Константин Образцов - Культ
– Предположим, тебе нужно найти в Интернете информацию о человеке. Я бы сказала, неформальную информацию. Что бы ты сделал?
– Ну, погуглил бы…
– Усложняю задачу: поисковые сайты и социальная сеть ничего не дали. Что еще можно сделать?
Сева оживился немного, подумал и поинтересовался:
– А что у вас есть про этого человека?
– Все есть: паспортные данные, номер диплома, информация по ученой степени, адрес, телефон, место работы.
– Так что вам тогда нужно? – удивился парень.
– Сева, я тебе сказала уже: мне нужны неформальные сведения, – раздельно повторила Крупская.
– А, компромат!
– Молодец, умный мальчик.
Сева подумал и спросил:
– А фотография есть?
– Есть.
– Ну, тогда можно попробовать по изображению поискать, – сказал Сева.
– Это как? Нормально только скажи мне, без компьютерной зауми.
Сева приосанился, встал и предложил:
– Давайте я покажу.
Не то чтобы поиск по фотографии внушал большие надежды, но Крупская решила, что стоит попробовать. Она отправилась в канцелярию, взяла личное дело Аркадия Леонидовича, в котором была фотография, сделанная ею же самой полгода назад, с пятой попытки кое-как отсканировала, вернулась к себе в кабинет и ввела имя файла в поисковую строку.
От результата у нее даже под мышками похолодело, а волосы на затылке будто стянуло тугой резинкой. Крупская откинулась в кресле и уставилась на экран монитора.
Среди нескольких рядов разноцветных прямоугольников попадались и уже виденные Крупской фотографии с сайта университета, но первой была другая – сканированная копия полицейской листовки, с которой в упор смотрело лицо Аркадия Леонидовича. Сопроводительный текст гласил:
«За совершение серии особо тяжких преступлений на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области разыскивается КАЛЬ АРКАДИЙ РОМАНОВИЧ, 19… года рождения. Рост 180 см., плотного телосложения. Особые приметы: голова побрита наголо, может прихрамывать на правую ногу. Преступник вооружен, при задержании возможно оказание сопротивления. Всем, кто располагает сведениями о местонахождении Каль А. Р., просьба обращаться…» – и дальше шли номера телефонов.
Гулкие удары сердца отдавались эхом в ушах. Крупская пробежала глазами ряды фотографий и стала нажимать их одну за другой, переходя по ссылкам на статьи петербургского информационного портала «Геникеевка.ру». Читала и не верила своим глазам:
«Инквизитор: кровавые хроники. Как ловили и не поймали самого жестокого серийного убийцу в истории города».
«Ранним утром 12 апреля, в воскресенье, сотрудниками полиции УВД по Ленинградской области в лесу, примерно в трех километрах от поселка «Дружба», было обнаружено тело женщины. По информации от источника в полиции области, труп сильно обгорел. Причина смерти в данный момент устанавливается, однако по предварительной информации гибель потерпевшей связана с действиями насильственного характера, имевшими место незадолго до трагедии…»
«В одном из дачных поселков Ленинградской области обнаружен труп женщины. На теле – следы изуверских пыток: раздроблены кости стоп, колени, изуродовано лицо. Кроме того, неизвестный преступник облил свою жертву бензином и сжег, как потом установят эксперты – заживо…»
«Еще один труп в пустом дачном поселке. Молодая женщина, модельер. Мать-одиночка. Картина та же: тело чудовищно изуродовано то ли молотком, то ли ломом. Перебиты кости. На этот раз убийца почему-то решил задушить жертву перед тем, как облить бензином и сжечь…»
«Пока рано делать выводы, но лично я убежден, что мы имеем дело не с обычным преступником. Возможно, это человек, прошедший специальную подготовку в силовых структурах. Он хорошо знаком с методами ведения оперативно-розыскных мероприятий, владеет навыками применения маскировки и изменения внешности, прекрасно ориентируется на местности, компетентен в стратегии и тактике разработки определенных операций…»
«При попытке задержания преступник оказал вооруженное сопротивление и предпринял попытку уйти от преследования сотрудников полиции…»
Все публикации ссылались одна на другую, и в последних уже появился портрет – тот самый, который смотрел с полицейской листовки, и как две капли воды похожий на фотографию из личного дела школьного учителя истории Аркадия Леонидовича Майзеля. Последняя статья сообщала:
«По информации, которая оказалась в распоряжении «Геникеевки», Аркадий Каль, преподаватель Санкт-Петербургского университета, подозреваемый в совершении ряда резонансных убийств и получивший у оперативников уголовного розыска прозвище «Инквизитор», погиб при пожаре в заброшенном доме на Каменноостровском проспекте. Об этом происшествии «Геникеевка» сообщала 1 мая. Согласно выводам экспертизы, проводившей исследование неопознанного трупа мужчины, сильно пострадавшего от воздействия огня и обрушения конструкций здания, погибшим является именно А. Р. Каль. Дальнейшие следственные действия по делу «Инквизитора» прекращены в связи со смертью подозреваемого».
