Коллин Хувер - Безнадежность
— Пропускаю даму вперёд, — заявляет он.
— Тогда положи еду, — требую я, уставив взгляд на чипс, который он только-только поднёс ко рту.
Он опускает взгляд на чипс и шутливо хмурится.
— Ну, выкладывай поскорее свой вопрос, а то я умираю от голода.
Воспользовавшись полученным преимуществом, я отпиваю глоток воды и откусываю от чипса, выдернутого из пальцев Холдера.
— Почему ты так любишь бегать? — спрашиваю я.
— Точно не знаю, — отвечает он, усаживаясь поглубже на стуле. — Я начал бегать в тринадцать лет, чтобы оказаться подальше от Лес и её противных подружек. Иногда мне просто нужен был повод выбраться из дома. Тринадцатилетние девчонки — тот ещё подарок, голова раскалывалась от их визга и кудахтанья. Бег — занятие для молчунов, и мне оно понравилось. Если ты ещё не заметила, я, типа, мыслитель, так что оно помогало мне прочистить мозги.
— Заметила, — смеюсь я. — Ты всегда был таким?
Он широко улыбается и качает головой.
— Это уже второй вопрос. Моя очередь. — Забирает из моей руки чипс, который я собиралась куснуть, закидывает себе в рот и запивает водой. — Почему ты так и не пришла на отбор в легкоатлетическую команду?
Я со смехом задираю бровь.
— Странный вопрос, и почему сейчас? Это было два месяца назад.
Он качает головой и наставляет на меня указующий чипс.
— Вопросы не обсуждаются — что хочу то и спрашиваю.
— Ну ладно, — хохочу я. — На самом деле не знаю. В школе всё было не так, как я себе представляла. Совсем не ждала, что девицы окажутся такими злобными. Только одно слово я от них и слышала — шлюха. Брекин оказался единственным, кто хотя бы попробовал пообщаться.
— Неправда, — замечает Холдер. — Ты забыла о Шейле.
— Ты хотел сказать, Шейне? — смеюсь я.
— Неважно, — откликается он. — Теперь ты.
Быстро запихивает в рот следующий чипс и ухмыляется.
— Почему твои родители развелись?
Он сдержанно улыбается, барабанит пальцами по столу, пожимает плечами и произносит безразлично:
— Наверное, пришло их время.
— Время? — спрашиваю я, смущённая уклончивым ответом. — А что, нынче такое правило — для семейной жизни устанавливается срок годности?
— Для некоторых людей да.
Интересно, какой мыслительный процесс идёт сейчас в его голове? Надеюсь, он не обратит внимания, что наступила его очередь спрашивать. Мне очень хочется знать его мнение по этому поводу. Не то чтобы я планировала в ближайшее время выходить замуж. Но он парень, которого я люблю, и прояснить его точку зрения на старте совсем не помешает, чтобы не получить на полпути удар по башке.
— А почему ты думаешь, что их брак имел срок годности? — спрашиваю я.
— Любой брак имеет срок годности, если вступаешь в него по ложным причинам. Семейная жизнь не становится легче, наоборот, только тяжелее. Если женишься только для того, чтобы что-то исправить, смело включай таймер, как только произнесёшь «да».
— А по каким ложным причинам поженились они?
— Из-за меня и Лес. Они были знакомы всего лишь месяц, когда мама забеременела. Отец женился на ней, думая, что поступает правильно, хотя, возможно, самым правильным было бы вообще не залетать.
— Случайность, бывает, — комментирую я.
— Знаю. Вот поэтому они и развелись.
Мне становится грустно — он так небрежно рассуждает о том, что его родители не любят друг друга. Впрочем, чтобы прийти к пониманию этого, ему понадобилось восемь лет. Десятилетний Холдер вряд ли отнёсся к разводу с такой же лёгкостью.
— Но ты же не думаешь, что развод неизбежен для всех пар?
Он вытягивает на столе руки и наклоняется вперёд, сощурив глаза.
— Скай, если ты предполагаешь, что я боюсь серьёзных отношений, отвечу: нет. Когда-нибудь, в далёком, далёком будущем… видимо, после колледжа… когда я сделаю тебе предложение — а я его сделаю, тебе от меня не избавиться — я женюсь на тебе не с мыслью «как-нибудь сладится». Когда ты станешь моей, это будет навсегда. Я уже говорил: единственное, что имеет для меня значение — это вечность с тобой. И я был предельно серьёзен.
Я улыбаюсь ему. Может показаться удивительным, но сейчас я люблю его ещё больше, чем тридцать секунд назад.
— Ух ты! Тебе не потребовалось много времени, чтобы обдумать эти слова.
Он качает головой.
— Потому что я думаю о нашей общей вечности с того мгновения, как увидел тебя в магазине.
Официантка не могла бы выбрать лучшего времени, чтобы принести наш заказ, поскольку я понятия не имею, что ответить собеседнику. Я беру вилку, но Холдер выдёргивает её у меня из рук.
