Джеймс Роллинс - Ключ Судного дня
Нужен был код.
К несчастью, Пейнтер его не знал.
Реальная жизнь отличалась от изображаемой в кино. Рядом не было специалиста-подрывника, который обезвредит бомбу в последнюю секунду. Не было возможности провернуть какой-нибудь хитрый трюк — например, заморозить боеголовку в жидком азоте. Весь этот бред бывает только в боевиках.
Пейнтер посмотрел на часы.
Меньше восьми минут…
Топот ног возвестил о возвращении одного из гонцов.
— Выхода на поверхность нет, — задыхаясь, выговорил он. — Я наткнулся на солдата, возвращавшегося с той стороны. Наружная дверь выдержала взрыв. Солдат ее открыл. За ней гора льда. Мы погребены. По словам солдата, завал такой толстый, что сквозь него не проникает дневной свет.
Пейнтер кивнул. Подобная стратегия имела смысл. Бункер был сконструирован так, чтобы выдержать ядерный удар. Если кому-то захотелось убить всех, кто находится внутри, лучший способ заключался в том, чтобы подбросить туда вакуумную бомбу и наглухо запечатать бункер снаружи. Если кто-то и уцелеет в огненной буре, его обязательно добьет отсутствие кислорода.
Значит, оставался только второй способ.
Вернулся гонец, ведущий за собой здоровенного, как шкаф, норвежца. Это был инженер систем обеспечения. Увидев лежащую на полу боеголовку, он побледнел. Пейнтер с удовлетворением отметил, что этот, по крайней мере, сообразителен.
Директор Кроу выпрямился, отвлекая внимание от боеголовки.
— Вы говорите по-английски?
— Да.
— Отсюда есть еще какой-нибудь выход? Инженер молча покачал головой.
— А шлюзы, запирающие бункеры с семенами, герметические?
— Да, внутри поддерживается строго определенное давление.
— Вы можете его увеличить? Инженер кивнул.
— Да, это можно сделать вручную.
Пейнтер обратился к остальным — к Буте, Гормену и даже Карлсену.
— Соберите всех в один из бункеров с семенами. Немедленно.
— Что вы собираетесь сделать? — спросил сенатор.
— Проверить, насколько быстро я умею бегать.
13 часов 05 минут
Держа руки сцепленными за головой и не владея норвежским языком, Монк безуспешно пробовал начать переговоры об освобождении.
Норвежские солдаты не отводили винтовки, направленные на пленников, но, по крайней мере, их щеки больше не прижимались к прикладам. Крид изложил суть дела. Сняв с головы шлем, он быстро говорил на смеси норвежского с английским, подкрепляя свои слова красноречивыми жестами.
Вдруг Монку прямо в ухо заскрежетал голос, наполненный треском статического электричества. Он доносился из встроенных в шлем наушников.
— …меня слышишь?…помощь… времени нет…
Несмотря на направленную на него винтовку, Монк ощутил прилив облегчения. Он узнал голос. Это был Пейнтер. Он жив! Монк попробовал ответить:
— Господин директор, мы вас слышим. Но связь очень плохая. Чем мы вам можем помочь?
Ответа на эти слова не последовало. Тон Пейнтера не изменился. Он не слышал Монка.
Крид услышал слова своего напарника.
— Это директор Кроу? Он жив? Две винтовки нацелились на Монка.
— Жив, но не может выбраться, — ответил тот.
Он поднял руку, стараясь вслушаться в радио. Связь оставалась паршивой. Даже мощный передатчик через сервер «Скуид» не мог пробиться сквозь толщу скал.
Один из солдат что-то рявкнул по-норвежски. Повернувшись к нему, Крид начал объяснять. Выражение гнева на суровых лицах военных сменилось на озабоченность.
Слушая треск статического электричества, Монк взвешивал свои действия. Надолго ли хватит в подземелье кислорода? Удастся ли достаточно быстро подогнать сюда строительную технику, особенно если дорога разбомблена?
Затем сквозь электрический треск пробилось несколько слов, которые начисто уничтожили надежду, появившуюся было у Монка. Фраза, произнесенная Пейнтером, была наполовину съедена атмосферными помехами, но смысл страшного известия не вызывал сомнений.
— …у нас здесь… боеголовка… Мы попробуем…
Остальное пропало за треском.
Прежде чем Монк успел поделиться плохими новостями с Кридом, над горами раскатился приглушенный рев, сопровождаемый надрывным завыванием двигателей.
Все обернулись. Вверх по склону в направлении бункера медленно ползла группа снегоходов.
