Мэри Кларк - Ты мне принадлежишь
— Да передо мной-то извиняться не нужно, но я надеюсь, что она извинилась перед вами, мой мальчик.
99
Джим Кэрли отвез Алекса Райта в аэропорт Кеннеди, выгрузил из машины его вещи и поставил их на тротуар у входа в зал вылета.
— Очень уж тут сегодня тесно, мистер Алекс, — заметил он, с опаской косясь на дежурившего поблизости полицейского, который выписывал штрафы за парковку в неположенном месте.
— А чего ты ждал в девять утра в понедельник, Джим? — пожал плечами Алекс Райт. — Садись в машину и уезжай, пока мне не выписали штраф. Ты все помнишь, что я сказал?
— Конечно, мистер Алекс. Я позвоню доктору Чандлер и скажу ей, что я в ее распоряжении.
— Верно, — подтвердил Алекс. — И что же дальше?
— А дальше она наверняка начнет — как это вы выразились, сэр? — «вежливо отнекиваться» и уверять, что машина ей не нужна и все в таком роде. А я на это должен сказать: «Мистер Алекс покорно просит вас принять мои услуги, но с одним условием: доктор Чандлер не имеет права пользоваться машиной в обществе другого мужчины».
Алекс Райт засмеялся и хлопнул своего шофера по плечу.
— Я знаю, что всегда могу рассчитывать на тебя, Джим. А теперь уезжай отсюда. У этого патрульного целая книжка штрафных квитанций, и он направляется прямо сюда.
100
Это был редкий случай: Сьюзен закончила свою передачу и вернулась в приемную за полтора часа до прихода первого клиента, назначенного на два часа. Дополнительное время было роскошью, к которой она не привыкла.
Это время она провела за изучением дела, собранного по итогам прошедшей недели. Среди материалов фигурировали памятные вещи Регины Клаузен из ее круиза на «Габриэль», такие же памятные вещи Кэролин Уэллс из круиза на «Сигодиве» и фотографии бирюзового кольца Тиффани, присланные Питом Санчесом.
Увы, сколько она их ни изучала, они не открыли ей ничего нового.
Наконец Сьюзен прослушала фрагменты записей трех передач на прошлой неделе: разговор с Кэролин Уэллс, позвонившей в понедельник, и два разговора с Тиффани Смит — во вторник и в среду. Сьюзен внимательно вслушивалась в голос Кэролин, такой расстроенный, выдававший боязнь оказаться замешанной в скандале. А Тиффани в среду так извинялась за то, что позвонила во вторник и пренебрежительно отозвалась о подаренном ей бирюзовом колечке...
Сьюзен внимательно прослушала пленки, но и здесь ничего нового не услышала.
Она попросила Дженет отложить заказ ленча до часа дня. В половине второго Дженет вошла к ней в кабинет с обычным пакетом для завтрака. Она напевала себе под нос «Ты мне принадлежишь».
— Доктор Чандлер, — сказала она, помещая пакет с завтраком на стол Сьюзен, — эта песенка вертелась у меня в голове все выходные, никак не могу от нее избавиться. Она меня с ума сводила, потому что я не могла припомнить все слова: пришлось позвонить матери, и она мне все пропела от начала до конца. Вообще-то хорошая песенка.
— Да, хорошая, — рассеянно согласилась Сьюзен, открывая бумажный пакет и вынимая картонный контейнер с супом. Это оказался гороховый суп-пюре, который она терпеть не могла, и Дженет знала, что она терпеть его не может.
«В следующем месяце она выходит замуж и уезжает в Мичиган, — напомнила себе Сьюзен. — Не стоит поднимать шум. Все проходит, и это пройдет».
Без всякого приглашения Дженет запела «Ты мне принадлежишь» со словами:
Любуйся пирамидами на берегу Нила,
Встречай рассвет на тропическом острове,
Сходи на восточный базар в старом Алжире...
Сьюзен внезапно позабыла о своем раздражении из-за супа.
— Остановитесь на минутку, Дженет, — попросила она.
Дженет смутилась.
— Извините, что я мешаю вам своим пением, доктор.
— Нет-нет, вы мне совсем не помешали, — заверила ее Сьюзен. — Но, пока я вас слушала, мне пришли в голову кое-какие мысли по поводу этой песни.
Сьюзен вспомнила об информационном бюллетене с «Габриэль», в котором Бали был назван «тропическим островом», и о почтовой открытке с видом открытой площадки ресторана, где один из столиков был обведен кружком.
С ощущением обреченности, поселившимся где-то под ложечкой, Сьюзен поняла, что кусочки головоломки становятся на место. Да, кусочки становились на место, но она по-прежнему не могла вычислить, кто же ими манипулирует.
