Марк Биллингем - Погребённые заживо
Она напевала себе под нос веселую композицию, которую знала, и раздумывала над тем, освободился уже Торн или еще нет. Когда он по телефону спрашивал, чем она думает заниматься, это было больше, чем обычный вопрос коллеги по работе, но она решила не торопить события. Луиза чувствовала, что он еще не совсем отошел от того, что чуть было между ними не произошло. В этом отношении он был похож на большинство мужчин: радовался, что забрался к ней под юбку, но не очень хотел это обсуждать или, прости Господи, думать о том, что будет после.
Наконец Портер обнаружила документы комитета, разложенные по годам. Тут было штук шесть пухлых папок, относящихся к делу Гранта Фристоуна за 2001 год. Она присела на корточки и разложила их на кучки: «Управление рисками»,[35]«Обеспечение жильем», «Программа лечения сексуального насильника», «Алкоголь и наркотики». Она взяла папку, озаглавленную «Протоколы заседаний», и вытащила пачку бумаг, скрепленную скрепкой. Кэтлин Бристоу, как всегда, была дотошна — все документы (в основном написанные от руки) были разложены в строгой хронологической последовательности. Портер открыла последнюю страницу: протокол заседания комитета от 29 марта 2001 года.
Она узнала фамилии под словом «Присутствуют». Ни одной фамилии под заголовком «Отсутствуют»…
Портер не сводила глаз с даты.
Сара Хенли была убита 7 апреля, через девять дней после заседания. Комитет до того момента собирался еженедельно, и ни в одном из протоколов не было вынесено решения сообщить Хенли о прошлом Фристоуна. Решения, которое всеми рассматривалось как мотив убийства Хенли, не было. Портер еще раз просмотрела бумаги, чувствуя, что чего-то не хватает, проверила, не пропустила ли она чего-нибудь.
Разумеется, после случившегося Кэтлин Бристоу могла решить, что попросту не нужно сохранять протокол последнего заседания.
Но, может, именно его и искал ее убийца.
Для подтверждения своей догадки Портер решила, что стоит спросить у Ропера, Ларднера и остальных о том, состоялось ли очередное собрание комитета 5 апреля, за два дня до смерти Сары Хенли.
Испытав новый прилив энергии, но уже давно чувствуя себя как выжатый лимон, Портер спиной оперлась о шкаф, потянулась за папкой с надписью «Алкоголь и наркотики» и подумала, что ни то ни другое сейчас бы ей не помешало.
Фаррелл почувствовал нечто вроде проблеска надежды, когда машина подъехала к Колиндейлу. Большую часть обратного пути он сидел, почти не дыша, но внезапно начал верить, что его злоключениям скоро наступит конец.
Место, которое он с такой радостью покидал еще час назад, сейчас казалось ему единственным убежищем.
Водитель притормозил, медленно проехал мимо главного входа, потом резко повернул налево.
— Пожалуйста, — попросил Фаррелл. — Высадите меня здесь.
Однако водитель пропустил его слова мимо ушей и остановился у охраняемого шлагбаума. Он опустил окно, высунулся наружу и нажал несколько кнопок.
— Я не понимаю…
Шлагбаум начал подниматься.
Наконец Фаррелл понял, что происходит. Ярость захлестнула его, он разразился потоком ругательств, которые становились все грязнее, пока «шевроле» поворачивал на задний двор, где Фаррелл увидел ожидавших его полицейских.
Увидел, как Китсон и водитель кивнули друг другу, когда они остановились.
Самир Карим, хлопнув дверью, вылез из машины. Приближаясь к Китсон, он медленно, протяжно вздохнул. Она положила руку ему на предплечье и так и держала ее, пока они разговаривали, наблюдая за тем, как двое молодых мужчин выбираются с заднего сиденья машины, а двое полицейских в форме наклоняются, чтобы вытащить Адриана Фаррелла.
Фаррелл сопротивлялся и ругался, когда на него надевали наручники, он всем телом устремлялся туда, где стояли Китсон и Карим, — всего в шести метрах от машины, у черного входа.
— Ты, ублюдок, ты же сказал мне, что ты водитель такси! Ты же сказал мне!
Карим обернулся, такой же злой, как и Фаррелл, но владеющий собой.
— Ерунда. Я ничего не говорил. Ты лишь посмотрел на меня и решил, что я водитель вызванного для тебя такси.
— Никто тебя силком в машину не волок, — добавила Китсон. — Ты сделал поспешные выводы.
«Точно, как Торн и предполагал».
— Мне угрожали, — Фаррелл переводил взгляд с одного полицейского на другого, повторял обвинения, желая убедиться в том, что каждый полицейский в пределах слышимости верно истолковал его слова. — Мне, блин, угрожали!
