерена тебя убить.
Кроподкин изрыгнул настоящее ругательство. Таким образом он, видимо, хотел компенсировать противный холодок, пробежавший по его спине. Затем он вскочил на ноги и сорвал с себя одежду. Он уничтожит эту красивую ведьму, которая даже сейчас, на пороге смерти, продолжает его унижать!
Затем Кроподкин принялся раздевать Рэнди. Спустил ее лыжные брюки, теплые кальсоны, трусики. Он не удосужился снять с женщины ботинки, стянув одежду прямо на них и таким образом «стреножив» ее. Свитер и майку Рэнди он задрал наверх и, стянув с головы, оставил болтаться на ее запястьях. На крепком, белом теле женщины остался один только бюстгальтер, который насильник сорвал одним злым рывком.
Она больше не говорила и не оказала ни малейшего сопротивления. Только смотрела на него потемневшими сверкающими глазами, словно все, что он делал, ее не касалось. Словно он уже умер и превратился в ничто.
Кроподкин же был хоть и напуган, но возбужден. Он заставит эту суку замечать себя! Он подчинит ее себе, сломает, заставит ее плакать и визжать! Он уже взобрался на нее и ухватился руками за края матраса, чувствуя, как выгибается ее спина, когда он входит в нее насухую. Она либо сломается, либо умрет.
Рэнди пришла в себя после первой волны пронизывающей боли. Она слышала дыхание Кроподкина, вырывавшееся сквозь стиснутые зубы, смех и похабные советы, которые выкрикивали торговцы оружием, сидевшие всего в нескольких футах от них, за тонкой, словно бумага, дверью. Она ощущала, как руки Кроподкина переползают с ее истерзанных грудей на горло.
За ее головой цепь наручников вошла в стык стойки кровати, а ее левая рука ухватилась за ткань свитера и майки на правом запястье, чтобы освободить правую руку.
Кроподкин яростно насиловал ее, и когда боль и ярость Рэнди достигли критической точки, она издала звериный крик и рванула на себя правую руку, выдернув ее из «браслета», хоть и ободрав при этом кожу.
Забывшись в экстазе, извиваясь на распростертом под ним теле, Кроподкин не сообразил, что означают конвульсивные движения женщины. Она же, окончательно избавившись от свитера и майки, позволила им упасть на пол. Затем левая рука Рэнди, на которой болтались наручники, взлетела вверх, вцепилась в жидкие волосы насильника и задрала его голову кверху.
– А ведь я тебя предупреждала! – прошептала Рэнди, и это стало последним, что услышал молодой подонок за свою недолгую жизнь. Потому что в следующий момент она закончилась. Основание правой ладони Рэнди под углом врезалось в нос Кроподкина, сломав носовой хрящ и вогнав его в мозг насильника. Смерть наступила почти мгновенно.
Рэнди ощутила, как на ее руку хлынула горячая кровь. Тело Кроподкина билось в агонии. Она скатила его с себя, заботливо придержав, чтобы удар тела об пол не был услышан в соседней комнате.
Освободиться от наручников и убить насильника – это было полдела. Сбежать от дюжины до зубов вооруженных мужиков, находящихся на расстоянии двух ярдов, от которых ее отделяла незапертая раздвижная дверь, было делом посложнее. Сейчас главным стал фактор времени.
Рэнди стерла кровь с ладони и издала пронзительный крик. Это было необходимо, чтобы выиграть время. Пусть подонки думают, будто в женской спальне все идет своим чередом. После этого она торопливо натянула на себя одежду, которую Кроподкин – гореть ему в аду! – стащил с нее. Наверняка в шкафах, выстроившихся вдоль стены, находилась еще какая-то одежда, но у Рэнди не было времени копаться в них.
В течение всего этого времени смех и голоса в главной комнате не умолкали. Кто-то, возможно, сам Кретек, громко окликнул Кроподкина.
Рэнди нужно было выбираться из этого осиного улья. Сейчас же! Немедленно!
В соседней комнате снова раздался взрыв хохота и кто-то, похоже, сам Кретек, обратился к Кроподкину с каким-то вопросом.
