Кен Фоллет - Третий близнец
Тем удивительнее казался тот факт, что она доверилась этому парню, Стиву. Смогла заснуть на диване рядом с тем, кто был точной копией ее обидчиков. Зато теперь она совершенно уверена в порядочности Стива. Да ни один мужчина на свете не способен провести ночь на диване рядом с девушкой и при этом не сделать никаких попыток к сближению.
Она нахмурилась. Нет, все же Стив что-то сделал вчера, смутно припомнила она, что-то милое и приятное. Да, ей снились сильные и нежные руки, ласково поглаживающие ее волосы. Именно эти поглаживания убаюкали ее, и она заснула крепко и сладко, как кошка, ласкаемая хозяином.
Улыбнувшись при этом воспоминании, она потянулась. Стив тут же проснулся.
– Ты не спишь?
Она зевнула и снова потянулась.
– Прости, что заснула прямо на тебе. Ты как?
– Левая нога затекла, я понял это часов в пять утра, но потом ничего, приспособился, и все было нормально.
Джинни села и слегка отодвинулась, чтобы лучше его видеть. Одежда измята, волосы встрепаны, на щеках и подбородке пробивается щетина, и все равно он просто красавчик.
– А ты спал?
Он отрицательно покачал головой:
– Не до того было. Был занят твоим созерцанием.
– Только не вздумай говорить, что я храпела.
– Ты не храпела. Немножко посапывала во сне, вот и все. И еще изо рта шла слюна. – И он указал на мокрое пятно на своих брюках.
– О Господи! – Джинни вскочила. Тут ее внимание привлекли ярко-синие настенные часы, они показывали восемь тридцать. – Времени у нас в обрез, – сказала она. – Слушания назначены на десять.
– Тогда иди принимай душ, а я сварю кофе.
Она изумленно уставилась на него. Нет, он так добр и благороден, что просто оторопь берет. Таких парней не бывает.
– Ты что, явился от Санта-Клауса?
Он рассмеялся.
– Согласно твоей теории, я явился из лабораторной пробирки. – Тут лицо его помрачнело. – Черт его знает, так оно или нет…
Настроение Стива передалось Джинни. Она прошла в ванную, скинула одежду, встала под душ. Густо намыливая волосы шампунем, размышляла о том, как непросто складывалась ее жизнь последние десять лет, как много она трудилась, сочетая занятия наукой со спортивными тренировками, как сложно было доказать коллегам-ученым, что она не хуже их, преодолеть все препятствия, связанные с получением степени. Она работала как проклятая, чтобы добиться своего сегодняшнего статуса, потому что хотела стать настоящим ученым, помочь человечеству и лучше понять себя. И вот теперь Беррингтон Джонс собирается лишить ее всего этого.
После душа она почувствовала себя значительно лучше. Включила фен, чтобы высушить волосы, и тут зазвонил телефон. Она сняла трубку второго аппарата, стоявшего в спальне, у постели.
– Алло?
– Джинни? Это Пэтти.
– Привет, сестренка. Как дела?
– Отец объявился.
Джинни присела на краешек постели.
– Ну и как он?
– Без гроша, но жив и здоров.
– Он сначала пришел ко мне, – сказала Джинни. – Заявился в понедельник. Во вторник мы с ним поцапались: ему, видите ли, не понравилось, что я не готовлю ему обед. А в среду смылся, прихватив мой телевизор, компьютер и видеомагнитофон. Должно быть, уже успел пропить или проиграть все, что выручил за эти веши.
Пэтти ахнула:
– Джинни, но это просто ужасно!
– Да уж, хорошего мало. Так что смотри, держи все свои ценности под замком.
– Красть у своих! О Господи, если Зип узнает, он просто вышвырнет его вон в ту же секунду!
– Знаешь, Пэтти, у меня еще одна проблема, более серьезная. Сегодня меня могут уволить с работы.
– Но почему, за что, Джинни?
– Сейчас просто нет времени объяснять. Позвоню тебе позже.
– Ладно.
– Скажи, ты с мамой говорила?
– Каждый день разговариваю.
– Молодец, ты меня немного успокоила. Мне удалось поговорить с ней лишь один раз. Потом я звонила, но ее отказались позвать к телефону. Сказали, что у них обед.
– Да, персонал там не очень-то вежливый. Мы должны поскорее забрать ее оттуда.
Она может пробыть там очень долго, если меня сегодня уволят.
– Ладно, поговорим об этом позже.
– Удачи тебе!
Джинни повесила трубку. И только тут заметила на столике кружку с горячим, дымящимся кофе. Изумленно покачала головой. Казалось бы, пустяк, всего лишь кружка кофе, но ведь догадался же Стив, что ей сейчас это действительно необходимо. Очевидно, это у него в натуре – помогать людям, поддерживать их. И при этом ничего не просить взамен. По своему опыту она знала: в тех редких случаях, когда мужчина ставил интересы женщины выше своих, он рассчитывал, что потом целый месяц она в знак благодарности будет исполнять любую его прихоть, как гейша.