Руки у Китсон все еще дрожали, когда она подошла к задержанному и остановилась, ожидая, пока он перестанет орать. Несколько секунд спустя она бросила это безнадежное занятие и принялась исполнять свои обязанности, произнося слова, которые даже не нужно было подбирать.
Предъявила Адриану Фарреллу обвинение в убийстве Амина Латифа.
Пока она говорила, думала о том, сколько сил понадобилось Торну, чтобы убедить ее пойти на такое. Он напомнил ей о том, как она «завладела» ДНК Фаррелла, указал на то, что она уже совершила несколько «не принятых» поступков, и уверил в том, что делу совсем не повредит, если она совершит еще парочку подобных поступков.
— Добро пожаловать на скользкую дорожку! — сказал он.
— Но это может иметь негативные последствия, если ты на допросе скроешь некие факты, на которые позже будешь ссылаться…
Она знала, что последствий не избежать: возникнут щекотливые вопросы, не будут приняты в расчет улики. Торн упомянул адвоката Фаррелла и Тревора Джезмонда. Предложил делать ставки на то, кого быстрее хватит удар.
Но ей уже было наплевать.
Она смотрела на Фаррелла и понимала, что он попался и, что бы ни случилось, у нее улик более чем достаточно, чтобы засадить его и двух его дружков за решетку. Она представила себе лицо матери Амина Латифа и решила, что как-нибудь переживет, что ее слегка пожурят.
Она шла на шаг позади полицейских, которые конвоировали Фаррелла через клетку. Она осталась в комнате предварительного заключения и из нее наблюдала за тем, как его ведут к дежурному, медленно, намеренно не спеша, проводят мимо Карима и его «сыновей» — двух констеблей-азиатов, которых Китсон «позаимствовала» в отделе уголовного розыска.
Фаррелл бросил на них полный ненависти взгляд, который вернулся ему сторицей.
Констебль с бородкой бросил сквозь зубы:
— Полагаю, что больше мы этого белого говнюка не увидим…
Джульетта Маллен как раз выпроваживала Торна, когда зазвонил его телефон. Пока Том разговаривал, она направилась назад на кухню. Он отвернулся и понизил голос:
— Дейв?
— Вы где? — спросил Холланд.
— У Малленов.
— Господи…
— Как все прошло с Фарреллом?
Голос у Холланда был возбужденный, он быстро и бессвязно бросил:
— Китсон узнала имена. Сэр, это важно.
Торн прислушался. Холланд нечасто обращался к нему «сэр».
— Я думал, с ума сойду, — тараторил Холланд. — Думал, я просто переутомился, посмотрел не в том списке.
Он объяснил, что в конце концов ему удалось напасть на след члена комитета, местонахождение которого он никак не мог вычислить. Люди, которые живут там, где раньше жила Маргарет Стринджер, наконец-то перезвонили ему. Их не было в городе, но теперь они откопали номер телефона, который им оставили предыдущие владельцы пять лет назад, когда они покупали этот дом.
— Когда я позвонил, я сначала подумал, что ошибся и набрал не тот номер…
— В чем дело, Дейв?
— Как долго вы находитесь у Малленов?
— Не знаю… около получаса.
— Тогда вы должны были слышать, как звонил телефон, — ответил Холланд. — Два раза за последние пятнадцать минут.
Торн слышал, как звонил телефон, когда сидел с Джульеттой на кухне. Оба раза трубку подняли в гостиной.
— Первый раз, когда я понял, с кем разговариваю, я не нашелся что сказать. Нес какую-то чушь о визите вежливости. Второй раз, когда я перезвонил, чтобы проверить, туда ли я попал, — просто повесил трубку.
— Ну, — теперь Торн слушал вполуха, пытаясь собрать все воедино.
— Что, блин, происходит?
Торн не имел об этом ни малейшего понятия, но он оказался в нужное время в нужном месте, чтобы это выяснить. Он уже осознал, что многие женщины работают под своими девичьими фамилиями. И что Маргарет сокращенно…
Нажав отбой, Торн вернулся в кухню и попросил Джульетту Маллен пройти к себе в спальню. Потом он вошел в гостиную и без приглашения сел.
Мэгги Маллен отложила книгу, которую читала, а ее муж нехотя выключил телевизор.
— Уже закончили?
— Я еще даже и не начинал, — ответил Торн.
Глава двадцать четвертая
— Неужели вам даже на минуту не приходило в голову, что правда выплывет наружу? — Торн и говорил с ними, и смотрел на них, как будто перед ним сидели дети. — С чего вы решили, что мы ни о чем не узнаем?
