Стивен Хантер - Я, Потрошитель
К тому же впереди меня ждала гораздо более важная работа. Моя кампания была практически полностью завершена. Оставалось провернуть лишь один последний финт, и сделать это нужно было быстро, то есть в период траура, поскольку приближалась последняя четверть луны.
Глава 44
Воспоминания Джеба
Какие доказательства еще требовались? Последнее открытие сняло с моих плеч огромную тяжесть. Наконец не осталось никаких сомнений. Теперь пришла пора действовать.
Ровно в десять часов вечера в последнюю четверть луны подполковник Вудрафф вышел из своего дома, огромной груды из кирпича и обработанного камня под названием Фенстер-мэншнс на Финсбери-стрит, и двинулся по улице своей легко узнаваемой походкой. Я находился на одной стороне Финсбери, профессор Дэйр на другой, и первое время нам не составляло труда идти следом за худой невысокой фигурой, не спуская с нее глаз. Вудраффа нельзя было спутать ни с кем; у меня мелькнула мысль, каким образом ему удавалось не привлекать к себе внимания во время секретных операций. У него была походка человека, полностью владеющего собой, с каменным сердцем, неустрашимого, рожденного быть героем и преисполненного решимости преодолеть все преграды на пути к своей цели, реальные или воображаемые. Его лицо не было мне видно, поскольку он низко надвинул котелок, почти до самых бровей, и ссутулился. Но этот образ был мне знаком по доброй сотне кошмарных снов: человек в черном, неказистый и неприметный, но в то же время целеустремленный, в кармане спрятан нож, рука быстрая и уверенная. Не раз я просыпался среди ночи в холодном поту. И вот сейчас: нет, это не бесцельная прогулка, не ветка, несущаяся по течению. Наш подполковник решительно шагал вперед, властелин улицы.
Неприятности начались на Бишопсгейт, ибо Вудрафф мастерски владел умением затеряться в толпе, а при своем небольшом росте он практически сразу же становился невидимым или хотя бы малозаметным. По меньшей мере трижды я терял его из виду, отчего холодный спазм устремлялся в мою толстую кишку; ругая себя последними словами, я вскоре все-таки снова находил подполковника и спешил приблизиться к нему, но только не настолько, чтобы разоблачить себя.
Вудрафф ничем не показывал, что заметил слежку. Не в его духе было проявлять излишнюю осторожность и испуганно озираться по сторонам. В то же время он не двигался по прямой к какой-то цели. По Бишопсгейт Вудрафф пересек Сити, затем резко свернул на Хаундсдитч, на следующем перекрестке снова повернул, обходя стороной Митр-сквер, где близко познакомилась с ножом Кейт Эддоус, и направился прямиком в чрево Уайтчепела. Казалось, подполковник уже загодя проложил маршрут; он знал, куда идет, и все было подготовлено заранее. Я вспомнил описание этого человека, составленное профессором Дэйром: как разведчик и рейдер, он должен прекрасно знать местность, расписание полицейских патрулей, места скопления народа, плотность гужевых потоков, доступность ночных «пташек» и, заблаговременно выяснив все это, сейчас без колебаний движется к цели, чтобы нанести очередной удар.
Но если у Вудраффа был какой-то план – а он должен был у него быть, – это никак не прослеживалось по его блужданиям по Уайтчепелу в ту морозную ночь, ясную, с серебряным сияющим серпом над головой и мягким светом газовых фонарей наверху, а еще полосками яркого света, падающими на мостовую из питейных заведений и пивных, и лесом теней от запертых торговых лотков и полчищ безликих людей, проституток, их клиентов и просто гуляющих, веселых, напуганных, скучающих, которые ходили и стояли повсюду. Казалось, подполковник стремится ступить ногой на мостовую каждой улицы. Мимо пролетали таблички с названиями, и я чувствовал, что моя физическая твердость рассыпается подобно скале, беззащитной перед воздействием ветра и моря; мне становилось все труднее дышать, однако огни по-прежнему мелькали, и Вудрафф упорно шел вперед и вперед. Под одеждой тяжелый пистолет «хауда» колотил меня по ребрам, оставляя синяки, а портупея, надетая на другое плечо, болезненно впивалась в тело. Как же мне было плохо!