«Уэн» — или Оуэн — хотел прогуляться с Кэролин Уэллс по городу Алжиру. «Сходи на восточный базар в старом Алжире».
— Дженет, вы не могли бы спеть все до конца? — попросила она. — Прямо сейчас.
— Если хотите, доктор. Певица из меня, конечно, никакая, вы уж извините. Так, сейчас... Да, вспомнила.
Облети океан на серебристом лайнере...
«Три года назад Регина пропала, побывав на Бали, — лихорадочно соображала Сьюзен. — Два года назад это могла бы быть Кэролин — и не исключено, что кто-то другой был принесен в жертву вместо нее — в Алжире. В прошлом году, возможно, он познакомился с женщиной в самолете, а не на круизном судне. А что было раньше? — спросила она себя. — Вернемся назад. Встретился ли он с какой-то женщиной четыре года назад в Египте? Это укладывается в схему».
— «Войди в джунгли, пронизанные дождем...»— распевала Дженет.
«Вот строчка для жертвы, намеченной на этот год, — подумала Сьюзен. — Для новой женщины, еще не подозревающей, что убийца уже предназначил ее на заклание».
«Но помни, пока не вернешься домой...»
Дженет явно наслаждалась ролью солистки. Она придала голосу жалобно-завывающую интонацию, допевая куплет:
«Ты мне принадлежишь».
Сьюзен позвонила Крису Райану, как только Дженет вышла из кабинета.
— Крис, ты не мог бы проследить кое-что еще? Мне нужно знать, нет ли в полицейских архивах дела о женщине, скорее всего туристке, пропавшей без вести в середине октября в Египте четыре года назад.
— Это не слишком трудно, — заверил Райан. — Я сам только что собирался тебе позвонить. Помнишь те имена, что ты дала мне сегодня утром? Имена двух пассажиров с двух разных круизных теплоходов?
— И что ты узнал? — спросила Сьюзен.
— Таких людей не существует. Они воспользовались поддельными паспортами.
«Я так и знала! — подумала Сьюзен. — Так и знала!»
* * *...Без десяти пять Сьюзен ответила на неотложный звонок Криса Райана. Ради него она нарушила одно из железных правил и оставила пациента одного, пока говорила по телефону.
— Ты нажимаешь на нужные кнопки, Сьюзен, — сказал Райан. — Четыре года назад тридцатидевятилетняя вдова из Бирмингема, Алабама, пропала без вести в Египте. Она была в круизе по Ближнему Востоку, пропустила традиционный сухопутный тур, организованный туристической фирмой, и отправилась осматривать достопримечательности одна. Ее тело так и не нашли. С учетом политической нестабильности в Египте, все решили, что она пала жертвой террористов.
— Не будем возводить напраслину на террористов, Крис. Я уверена, что к смерти этой дамы они не имеют отношения, — заметила Сьюзен.
Через несколько минут, когда она провожала пациента до дверей, с почты доставили увесистую посылку. Отправителем значилась компания «Оушен круиз пик-черз лимитед», Лондон.
— Давайте я открою, доктор, — предложила Дженет.
— Не нужно, — отказалась Сьюзен. — Просто оставьте ее. Я займусь ею позже.
В этот день у нее было два поздних визита, и ей предстояло освободиться только к семи. Но она с нетерпением ждала конца рабочего дня, ей хотелось поскорее заняться разборкой фотографий — вдруг среди них обнаружится лицо мужчины, который убил Регину Клаузен и многих других? У нее даже пальцы чесались перебрать фотографии сию же минуту. Убийцу необходимо было опознать, пока еще кто-то не погиб.
У Сьюзен была еще одна веская причина как можно скорее найти убийцу: хотелось сказать умирающей Джейн Клаузен, что человек, лишивший жизни ее дочь, никогда больше не разобьет сердца чьих-то родителей.
101
Дональд Ричардс прибыл в аэропорт Уэст-Палм-Бич точно по расписанию, в девять часов утра в понедельник. Его встретили представители издателя и отвезли в книжный магазин в Бока-Ратоне, где он должен был ставить автографы на свою книгу в десять тридцать. Войдя в магазин, он был приятно удивлен: люди выстроились в очередь в ожидании автографов.
— Кроме того, у нас сорок заказов по телефону, — с гордостью сообщил продавец. — Надеюсь, вы напишете продолжение «Пропавших женщин».
«Еще несколько пропавших женщин»? Нет, вряд ли", — сказал себе Ричардс, усаживаясь за приготовленный стол. Он взял «вечное» перо и начал ставить подписи. Он знал, что его ждет впереди, но мучительное беспокойство снедало его, заставляя чуть ли не подпрыгивать на стуле.
Час спустя, восемьдесят раз поставив свою роспись на титульном листе книги, он отправился в Майами, где его ждали к двум часам дня.
