Питер Джеймс - Убийства в стиле action
102
3 ноября 2001 года
В ранние утренние часы Лоррейн лежала, слушала храп Ронни, и радость начинала сменяться злостью.
Когда он проснулся и встал, потребовав не открывать шторы в спальне, не поднимать жалюзи на кухне, она набросилась на него за столом, накрытым для завтрака. Зачем он заставил ее так страдать? Мог ведь быстренько звякнуть и все объяснить, не ввергая ее почти на два месяца в истинный ад.
И она зарыдала.
– Я не мог рисковать, – сказал он, обхватив ладонями ее лицо. – Пойми, детка… Любой звонок из Нью-Йорка на твой телефон породил бы вопросы. А мне требовалось, чтоб ты разыгрывала убитую горем вдову.
– Можешь не сомневаться, черт побери, – всхлипнула Лоррейн, вытерла глаза, вытащила сигарету из пачки. – Будь я проклята, запросто получила бы «Оскара».
– Получишь, как только мы выберемся отсюда.
Она вцепилась в сильную волосатую руку, покрепче прижала к своей щеке.
– С тобой я себя чувствую в безопасности, Ронни. Не уходи, пожалуйста. Здесь вполне можно спрятаться.
– Ну конечно.
– Можно!
Он покачал головой.
– Разве никак нельзя тут остаться? Объясни еще раз насчет выплат. – Лоррейн закурила и глубоко затянулась.
– Я застраховал свою жизнь в «Норвич юнион» на полтора миллиона фунтов. Полис лежит в банке в депозитном сейфе. Ключ в моем секретере. Похоже, для семей погибших 11 сентября будут введены особые правила. Страховые компании произведут выплаты, даже если тела не найдены, не выжидая семи лет, положенных по закону.
– Полтора миллиона! Предъявлю полис директору банка, и он даст мне отсрочку!
– Попробуй, хотя я знаю, что сукин сын скажет: точно неизвестно, поступят ли деньги и когда поступят, и вообще страховые компании вечно стараются увильнуть.
– Твоя тоже может увильнуть?
– Нет, по-моему, тут все будет в порядке. Слишком уж щекотливая ситуация. Потом начнутся выплаты из компенсационного фонда жертвам 11 сентября. Говорят, нам светят два с половиной миллиона долларов.
– Два с половиной миллиона?!
Ронни вдохновенно кивнул.
Лоррейн вытаращилась на него, подсчитывая в уме:
– Приблизительно миллион семьсот пятьдесят тысяч фунтов? Стало быть, речь идет в целом о трех с четвертью миллионах фунтов, плюс-минус?
– Плюс-минус. Причем без уплаты налогов. Всего за один год страданий.
Она замерла на месте. И вымолвила с благоговейным страхом:
– Ты сотворил нечто невероятное.
– Стараюсь выжить.
– За это я тебя и люблю. И всегда в тебя верю. Всегда верила, знаешь?
Он ее поцеловал.
– Знаю.
– Мы богаты!
– Почти. Скоро будем. Тихим шагом, тихим шагом…
– Как-то странно ты выглядишь с бородой…
– Как?
– Моложе.
– Не таким мертвым, как старый Ронни?
Лоррейн усмехнулась:
– Ночью был вовсе не мертвым.
– Долго ждал этой минуты.
– И теперь говоришь, что еще год надо ждать? Или дольше?
– Компенсацию в первую очередь будут выплачивать тяжело пострадавшим. Ты тяжело пострадавшая.
– Предпочтение будет отдано американцам, а не иностранцам.
Ронни покачал головой:
– Я ничего такого не слышал.
– Три миллиона с четвертью, – мечтательно повторила Лоррейн, стряхнув пепел в блюдце.
– Купишь кучу новых тряпок.
– Деньги надо куда-то вложить.
– У меня есть план. Первое, что мы сделаем, – уберемся из этой страны. Мы с тобой.
Он вскочил, выбежал в коридор, вернулся с небольшим рюкзачком. Вытащил оттуда коричневый конверт, положил на стол, подтолкнул к ней.
– Я уже не Ронни Уилсон. Привыкни. Я теперь Дэвид Нельсон. А через год и ты больше не будешь Лоррейн Уилсон.
В конверте лежали два паспорта. Один из них австралийский. Она едва узнала себя на фотографии. Темные волосы, короткая стрижка, очки. Паспорт на имя Маргарет Нельсон.
– Виза на постоянное проживание в Австралии. Действительна пять лет.
– Маргарет? – переспросила Лоррейн. – Почему Маргарет?
– Ну, Мэгги, если хочешь.
Она затрясла головой:
– Я должна стать Маргарет… Мэгги?
– Да.
– Надолго?
– Навсегда.
– Потрясающе, – прошептала она. – Мне даже имя не позволили выбрать?
– И при рождении не позволили, глупая корова!
– Маргарет Нельсон… – с сомнением произнесла Лоррейн.
– Нельсон фамилия знаменитая, классная.
