Александра Олайва - Последняя
– Выглядело не так уж страшно, – говорит Бреннан. – Я думал это как… У Эйдана были очки, но он их надевал только за рулем. Больше никогда и не носил.
Он делает паузу. Эйдан как-то забыл очки и поцеловал машину дорожной полиции? Или поехал не в ту сторону по дороге с односторонним движением?
– Майя, – говорит Бреннан громче, – у тебя дома…
– Нет!
Чисто инстинктивно. Не могу, не буду. Он застиг меня врасплох. Я щетинюсь.
– Но…
– Нет! Не хочу об этом говорить!
Даже это чересчур много. Я крепко зажмурила глаза, но даже так картину в памяти не отключишь. Хохол темных волос, упавшее одеяло. У меня готова вырваться угроза уйти от него. Я выскажу ее вслух, даже если это и неправда.
Я чувствую на себе его взгляд.
– Бреннан! Пожалуйста!
Проходит мучительная секунда… и он говорит:
– Ладно.
На следующий день, когда мы идем по дороге, я вижу слева от нас запутавшийся в деревьях громадный парашют. Бреннан кидается вперед, чтобы посмотреть на все первым. Сегодня он уже в третий раз назвал себя «разведчиком». Я вижу, как он останавливается на четкой границе деревьев.
– Что там? – громко спрашиваю я.
– Ящик! – кричит он в ответ. – Огромный!
Когда я подхожу, он уже обходит по кругу громадный пластиковый контейнер, заглядывая в него. Ящик ростом с парнишку.
– Как ты думаешь, что это? – спрашивает он.
– Большой ящик, – говорю я ему.
Он хохочет, но я пока не могу смеяться… и не уверена, что вообще когда-нибудь смогу.
– Но откуда он?
Паренек продолжает кружить, словно щенок, исследующий какой-то запах.
Ящик не прикреплен к парашюту. Купол огромный – больше, чем мне казалось с дороги, – и висит над нами, словно громадное зеленое небо. Стропы лопнули – или обрезаны.
– Его сбросили с самолета, – говорю я, вспоминая инверсионный след, протянувшийся по небу, шум посреди ночи.
– Он пустой! – объявляет Бреннан. Он дергается – кажется, от возбуждения. – Значит, кто-то все из него забрал, так? Тут рядом есть люди?
Я подхожу, чтобы дотронуться до пластикового ящика. Прохладный, гладкий, неживой. Представляю себе мощный реактивный самолет, заполненный не пассажирами, а такими ящиками, возвращающийся обратно пустым.
– Значит, кто-то из уцелевших настолько организован, чтобы организовать для нас, несчастных, план Маршалла[13].
– А что за план Маршалла? – спрашивает Бреннан, уходя с головой в контейнер и рассматривая его потолок.
– Похоже, вы в школе Вторую мировую войну не проходили.
– Нацисты, – возражает он. Его голос даже будит легкое эхо. – Во Второй мировой войне были нацисты.
– Точно. И вообще это не важно, думаю, это вообще не о том.
Ведь план Маршалла – это не то же самое, что берлинский воздушный мост?[14] И это был воздушный мост, а не заброска по воздуху, так что хоть я и считала раньше, что тогда припасы сбрасывали на парашютах, но, наверное, самолеты все-таки приземлялись.
Важно ли это? Может, людей осталось так мало, что исторические имена и названия уже ничего не значат?
Ящик говорит об обратном. Не знаю, какие чувства это у меня вызывает. Надо снова перестроиться, а я устала. Не знаю, сколько во мне осталось возможностей для изменений.
Бреннан высовывает голову из ящика.
– Может, нам их поискать? – спрашивает он. – Я имею в виду тех, кто забрал то, что было в ящике.
Краем глаза замечаю движение – а потом вижу трех незнакомцев. Они стоят среди деревьев и наблюдают. Старый негр с ярко-белыми волосами, моложавая белая женщина, и еще один мужчина, тоже молодой. Возможно, он латиноамериканец, а может, у него просто темные волосы и загар. Издали непонятно.
– Майя? – спрашивает парнишка.
– Думаю, искать не надо, – говорю я.
– Почему? – он выпрыгивает из ящика. – Ты… – Он замечает мой взгляд, следит, куда я киваю. – О! – выдыхает он.
26
«В потемках» – круть или отстой?
[+] заведено 32 дня назад. Автор: Кинза522
419 комментариев топовые комментарии сортировать: по времени
[-] 501_Майлз
Привет! Если кто-то это прочтет: моя жена участвовала «В потемках», я ищу ее с августа. Я проверил все контактные данные съемочной группы для экстренной связи, но ни с кем не смог связаться. Я знаю, что кто-то здесь был знаком с оператором. Если вы можете мне помочь, если кто-то может мне помочь, я вас очень прошу.
Пожалуйста!
27
– Как зовут? – спрашивает старик.