Но Стивен совсем другой. Если бы я раньше знала, что попадаются такие мужчины, ни на кого другого и смотреть бы не стала!
Она с детства привыкла все делать сама. Отца почти никогда не было рядом, рассчитывать на его поддержку не приходилось. Мама всегда была сильной, но к закату жизни ее сила превратилась в слабость. Она всегда очень многого ждала именно от нее, Джинни. Сначала хотела, чтобы дочь стала парикмахершей, даже нашла ей работу, когда Джинни было шестнадцать. Девочка должна была мыть головы клиенткам и подметать полы в салоне «Алексис», расположенном в Адамс-Морган. Поверить в то, что дочь хочет стать ученым, мама была не в силах. «Да ты станешь модным стилистом раньше, чем все остальные девочки окончат колледж!» – говорила она тогда. И никак не могла понять, почему Джинни закатила ей по этому поводу настоящий скандал и отказалась даже заглянуть в салон.
Теперь она не одинока. У нее есть Стив, всегда готовый прийти на помощь. И ей казалось совершенно не важным, что он еще не успел получить диплом, не успел стал модным и ловким адвокатом. Он будет с ней там, на слушаниях, – и это самое главное.
Джинни накинула халат и окликнула Стива:
– Хочешь принять душ?
– Еще бы! – Он вошел в спальню. – И рубашку не мешало бы сменить.
– Мужских рубашек у меня нет… хотя погоди. Есть! – Она вспомнила о белой сорочке, которую одолжил Лизе Хокстон какой-то сердобольный студент после пожара.
Кажется, он с факультета математики. Джинни сдавала ее в прачечную, и теперь рубашка лежала в шкафу, завернутая в целлофан. Она достала ее и протянула Стиву.
– Надо же, как раз мой размер! – обрадовался он.
– Только не спрашивай, откуда она, слишком долгая история, – сказала Джинни. – Думаю, что и галстук найдется. – Она открыла ящик комода и достала синий галстук в белый горошек, который иногда носила с белой блузкой и строгим деловым костюмом. – Вот.
– Спасибо. – Стив прошел в крохотную ванную.
Она разочарованно вздохнула. Ей хотелось увидеть, как он снимет с себя рубашку. Странные все же существа эти мужчины, подумала она. Боятся раздеться в присутствии женщины, вдруг становятся стыдливы, как монахини.
– А твою бритву можно взять? – спросил он.
– Да, конечно, пожалуйста.
Займись сексом с этим парнем прежде, чем он станет тебе почти как брат.
Она начала искать свой лучший костюм и вдруг вспомнила, что не далее как вчера сама же выбросила его в мусорное ведро.
– Чертова идиотка! – пробормотала Джинни себе под нос. Нет, конечно, можно достать его оттуда, но ведь он весь измят и изгажен. У нее еще есть прямой ярко-синий жакет, его можно надеть с белой футболкой и черными брюками. Ярковат, конечно, но сойдет.
Она уселась перед зеркалом и занялась макияжем. Стив вышел из ванной. Чистый, нарядный, он выглядел вполне официально в белой рубашке с галстуком.
– В холодильнике есть булочки с корицей, – сказала она. – Можно подогреть их в микроволновке, если ты голоден.
– Как волк, – сказал он. – А ты будешь?
– Нет, слишком волнуюсь, чтобы есть. Выпью, пожалуй, еще чашечку кофе.
Он принес ей кофе. Джинни быстро выпила его и начала одеваться. Когда она вошла в гостиную, он сидел за столом.
– Булочки нашел?
– Да.
– Ну и?…
– Ты же сказала, что не голодна. И я их съел.
– Все четыре?
– Ну… вообще-то там были две упаковки.
– Ты съел целых восемь булочек с корицей?!
Он смутился.
– Просто я проголодался.
Джинни рассмеялась.
– Ладно, пошли.
И уже повернулась к двери, но тут он схватил ее за руку.
– Погоди минутку.
– Что?
– Знаешь, Джинни, очень здорово быть друзьями и все такое прочее, и мне очень хорошо с тобой, но… Но ты должна понимать, мне этого мало.
– Знаю.
– Я в тебя влюбился.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Честные, ясные глаза.
– Знаешь, я тоже очень к тебе привязалась.
– Мне хочется заняться с тобой любовью. До того хочется, что все тело болит.
Нет, этот разговор может надолго затянуться, подумала она. И решила отшутиться.
– Послушай, – сказала она, – если ты трахаешься с таким же аппетитом, как и ешь, я твоя навсегда.