— Не жульничай, — требует он. — Мы ещё не закончили, и я только-только приступаю к по-настоящему личным вопросам. — Он кладёт в рот пищу, медленно пережёвывает, а я жду, когда он задаст свой «по-настоящему личный» вопрос. Глотнув воды, он снова приступает к еде и лукаво поглядывает на меня — специально тянет время, чтобы насытиться.
— Задавай уже этот чёртов вопрос, — восклицаю я в притворном негодовании.
Он смеётся, вытирает рот салфеткой, наклоняется вперёд и спрашивает приглушённым голосом:
— Ты предохраняешься?
Забавный вопрос... И что в нём такого личного, если мы и так уже занимаемся сексом?
— Нет, — со смехом признаюсь я. — Вообще-то мне и незачем было, пока ты не вломился в мою жизнь.
— Ну, значит, пора начинать, — заявляет он решительно. — На этой неделе запишись к врачу.
Грубовато, не находите? Мне сразу хочется упереться рогом.
— Знаешь, ты мог бы попросить и повежливее.
Он выгибает бровь, делает глоток и спокойно опускает стакан на стол.
— Мой косяк. — Улыбается, ослепляя меня ямочками. — Тогда скажу иначе, — продолжает он, опуская голос до хрипловатого шёпота. — Я планирую заниматься с тобой любовью, Скай. Часто. Вообще-то при каждом удобном случае, потому что в эти выходные мне было обалденно, невзирая на обстоятельства. И я был бы очень благодарен, если бы ты приняла дополнительные меры предосторожности. На всякий случай, чтобы мы не оказались в вынужденном «беременном» браке с ограниченным сроком годности. Как думаешь, ты сможешь это сделать ради меня? Чтобы у нас было много-много-много секса?
Не отрывая от него глаз, я подвигаю пустой стакан официантке, которая пялится на Холдера с отвисшей челюстью .
— Так гораздо лучше, — отвечаю я, храня бесстрастное выражение лица. — И да. Пожалуй, я смогу это организовать.
Он кивает, пододвигает свой стакан к моему и бросает взгляд на официантку. Та наконец выдёргивает себя из транса, быстро наполняет заново наши стаканы и уходит. Как только она удаляется на безопасное расстояние, я пронзаю Холдера пристальным взглядом, покачивая головой.
— Ты просто дьявол, Дин Холдер, — смеюсь я.
— А что такое? — невинно вопрошает он.
— Я бы издала закон, запрещающий тебе произносить слова «заниматься любовью» и «секс» в присутствии любой женщины, кроме тех, у кого реально есть доступ к твоему телу. Похоже, ты понятия не имеешь, как реагируют на тебя прекрасные дамы.
Он качает головой, отмахиваясь от моего наблюдения.
— Серьёзно, Холдер. Твоё эго сейчас раздуется сверх меры, ну да ладно, рискну. Ты должен знать, что ты чрезвычайно привлекателен для любой женщины, у которой бьётся пульс. Правда, подумай об этом. У меня много знакомых парней, и не сосчитать, но почему ты оказался единственным, к кому меня потянуло? Можешь объяснить?
— Это как раз просто, — смеётся он.
— Да неужели?
— Всё потому, — говорит он, многозначительно глядя мне в глаза, — что ты уже любила меня до встречи в магазине. Если ты заблокировала воспоминания в голове, это ещё не значит, что ты заблокировала память обо мне в своём сердце. — Он подносит ко рту вилку с едой и делает паузу. — Впрочем, возможно, ты права. Возможно, всё дело в том, что тебе хотелось облизать мои ямочки. — И засовывает в рот вилку.
— Ну конечно, всё дело в ямочках, — улыбаюсь я.
Всего за полчаса в его обществе я улыбалась столько, что не в состоянии сосчитать, и даже съела половину содержимого своей тарелки. Дин Холдер может вылечить израненную душу одним лишь своим присутствием.
Вторник, 30 октября, 2012
19:20
В квартале от дома Карен я прошу Холдера притормозить. Всю дорогу я неимоверно мучилась в ожидании встречи, но теперь, когда мы совсем близко, я в полном ужасе. Понятия не имею, что сказать приёмной матери и как себя вести.
Холдер съезжает на обочину и останавливает машину. С беспокойством смотрит на меня.
— Нужен перерыв между главами? — спрашивает он.
Я киваю и делаю глубокий вдох. Он берёт меня за руку.
— Что пугает тебя больше всего в вашей встрече?
Я поворачиваюсь к нему.
— А вдруг я никогда не смогу простить её, что бы она ни сказала? Это самое страшное. Знаю, моя жизнь изменилась к лучшему, когда Карен забрала меня у отца. Но когда она меня выкрала, откуда ей было знать, что так будет лучше? Если она способна на похищение ребёнка, как мне удастся оправдать её поступок? Я не смогла простить отца, и, кажется, не смогу простить Карен.