До того, как Кроподкин разделся, на нем была толстая фланелевая рубаха, а поверх нее – спортивный свитер с капюшоном. Теперь привыкшими к темноте глазами Рэнди видела, где они валяются на полу. Эта одежда совсем не будет лишней. Несколько мгновений она размышляла, не взять ли с койки спальный матрас, но потом раздумала – слишком громоздкий. Такая ноша станет для нее обузой в первые, самые важные после побега минуты.
Вопрос из комнаты повторился, на сей раз более настойчивым тоном. Рэнди сгребла одежду Кроподкина, а затем схватила за ручку кассетный магнитофон, размахнулась изо всех сил и высадила им толстое термопановое стекло в окошке.
В соседней комнате на пол стали падать стулья.
Рэнди бросила рубашки на оконную раму, чтобы не порезаться о торчавшие из нее осколки, и вывалилась наружу. Позади раздвинулась дверь в женскую спальню.
На нее сразу же набросился арктический холод, а в лицо стали впиваться ледяные колючки. Если снег за ночь успел покрыться коркой достаточно твердой, чтобы выдержать ее вес, значит, ей повезло, если же она провалится в какой-нибудь сугроб и завязнет в нем – ей конец. Схватив с оконной рамы рубашку Кроподкина, Рэнди бросилась бежать в спасительную темноту ночи.
Услышав позади себя злые крики, она принялась петлять и делать зигзаги. Вслед ей ударил луч фонаря, и кто-то опустошил в разбитое окно целую обойму пистолета. Пули выбивали фонтанчики снега под ее ногами. Она молилась, чтобы никто из бандитов не догадался взять автомат.
Носок ее ботинка проломил наст, и несколько секунд Рэнди барахталась, пытаясь вытащить ногу из снега и не провалиться в него по пояс. Наконец ей это удалось, и она побежала дальше. Она метнулась влево, вырвавшись из полосы света от фонаря, и в тот же миг за ее спиной ворчливо зарокотал пистолет-пулемет «аграм». Но стрелок бил вслепую, лупя почем зря в ночную пустоту.
Рэнди вновь изменила направление и побежала в сторону от лагеря. Огни домиков быстро таяли в снежной круговерти. Спасена!
Она остановилась, расправила украденные рубашки и отряхнула их от осколков стекла. Рэнди уже ощущала укусы мороза, от которого эта дополнительная одежда ее, конечно же, не спасет. Об этом нечего было и мечтать. Зеленый свитер Кроподкина Рэнди натянула на себя, а фланелевую рубашку разорвала на несколько частей. Широкую полосу ткани она обмотала вокруг лица на манер маски от снега, а рукава натянула на уже успевшие окоченеть руки. Затем она огляделась. Вокруг царила непроглядная тьма. Что ж, ее компасом станет снег. Она пойдет на север и, дай бог, сумеет соединиться с Джоном и Валентиной.
Единственным вариантом действий, единственным шансом выжить для Рэнди было постоянно двигаться и любым способом отыскать своих товарищей. Она решила: нужно исходить из предположения, что они вернулись с места падения самолета и обнаружили, что научная станция захвачена. В таком случае они должны направиться на центральную гряду, где можно найти убежище и разбить лагерь, чтобы вести наблюдение за противником. Зная Джона, Рэнди полагала, что ночью он непременно предпримет попытку выяснить, кто высадился на острове, а также узнать, какая судьба постигла ее и Троубриджа.
Перспективы не радовали. Если ее товарищи не спустятся с ледника, если она не найдет их, ей придется погибнуть еще до наступления утра. Но смерть от холода выглядела как-то чище и достойней, нежели от пуль бандитов.
Обнимая себя руками, чтобы хоть как-то сохранить тепло, Рэнди пошла вперед, прокладывая путь сквозь усиливающуюся пургу.
* * *Втекая в разбитое окно, холод наполнял избушку, словно дыхание смерти. В ярком и резком свете газовой лампы обнаженное тело и залитое кровью лицо Стефана Кроподкина выглядели непотребно и в то же время гротескно. Кретек сорвал с койки спальный мешок и прикрыл им племянника.