Лоррейн вытряхнула из конверта другой паспорт.
– А этот?
– Для выезда из Англии.
На снимке снова она – седая, лет на двадцать старше. Анита Марш.
Лоррейн ошеломленно взглянула на Ронни.
– Это я сам придумал. Самый лучший способ исчезнуть. Люди запоминают красивых женщин, особенно молоденьких. А старушки почти невидимки. Когда придет время, купишь заранее два билета на ночной паром из Нью-Хейвена в Дьеп. Один на свое имя, другой на Аниту Марш. Закажешь для нее каюту. Понятно?
– Может, записать?
– Нет. Запомни. Я с тобой буду поддерживать связь. До того еще много раз встретимся. Оставишь предсмертную записку. Напиши – без меня жить не можешь, снова работать в Гатуике стыдно и тяжело, существование невыносимо. Врач подтвердит, что ты сидела на антидепрессантах и всякое такое.
– Врать ему не придется.
– Сядешь на паром по билету Лоррейн Уилсон, в наилучшем виде, при полном параде. Постарайся, чтоб все тебя видели. Сумку с вещами забросишь в каюту Аниты Марш. Пойдешь в бар, притворишься, будто напиваешься с горя, не желаешь ни с кем разговаривать. Паром идет четыре часа с четвертью, времени хватит. На середине пролива скажешь бармену ненароком, что хочешь выйти на палубу. Вместо этого пойдешь в каюту, превратишься в Аниту Марш. Наденешь парик, старушечью одежду. Потом возьмешь свои вещи, паспорт, мобильник и выбросишь за борт.
Лоррейн в полном изумлении таращила глаза.
– В Дьепе сядешь в парижский поезд. Уничтожишь паспорт Аниты Марш, купишь билет на самолет до Мельбурна по паспорту Маргарет Нельсон. Там я тебя буду ждать.
– Черт побери, все продумал?
Сразу не поймешь, довольна она или злится.
– Ну да… В общем-то больше нечем было заняться.
– Одно обещай – не вкладывай в свои планы все деньги.
– Ни за что. Я хорошо усвоил урок, детка. Долго думал. Проблема в том, что, как только влезешь в долги, дальше катишься вниз по спирали. Теперь мы свободны, можем начать сначала. Начнем в Австралии, потом куда-нибудь переедем, будем жить под солнцем. По-моему, неплохо! Деньги со временем можно в банк положить, на проценты жить.
Лоррейн с сомнением смотрела на Ронни.
Он ткнул пальцем в конверт:
– Тут еще кое-что для тебя.
Она вытащила тонкий целлофановый пакетик с отдельными почтовыми марками.
– Помогут продержаться, – объяснил он. – Оплатишь расходы. Побалуй себя чем-нибудь. Там есть фунтовая марка «Сомерсет-Хаус» девятьсот одиннадцатого года, стоит около пятнадцати сотен фунтов. В целом тысяч на пять. Отнесешь к одному моему знакомому, который даст самую лучшую цену. Когда придут большие деньги, он же переведет их в марки. Дилер честный. У него мы больше получим.
– Он ничего не знает?
– Боже сохрани. – Ронни оторвал клочок от обложки журнала, лежавшего на кухонном столе, записал имя и фамилию Хьюго Хегарти, номер телефона и адрес. – Старик огорчится известию о моей гибели. Я был хорошим клиентом.
– За последние недели пришло несколько писем, открыток с соболезнованиями…
– Хотелось бы прочитать, что обо мне пишут.
– Добрые слова. – Лоррейн грустно рассмеялась. – Сью говорит, мне надо подумать о похоронах. Большой гроб не понадобится… для бумажника и мобильника, правда? – Оба фыркнули. Лоррейн вытерла вновь покатившиеся по щекам слезы, вздохнула. – По крайней мере, можно посмеяться. Приятно, да?
Ронни шагнул к ней, крепко стиснул.
– Угу. Очень приятно.
– А почему ты выбрал Австралию?
– Чем дальше, тем лучше. Там нас никто не знает. Вдобавок один мой старый приятель давно туда уехал. Можно ему доверять – продаст марки без всяких вопросов.
– Кто это?
– Чад Скеггс.
Лоррейн испуганно взглянула на него, словно ее ударили:
– Рики Скеггс?
– Да. Ты ведь до меня с ним крутила? Он всегда требовал, чтобы птички его звали Рики. Как бы особая привилегия. Для деловых партнеров Чад, для приятелей Чад, а для девчонок Рики. Очень старательно соблюдал это правило.
– Это одно и то же, – объяснила она. – Чад и Рики – уменьшительные от Ричарда.
– Ну, не важно.
– Нет, Ронни, важно. И я с ним не крутила. Мы только раз встречались. Он пытался меня изнасиловать. Помнишь? Я тебе рассказывала.
– Угу. Это для него обычная прелюдия к роману.
– Я серьезно. В начале девяностых он повез меня как-то вечером в своем «порше»…
