Питер Джеймс - Убийства в стиле action
Траут шагал по тротуару, оглядывая по очереди каждый дом, каждую припаркованную машину, высматривая признаки взлома или вандализма. Проводил взглядом двух чаек, летевших над головой, посмотрел в темное грозное небо. На улицах еще блестят лужи после ночного дождя, который, видно, может вновь хлынуть в любую минуту.
Немного не дойдя до парадного 29-го дома, заметил на противоположной стороне дороги серый «форд-фокус», сплошь залепленный извещениями. Машина еще вчера вызвала подозрения. Траут вспомнил, что видел на лобовом стекле квитанцию на парковку. Подошел, вытащил листок из-под «дворника», стряхнул капли с целлофановой обертки, уточнил время и дату. Вчерашнее число, 10:03. Значит, простояла уже больше суток.
Возможны многочисленные невинные объяснения. Самое вероятное: владелец не знает, что парковка на этих улицах разрешена только жителям близлежащих домов. Может, машину угнали и бросили. Но для него важней всего то, что она стоит рядом с квартирой женщины, которой ему поручено поинтересоваться и которая, по всей видимости, исчезла, пускай даже временно.
Он связался по радио с компьютерным центром, запросил данные на машину, опять перешел улицу и опять позвонил. Снова не получил ответа.
Решив зайти попозже, продолжил патрулирование по Приморскому параду, потом свернул налево. Радиотелефон ожил и затрещал. «Форд-фокус» зарегистрирован в прокатной компании «Эвис». Траут поблагодарил оператора, тщательно обдумывая новую информацию. Люди в прокатных машинах склонны игнорировать правила дорожного движения. Должно быть, не сильно стараются вернуть ее без штрафных квитанций. Или им некогда об этом думать.
При всей малости шансов все равно остается возможность, что та самая машина имеет какое-то отношение к Кэтрин Дженнингс. Под первыми каплями дождя он связался со своим непосредственным начальником сержантом Иеном Брауном, изложил свои сомнения насчет «форда», попросив, чтобы кто-нибудь обратился в «Эвис» и узнал имя взявшего напрокат автомобиль человека.
– Может быть, ничего тут и нету, сэр, – оговорился он, не желая свалять дурака.
– Ты правильно сделал, – ободрил его сержант. – В полиции многое начинается с мелких деталей. Никто тебя не упрекнет за излишнюю бдительность. А вот если что-нибудь упустишь – совсем другое дело.
Траут поблагодарил и пошел дальше. Через полчаса сержант перезвонил:
– Машину взял напрокат какой-то австралиец по имени Чад Скеггс. Живет в Мельбурне. Права австралийские.
Траут нырнул в крытый подъезд, чтобы блокнот не промок под дождем, старательно записал имя и фамилию.
– Слышал о нем когда-нибудь? – спросил сержант.
– Никак нет, сэр.
– Я тоже.
Тем не менее сержант Браун решил заглянуть в базу данных. Просто на всякий пожарный случай.
101
Октябрь 2007 года
Эбби молча сидела на заднем сиденье такси под проливным дождем.
Завернутый в пузырчатую пленку почтовый конверт засунут между пуловером и футболкой. Пояс туго затянут на талии, чтобы конверт не выпал и не был особо заметен. В кармане джинсов ободряюще чувствуется баллончик с перечным спреем.
У памятника королеве Виктории водитель повернул направо и выехал на Драйв – широкую улицу, с обеих сторон застроенную дорогими жилыми домами. Но Эбби ничего не видела за окнами машины. Фактически вообще ничего не видела. Перед воспаленными глазами стояла одна картина, одно горело в памяти.
Изображение на дисплее мобильника головы матери, торчащей из свернутого в рулон ковра. И подпись:
«Уютно, как клопу в ковре».
Она пришла в полное смятение. То сгорала от ненависти к Рики, то умирала от страха за мать.
И чувствовала себя виноватой.
От усталости трудно здраво мыслить. Всю ночь не спала. Страшно нервничала. Слышала гул бесконечных машин на набережной, стук камешка в окно отеля. Сирены. Грузовики. Автобусы. Неумолкающая автомобильная сигнализация. Крики чаек ранним утром. Отсчитывала каждый долгий час. Каждые полчаса. Каждые четверть часа.
Ждала звонка Рики.
Или хотя бы нового сообщения. С другой цитатой.
Ничего не дождалась.
Может быть, ничего страшного. Она хорошо его знает. Знает, что подобные психологические игры вполне в его стиле. Он любит выжидать. Помнится, как она пришла к нему во второй раз. На второе тайное, как казалось, свидание, когда ей хватило глупости или наивности позволить ублюдку связать себя, голую, в холодной комнате. Он довел ее вибратором до краткого экстаза, влепил пощечину, ушел на шесть часов. Потом вернулся и изнасиловал.
