Филипп Марголин - Исчезла, но не забыта
— Миссис Тенненбаум?
— Да.
— Это Алан Пейдж. — Прокурор явно с трудом сдерживал гнев. — Я сейчас нахожусь в имении мистера Дариуса. Мы вновь арестуем его.
— На каком основании?
— Он только что убил свою жену.
— О Господи! Что случилось?
— Ваш клиент распотрошил Лайзу Дариус у себя в подвале.
— О, нет!
— Вы оказали Лайзе неоценимую услугу, когда убедили судью Норвуда отпустить вашего клиента под залог, — зло заметил Пейдж. — Ваш клиент желает поговорить с вами.
— Теперь-то вы мне верите, Тенненбаум? — тут же начал Дариус. — Разве вы не видите, что происходит?
— Ничего не говорите. Полиция слышит вас, Мартин. Увидимся утром.
— Так значит, вы вновь со мной?
— Я еще не дала своего согласия.
— Но вы должны! Спросите сами, как полиции удалось разузнать, где Лайза, и тогда убедитесь, что я невиновен.
Так ли это в действительности, неужели Дариус ни в чем не виноват? Не было никакой логики в том, чтобы убить собственную жену и оставить ее труп в подвале дома, где живешь. Бетси еще раз освежила в памяти то, что произошло когда-то в Хантерс-Пойнте. Как наяву, она представила себе Генри Уотерса, идущего открывать дверь. Первой ворвалась Ненси Гордон и сразу же кинулась в подвал. Наверное, и лицо самого Уотерса исказилось от ужаса, когда он увидел изуродованный труп Патриции Кросс, плавающей в крови, с вывороченными кишками. И вот кошмар Патриции Кросс вернулся. Дариус просил ее узнать, кто навел на него полицию. Теперь Бетси пыталась вспомнить, как узнали обо всем власти в прошлый раз, когда в подвале лежала не Лайза, а Патриция.
— Передайте трубку Пейджу, — попросила Бетси Дариуса. — Я хочу, чтобы сейчас с моим клиентом никто не разговаривал, — потребовала Тенненбаум у окружного прокурора.
— И не подумаю даже, — резко отрезал Пейдж.
— Вы зря тратите на меня свой благородный гнев, Алан. Я знала Лайзу Дариус намного лучше, чем вы. Поверьте, эта новость ранила меня не меньше, чем вас.
Пейдж замолчал на несколько минут. Когда же он вновь заговорил, тон его был другим.
— Вы совершенно правы. Мне действительно не стоит обвинять вас. А злюсь я, скорее, на самого себя, потому что был полным идиотом во время слушаний в то время, как вы оказались на высоте. Но сейчас Дариус влип по-серьезному. И Норвуд уже не допустит второй ошибки.
— Алан, как вы узнали, что труп Лайзы находится в подвале дома Мартина Дариуса?
У Бетси даже перехватило дыхание, пока она ждала ответа окружного прокурора.
— А, все равно узнаете. По наводке.
— Кто навел?
— Сейчас не могу сказать.
Наводка — совсем как в Хантерс-Пойнте, когда по анонимному звонку полиция ворвалась в дом Генри Уотерса. Бетси повесила трубку. Ее сомнения относительно виновности Дариуса начали расти как снежный ком. Мартин действительно убивал женщин в Хантерс-Пойнте, но был ли он виновен в убийствах здесь, в Портленде? Это еще надо доказать.
Глава XXIV
Дверь в комнату для допросов открылась, и на пороге показался Мартин Дариус. На нем были рубашка и брюки от костюма. Во время ареста Мартин даже не успел переодеться, и его привезли в тюрьму в том, в чем он был в самом начале злополучного вечера. Глаза Дариуса казались кроваво-красными, и сейчас он уже не выглядел столь уверенно, как в прошлый раз.
— Я знал, что вы непременно появитесь, Тенненбаум, — начал Мартин, пытаясь выглядеть спокойным, хотя в голосе и прозвучала безнадежная интонация.
— Этого мне как раз не очень-то хотелось. От меня потребовали, чтобы я продолжала защищать вас, пока не назначат другого адвоката.
— Вы не можете меня бросить в такой ситуации.
— Мартин, я по-прежнему не изменила своего мнения. Я готова еще раз повторить вам то, что говорила накануне.
— Даже если вы убедитесь в моей невиновности?
— В этом я совсем не уверена. Но если вы даже и невиновны сейчас, того, что вы все-таки совершили в Хантерс-Пойнте, не перечеркнуть.
Дариус слегка наклонился вперед и буквально впился в свою собеседницу глазами.
— Вы вынуждены будете признать меня невиновным или в противном случае придется думать, что я настолько глуп, что убил жену в подвале собственного дома, а затем сам позвонил Алану Пейджу и рассказал, где можно найти труп.