Улицы были запружены народом, торговые лотки мешали продвижению и наблюдению, короткая перебежка через проезжую часть натыкалась на дополнительное препятствие в лице снующих подвод и экипажей, прохожие толкались и пихались. С меня этого было достаточно. Сначала я перестал следить за профессором Дэйром, поскольку не мог держать в поле зрения одновременно и его, и подполковника. Промежутки времени, когда я только мог предполагать, в каком направлении движется Вудрафф, становились все более частыми и продолжительными. По меньшей мере дважды, когда я уже погружался в пучину отчаяния, мне удавалось снова заметить его далеко впереди, и я устремлялся в погоню. Я пыхтел как паровоз, я вспотел, у меня тряслись колени, перед глазами все расплывалось и плясали искры, и я понимал, что неминуемо потеряю подполковника – это был лишь вопрос времени. Умрет еще одна девушка – тут ничего не поделаешь. Я предположил, что Вудрафф поступал так во время всех своих вылазок, чтобы исключить даже малейшую вероятность разоблачения. Это был подход профессионала: исходи из того, что тебя раскрыли, и веди себя соответствующим образом, так будет безопаснее. Никогда не думай, что ты неизвестен, и не пытайся добиться успеха без усилий и без осторожности.
Катастрофа произошла после одиннадцати. Я уже в четвертый раз потерял Вудраффа из вида, и когда я поспешно пересек Нью-роуд по направлению к Коммершл, едва не погибнув под копытами лошадей и колесами повозок, я посмотрел туда, где надеялся его увидеть, однако его там не было. Предположив, где он может быть, я бегом устремился туда, но его не оказалось и там. Я смотрел вверх, вниз, на восток, запад, юг и север, я менял точки наблюдения, увеличивал поле зрения, поднимаясь на ступени, заглядывал в соседние переулки, но все было тщетно: подполковник бесследно исчез. Я оглянулся вокруг, ища профессора. Но и его тоже нигде не было.
Не могу передать, каким глупцом, каким неудачником я себя чувствовал. Целое болото уныния выплеснулось мне на голову, пропитав меня отчаянием. Я сидел на каменных ступеньках, чувствуя, как меня пробирает холод, поскольку мое тело быстро остывало без движения. Я жадно глотал кислород, вынужденный столько времени обходиться без него; я молил о глотке воды, чтобы оросить Аравийскую пустыню, раскинувшуюся у меня во рту; я слышал барабанную дробь своего сердца, ощущал толчки проходящих мимо людей, упорно не желая признать реальность: Вудрафф исчез и у меня ничего нет.
Я ощущал тяжесть «хауды» под левым плечом и чувствовал, как ремень портупеи врезался в правое плечо. Я низко натянул шляпу, словно стремясь защитить вспотевший затылок от пронизывающего ветра, и тут у меня в голове прозвучал голос матери: «Джордж, говорила я, что ничего путного из тебя не выйдет! А теперь будь хорошим мальчиком, брось этот Лондон и вернись в Дублин, займись торговлей зерном, как это делал твой отец, женись на девушке-протестантке и образумься, наконец. Оставь всю славу Люси». Вероятно, в это мгновение меня охватило безумие в духе Джека, поскольку я поймал себя на том, с каким удовольствием врезал бы этой женщине кулаком в лицо.
Однако я быстро прогнал прочь это видение и вернулся к действительности. Я двинулся сквозь толпу, не обращая внимания на мучительную боль сомнения и самоуничижения, и вскоре вышел на Уайтчепел в том месте, где она пересекается с Нью-стрит, свернул на нее и направился к станции подземки «Олдгейт-Ист», где мы с профессором Дэйром условились встретиться в половине двенадцатого ночи в том случае, если потерям друг друга или подполковника Вудраффа.
По пути я не увидел ни того, ни другого. Поняв, что мне предстоит убить много времени, я зашел в пивную и заказал бутылку имбирного пива, чтобы разбить комок, сгустившийся у меня в горле. Мой план, плох он или хорош, заключался в том, чтобы восстановить силы с помощью имбирного напитка, после чего вернуться на улицу и кружить в надежде встретить одного или другого. Больше всего я боялся, что бедняга Дэйр застанет Вудраффа на месте преступления, попытается вмешаться и поплатится за это жизнью. У него не было пистолета, столь необходимого для подобного противостояния.
Я без каких-либо происшествий кружил по улицам, превратившись из агрессивного преследователя в случайного наблюдателя. Я заглядывал в темные переулки и подворотни в надежде застигнуть Джека за работой, но вместо этого натыкался на банальные отношения проститутки и клиента и, смущенный вторжением в чужую личную жизнь, поспешно удалялся. Слава богу, ни одна парочка меня не заметила.
Наконец подошло время встречи с Дэйром, и народу на улицах поубавилось. Проститутки и их потенциальные клиенты все еще встречались, однако было очевидно, что даже самые ненасытные из ненасытных либо уже утолили свой сексуальный зуд, либо решили отказаться на сегодня от забав. Тут сыграла свою роль и ночная прохлада, ибо ни один мужчина не захочет подставлять свою голую задницу свирепому северному ветру; к тому же в такую погоду гораздо сложнее убедить член быть готовым. Я уныло брел по направлению к станции «Олдгейт-Ист», собираясь встретиться с профессором, чтобы отправиться куда-то в другое место, – и тут я его увидел.