Это уже другой старик. Этот – белый и бородатый, и эта ферма принадлежит его семье уже несколько поколений. По крайней мере так гласит предание. С начала чумы – так они это назвали, чумой, – прошел всего месяц, а у этого приюта, скрытого в глубинке Массачусетса, уже сложились предания.
Это первый вопрос, который он нам задал, но он уже сделал несколько пометок в гроссбухе с кожаным переплетом. Раса и пол, как я полагаю. Общие впечатления. Жизнерадостная энергия Бреннана, моя хмурость.
– Бреннан Майклз, – говорит паренек.
Он сидит на стуле прямо – слишком прямо. Правая нога у него приводит в движение педаль невидимой швейной машинки.
– Иммунный или выздоровевший? – спрашивает старик.
– Чего? – не понимает Бреннан.
– У тебя к чуме иммунитет или ты заразился и выздоровел?
– А! Иммунный.
Старик делает пометку.
– Какие-нибудь навыки, о которых нам следует знать? Какую работу ты сможешь выполнять в лагере?
– Я… э-э…
– Ему тринадцать, – вмешиваюсь я.
Бородач поворачивается ко мне, поднимая брови. Он мне не нравится.
– А как насчет тебя? Какие умения?
– Я не умираю, – говорю я, – даже когда умирают все остальные.
Брови опускаются.
– У нас здесь триста четырнадцать душ, которые могут сказать то же самое. Какие-нибудь реальные умения?
Моя антипатия чуть уменьшается.
– Она может разжигать костры! – выпаливает Бреннан. – И делать укрытия и все такое. И у нее здорово…
Я бросаю на него предупреждающий взгляд. Мы немногое увидели на ферме, пока шли с сопровождением, но она огромная и тут множество строений. Где-то работали тракторы: шум. Здешняя жизнь не требует укрытий из подручного материала.
– Я не врач и не инженер, – говорю я. – Я не смогу выследить оленя и не знаю, как укладывать крышу, но я готова делать то, что нужно делать. Научите меня, или я сама соображу. В любом случае это будет сделано.
Мужчина делает еще несколько пометок.
– Ну, ленивой ты не кажешься, надо признать, – говорит он. – Если ты согласна вносить свой вклад, будешь нам полезна. А ты как, иммунная или выздоровевшая?
– Кажется, выздоровевшая.
– Как тебя зовут?
– Майя, – отвечаю я.
Возможно, я должна была колебаться или назваться иначе, но Майя – это тот вариант меня, который сюда смог добраться.
– Майя… а дальше?
На этот раз я все-таки колеблюсь, а потом даю тот единственный ответ, который кажется мне правильным:
– Лес.
28
«В потемках» – круть или отстой?
[+] заведено 32 дня назад. автор: Кинза522
422 комментария топовые комментарии сортировать: по времени
[+] 501_Майлз 2 дня назад
…
[-] ДаЗдравствуетКапитанУзкиеШтаны 1 день назад
Приятель приятеля встретил того банкира из шоу в лагере под Фресно. Его эвакуировали еще с несколькими людьми. Говорит, сначала решил, что это все постановка, не сразу понял, что это реально чрезвычайная ситуация. Я свяжусь, попробую узнать его контакты.
[-] 501_Майлз 1 день назад
Спасибо. У меня это первая зацепка. Спасибо.
[-] ДаЗдравствуетКапитанУзкиеШтаны 4 часа назад
Узнал. Пишу в личку.
[-] Трина_Эй-би-си только что
501_Майлз: я из отделения Эй-би-си под Сан-Франциско. Мы узнали про ваши поиски жены и очень хотели бы с вами поговорить. Если вы готовы поделиться своей историей, напишите мне в личку. Возможно, мне удастся вам помочь.
29
– А здесь ведь неплохо, а, Майя? – спрашивает Бреннан.
Он сидит на своей койке, напротив моей, и завязывает шнурки. Мы в сарае, превращенном в общежитие, – здесь поселили двадцать четыре человека. Этот угол – наш. Очень мило, что нам выделили угол.
– Могло быть хуже, – отвечаю я.
Я немного наловчилась вставлять контактные линзы левой рукой, но это все равно непросто, особенно без зеркала.
– Насчет Вермонта… – начинает Бреннан.
– Нам здесь лучше.
Он с надеждой смотрит на меня:
– Ты считаешь, нам стоит остаться?
Я отнимаю руку от глаза и быстро моргаю. Сперва саднит, но потом линза встает на место.
– Да, я считаю, что нам стоит остаться.
Потому что его будущее важнее моего прошлого.
Мы здесь уже четыре дня. Трудно привыкнуть, что вокруг люди: я так долго была одна или почти одна. Однако трений меньше, чем я ожидала. Похоже, тут у каждого своя роль – и все их играют почти без жалоб.
– Большинству пришлось нелегко по дороге сюда, – сказала мне доктор, когда я пошла к ней насчет руки. – Мы знаем, как все может повернуться, если мы это допустим. Вот мы и не допускаем.