Бесспорно, Дариус был абсолютно прав. Нынешнее дело против него оказалось шито белыми нитками, а само убийство уж слишком подгаданным под нынешние обстоятельства. Те же сомнения не давали покоя в течение всей прошедшей ночи и самой Бетси, но сомнения сомнениями, а поменять свое мнение относительно Мартина Дариуса адвокат Бетси Тенненбаум так и не смогла.
— Через несколько минут нам следует предстать перед судом. Пейдж постарается предъявить вам обвинение в убийстве Лайзы. Он потребует, чтобы вам отказали в праве быть выпущенным под залог, и в свете новых обвинений заставит судью снять предыдущее решение о вашем освобождении.
— Тогда расскажите судье все, что вы знаете о Ненси Гордон. Скажите им, что меня подставили.
— У нас нет доказательств.
— Что ж, похоже, все предрешено. Сдается мне, что я ошибся в вас, Тенненбаум. Что стало с вашими высокими этическими принципами? А присяга адвоката? Собираетесь отказаться от всего этого лишь по той причине, что не выносите меня?
Бетси почувствовала самый настоящий приступ гнева.
— Я не собираюсь ничего бросать. В противном случае меня бы здесь не было. Все, что я пытаюсь сейчас делать, так это открываю вам глаза на реальность. Судья Норвуд взял на себя большую ответственность, выпустив вас на свободу под залог. Когда же он увидит фотографию Лайзы, лежащей в подвале вашего дома со вспоротым животом, он уже не захочет отпускать вас на свободу во второй раз.
— Власти штата вызывают в качестве свидетеля Виктора Райдера, Ваша честь, — произнес Алан Пейдж, вглядываясь в самый конец зала заседаний, откуда уже величественно шел вдоль рядов важный свидетель. Райдер был выше шести футов ростом, с пышной седой шевелюрой. При ходьбе судья немного прихрамывал — давала знать о себе рана, полученная еще во время Второй мировой войны. Райдер держал спину прямо и старался изо всех сил не смотреть в сторону зятя: скорее всего, он боялся, что не сдержится и даст волю убийственному гневу, направленному против этого человека.
— Для протокола, — пояснил Пейдж, как только Райдер произнес клятву, — вы были судьей Верховного суда штата Орегон и одновременно являлись отцом Лайзы Дариус, не правда ли?
— Да, — произнес свидетель, и голос его слегка дрогнул при этом.
— Ваша дочь приходилась женой подозреваемому, так?
— Да, сэр.
— Когда мистер Дариус был арестован в первый раз, дочь сразу же переехала к вам?
— Так она и сделала.
— Пока Лайза жила в вашем доме, ее муж звонил ей?
— Постоянно, мистер Пейдж. Он звонил из тюрьмы, иногда несколько раз за вечер.
— Правда ли, что содержащиеся под стражей могут сделать лишь короткий телефонный звонок?
— Да. И все его звонки были короткими.
— Ваша дочь отвечала на них?
— Она просила меня отвечать на них.
— Известно ли вам, чтобы ваша дочь вообще разговаривала с Дариусом во время его первого ареста?
— Пожалуй, это произошло раз или два сразу же после ареста. Но стоило ей переехать ко мне, и все контакты тут же прекратились.
— Что испытывала ваша дочь по отношению к своему мужу?
— Она смертельно боялась его.
— Страх этот увеличился или уменьшился, когда она узнала об освобождении Дариуса?
— Скорее увеличился. Она боялась, что Дариус вернется за ней.
— Подозреваемый звонил своей жене после освобождения под залог?
— Да, сэр. В первый же вечер.
— Вы слышали этот разговор?
— Только обрывки.
— Вам удалось уловить угрозу в тоне?
— Уверен, что он сказал моей дочери, что ей угрожает опасность, пока она живет в Портленде.
— Когда вы сказали «уверен», то что конкретно имели в виду?
— Лайза сказала мне об этом. В момент разговора я стоял за спиной дочери и кое-что слышал сам.
— Так миссис Дариус восприняла услышанное как угрозу?
— Она была в замешательстве. И пояснила, что не совсем поняла, что конкретно имел в виду ее муж. Казалось, будто он уверял Лайзу в существовании реальной опасности, но только исходящей от кого-то другого. Но в этом явно не было никакого смысла. Я все понял таким образом, что мой зять угрожал моей дочери, но косвенно, боясь возможных обвинений по этому поводу.
— Судья Райдер, когда вы видели свою дочь живой в последний раз?
На короткое время свидетель, казалось, потерял самообладание. Ему пришлось отпить немного воды из стакана, прежде чем он начал вновь давать показания.