Это было так чудовищно, что не хотелось верить. Крупская рассчитывала найти что-то гадкое, из разряда сексуальных скандалов с участием несовершеннолетних, домашнего насилия, мошенничества, на худой конец – но то, что она читала сейчас, пугало по-настоящему. Крупская вспомнила вечер понедельника, полумрак в кабинете, она наедине с неподвижно сидящим историком, снова бросила взгляд на открытые страницы статей – и похолодела. «Раздроблены кости стоп, колени… изуродовано лицо… облил бензином и сжег…» Потом взглянула на это с другой стороны, усмехнулась и пробормотала:
– Да, Света, даже маньяк тебя не хочет. Дожилась, мать…
Первой мыслью, естественно, стало обращение в полицию. Желательно во время уроков, чтобы этого Майзеля-Каля вывели прямо с занятий в наручниках, на глазах у учеников. Месть высшего класса, это тебе не слухи про педерастические наклонности. Но чем больше Крупская об этом думала, тем больше склонялась к тому, что в полицию обращаться не нужно. Во-первых, ей тоже придется давать показания, в том числе объясняя, каким образом маньяк-убийца оказался допущен к работе с детьми – и это в образцово-показательной «единице»! – и как она, Светлана Николаевна Крупская, ухитрилась сделать подобную кадровую ошибку, не догадавшись проверить более тщательно личность питерского ученого, пожаловавшего на учительство в Северосумск. Да взять даже его фамилию: ну какой из него Майзель! Не похож нисколько, уж это Светлана Николаевна, с присушим ей бытовым антисемитизмом, должна была заметить сразу, если бы не вела себя, как влюбленная идиотка! Громкий скандал, разбирательство, тонны грязи брызгами летят в разные стороны, покрывая и ее, и вверенную ей школу.
Во-вторых, кто-то ведь сделал так, что Инквизитора сочли мертвым, а потом еще и снабдил новыми документами, и не просто сварганил липовый паспорт, а снабдил целой историей, которая выдерживала любую проверку: данные о работе, диссертации, публикациях, даже книга имелась в продаже! За всем этим чувствовалась неприятная и пугающая мощь. Кто знает, может ведь случиться и так, что полиция вначале арестует историка, а потом вдруг отпустит: скажут, вышла ошибка, обознались, простите. А он ночью наведается к Крупской с молотком и канистрой бензина.
Нет уж, спасибо.
Но и оставлять все как есть было нельзя. Светлана Николаевна думала об этом всю ночь и весь день четверга, пока вечером ей не позвонил Аркадий Леонидович собственной персоной.
– Света, это я. У меня возникли непредвиденные обстоятельства, и я, к огромному сожалению, не смогу выйти завтра на работу. Получится заменить меня кем-нибудь?
Крупская задержала дыхание, чтобы унять нервную дрожь, и ответила как можно суше:
– Ну а что мне еще остается делать. Ты же меня перед фактом поставил. Попробую. Хотя ты знаешь, какая у нас ситуация.
Он что-то промямлил в ответ, но Крупская уже положила трубку. У нее появилась идея, причем совершенно блестящая. Даже жаром обдало. Но следовало поторопиться.
Утром в пятницу Светлана Николаевна распечатала на принтере все, что нашла днем ранее: полицейскую ориентировку, статьи – и аккуратно сложила все в большой белый конверт. Запечатала, но подписывать не стала. Она не будет сама обращаться в полицию, нет – за нее все сделает эта девица, Карина, кажется, которая живет с Инквизитором. Вот будет ей сюрприз. Впрочем, существовала возможность, что его сожительница является к тому же и сообщницей, но Крупская считала это маловероятным. Скорее всего, он просто подцепил эту дуру где-нибудь по дороге из Петербурга, чтобы удобнее было скрываться: Светлана Николаевна читала или видела в каком-то фильме, что преступники-одиночки часто находят себе пару, чтобы вызывать меньше подозрений. План сочетал решительность гарантированного устранения и привлекательный моральный аспект: пусть его драгоценная Карина сама сдаст его полицейским, пусть он получит смертельный удар от той, ради которой вздумал разыгрывать целомудрие и неприступность; да и самой Карине, хоть и косвенно, но виновной в том, что Аркадий Леонидович оскорбил Крупскую своей холодностью, не лишним будет немножко отравить жизнь горькой правдой. Момент идеальный: историк сейчас в отъезде, и нужно только успеть положить конверт в почтовый ящик, а дальше все сделает женское любопытство. Крупская не могла себе представить женщину, которая, увидев запечатанное письмо без указания адресата, не вскроет его сразу же, а будет ждать мужа. Только бы она была дома, а не на дежурстве в своей больничке для выживших из ума стариков.