Схватив бинокль, Монк направил его на головную машину. Люди сидели на снегоходах по двое; один управлял, а второй держал на изготовку автоматическую винтовку. Все были в белых маскировочных халатах, без знаков различия.
Наперерез снегоходам выбежал норвежский солдат, размахивая руками.
Послышался треск выстрелов.
На белый снег брызнула кровь.
Солдат упал.
Монк опустил бинокль.
Кто-то пришел наводить в доме порядок.
13 часов 09 минут
Пейнтер не знал, слышат ли его наверху. Подключив передатчик «Скуид» к разъему на стене, он надеялся на лучшее. А теперь оставалось только бежать.
Он катил перед собой сервировочный столик, к которому была привязана боеголовка. Ему предстояло как можно быстрее преодолеть дистанцию в сто пятьдесят ярдов до конца тоннеля.
Отсчет времени вел светящийся светодиодный дисплей.
04.15
Пейнтер бежал, глядя, как сменяются на дисплее минуты. Уже меньше четырех… Наконец впереди показался пандус, ведущий наверх, к наружной двери. Ее оставил открытой солдат, который пытался выглянуть наружу. Несколько кусков льда просыпались внутрь, но дальше начиналась сплошная стена сошедшей лавины.
Прибавив скорость, Пейнтер взбежал по пандусу. Он хотел установить заряд как можно ближе к выходу. Забежав наверх, он вытолкнул столик в дверь, развернулся и со всех ног помчался обратно.
По крайней мере, теперь ему приходилось бежать вниз.
Он несся как мог быстро, учащенно дыша, стараясь увеличивать шаги.
Раз предотвратить взрыв бомбы нельзя, надо по крайней мере постараться его использовать. Пейнтер не знал, какова толщина ледяного завала, закрывшего выход, но вакуумный заряд обладал поразительной мощностью. Частично лед разрушит взрыв детонатора, затем воспламенившееся облако фтористого алюминия своим жаром испарит и расплавит еще какую-то часть. Именно на вторичный взрыв и делал ставку Пейнтер.
Самой большой опасностью при взрыве вакуумного заряда является внезапное мощное увеличение давления. В замкнутом помещении ударная волна распространится в самые отдаленные закоулки, сметая все на своем пути. Она способна раздирать в клочья живые ткани, протыкать барабанные перепонки, разрывать легкие, выжимать кровь из всех сосудов.
Пейнтер надеялся, что взрывная волна так же разметает ледовый завал, вытолкнет его, словно пробку из бутылки шампанского.
Главное, чтобы люди при этом не оказались раздавлены в лепешку.
Добежав до конца тоннеля, Пейнтер завернул за угол и устремился к центральному шлюзу. Распахнув наружную дверь, он услышал хлопок, вызванный разницей давления воздуха, и тотчас же закрыл дверь за собой. Под потолком шлюзовой камеры заработали воздушные клапаны, восстанавливая давление. Пейнтер добежал до внутренней двери, и та распахнулась перед ним.
Сенатор Гормен схватил его за руку и буквально втащил в хранилище семян.
— Быстрее!
Задыхающийся Пейнтер обессиленно опустился на пол. Гормен с металлическим лязгом захлопнул у него за спиной дверь.
Внутри собралась небольшая толпа. Хотя бункер был просторным, люди жались друг к другу. Само хранилище семян не представляло собой ничего примечательного — обширное помещение, заставленное пронумерованными стеллажами. На полках стояли одинаковые черные пластмассовые контейнеры, словно на складе, поставляющем продукцию только одного вида.
Кто-то вел вслух обратный отсчет:
— Одиннадцать… десять… девять…
Пейнтер едва успел вернуться назад. Хотелось верить, что, после того как шлюзовая камера была открыта и снова закрыта, давление внутри бункера успеет нарасти снова. Единственная надежда остаться в живых основывалась на том, что можно противопоставить ударной волне взрыва повышенное давление.
Если герметический шлюз не выдержит, все, кто находится внутри, будут раздавлены.
— Восемь… семь… шесть…
Протиснувшись сквозь толпу, Карлсен присоединился к Пейнтеру. Его глаза округлились от ужаса.
— Кристы здесь нет, — произнес он таким тоном, словно Пейнтер должен был догадаться, о чем идет речь.
Однако нашелся тот, кто понял Карлсена.
— Криста?.. Криста Магнуссен, подруга Джейсона? В голосе сенатора Гормена звенела ярость. Пейнтер остановил противников.
— После.
Сначала они должны остаться в живых. Обратный отсчет продолжался.
— Пять… четыре… три…