Заявил, что именно этого ей и хотелось.
В тот раз не удалось добиться того, чего ей – или, точнее, Дэйву – действительно хотелось. На это ушло гораздо больше времени.
В данный момент больше всего тревожит неизвестность. Неизвестно, до чего Рики может дойти. Может быть, для него вообще нет пределов. Наверняка способен убить маму, чтобы вернуть свое. А потом и ее саму.
Может быть, даже с радостью.
Эбби старалась представить, какой ужас испытывает сейчас мама, и вдруг осознала, что такси подъехало к импозантному дому Хегарти.
Расплатилась с таксистом, внимательно всматриваясь в заднее и в лобовое стекло. Увидела неподалеку фургон «Бритиш телеком», занимавшийся вроде каким-то ремонтом, и чуть дальше маленький голубой автомобиль, стоявший двумя колесами на тротуаре. Никаких следов Рики и «форда-фокуса».
Снова взглянула на номер дома, жалея, что не захватила складной зонтик. Пригнув под дождем голову, побежала к открытым воротам, мимо ряда стоявших машин, нырнула в темный крытый подъезд. Постояла минуту, вытаскивая конверт из-под свитера и оправляя одежду, потом позвонила.
Через пару минут она уже сидела на огромном красном кожаном диване в кабинете Хегарти. Дилер, в широкой клетчатой рубашке, мешковатых вельветовых брюках и кожаных шлепанцах, расположился за письменным столом, пристально исследуя каждую марку сквозь огромное увеличительное стекло в черепашьей оправе.
Эбби всегда смотрела на марки с восторженным волнением, потому что была в них какая-то тайна. Маленькие, старые, хрупкие, невероятно ценные. Почти все черные, синие, красно-коричневые, с головой королевы Виктории. Впрочем, есть и экземпляры других цветов, с изображением других государей.
Жена Хегарти, симпатичная, элегантно одетая и причесанная женщина шестидесяти с лишним лет, принесла чашку чаю и блюдо с печеньем и удалилась.
Хозяин дома ведет себя несколько странно. Дэйв велел нести марки к нему, объясняя, что Хегарти даст хорошую цену и не станет особо расспрашивать, поэтому можно ему доверять. Но у Эбби почему-то возникло дурное предчувствие.
Марки надо срочно продать. Чем скорей положить деньги в банк, тем увереннее можно будет торговаться с Рики. Пока марки находятся у нее, у него на руках крупный козырь. Если он захочет разом кончить дело, может обратиться в полицию. Конечно, тогда все проиграют, но из мести он наверняка так и сделает, лишь бы его не обвели вокруг пальца.
Без марок ему нечем будет подтвердить обвинения. А у нее будут деньги, надежно упрятанные в каком-нибудь панамском банке, который не сотрудничает с властями и не докладывает об уклонении от уплаты налогов. Счета будут оформлены по доверенности.
В любом случае собственность на девять десятых законная.
Не надо было ждать. Надо было продать их сразу по приезде в Англию или в Нью-Йорк. Но Дэйв хотел обождать, убедиться, что Рики не имеет понятия, куда она отправилась. Теперь ясно, что эта стратегия обернулась против нее.
Вдруг зазвонил телефон.
Хегарти ответил – голос его зазвучал как-то сдавленно. Дилер бросил взгляд на Эбби:
– Обождите секундочку, я из другой комнаты поговорю.
Гленн Брэнсон сидел за рабочим столом, прижав к уху трубку, дожидаясь, когда Хьюго Хегарти возобновит разговор.
– Извините, сержант, – сказал тот через пару минут. – Дама у меня в кабинете. Вы ведь насчет ее звоните?
– Возможно. Я просто случайно сегодня просматривал утренние сообщения и кое на что наткнулся. Разумеется, может быть, это значения не имеет. Вчера, сэр, вы упомянули некоего Чада Скеггса…
Не зная, что последует дальше, Хегарти с заминкой ответил:
– Да…
– Ну, нам только что стало известно, что напротив дома, где живет Кэтрин Дженнингс, стоит автомобиль, взятый напрокат австралийцем из Мельбурна с такими именем и фамилией.
– Вот как? Очень интересно. Действительно… в высшей степени.
– Видите тут возможную связь, сэр?
– Определенно вижу, сержант. По-моему, тут такая же связь, как между тухлой рыбой и дурным запахом.
102
3 ноября 2001 года
В ранние утренние часы Лоррейн лежала, слушала храп Ронни, и радость начинала сменяться злостью.
