Саймон Тойн - Ключ
Лив взглянула на Габриеля, лицо которого исказилось в гримасе боли от горестных воспоминаний. Он всматривался в точку на карте, обозначавшую место, где был убит его отец.
— Нам пора загружать джип и двигаться в путь, — произнес он, вставая из-за стола. — До границы ехать не час и не два. А времени у нас в обрез.
V
И наполнился храм дымом от славы Божией… и никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи Ангелов.
Откровение Иоанна Богослова, гл. 15, ст. 886
Ватикан
Клементи отодвинул телефон, набрал пароль и вошел на защищенный сервер. Почти час он говорил с Харзаном, из первых рук получив информацию обо всем, что удалось отыскать. Эти известия привели его в приподнятое настроение, но все же закончил он разговор с легким чувством беспокойства. На первый план теперь вышла необходимость выдернуть ту занозу, которая не давала ему покоя с момента взрыва в Цитадели. Ведь несвоевременное расследование диверсии, совершенной кучкой террористов, могло сорвать весь его грандиозный план и привести к трагическим последствиям. У него в голове все время звучали слова, сказанные Пентанджели: «На вашем месте я бросил бы все силы на то, чтобы отыскать этих людей, пока они не нашли что-нибудь такое, что позволит причинить нам реальный вред».
Беседа с Харзаном вышла долгой, и за это время кардинал получил еще одно сообщение по электронной почте. Теперь он открыл письмо, ожидая новых радостных известий.
Это был отчет последнего оставшегося в строю полевого агента. Клементи пробежал глазами сообщение. Агент подтверждал то, что он уже видел в клипе: девушка ускользнула. Куда именно, неизвестно. По мнению агента, похищение было организовано вторым из спасенных после взрыва в Цитадели, Габриелем Манном, и оба они теперь действуют заодно.
К отчету прилагались фотографии вещей, обнаруженных в багаже девушки: паспорт, распотрошенная Библия, странички из записной книжки. На одной странице имелся список географических названий:
Эфиопия
Ассирия
Евфрат
Хилла
Эдем???
Клементи уставился на три последних пункта.
Они подобрались к цели близко, слишком близко, чтобы он мог сохранять спокойствие. Стоит им обнаружить поселок в пустыне, и тогда…
Он погрузился в раздумья.
И что тогда?.. Эти двое наверняка окажутся лицом к лицу с его маленькой частной армией. Кардинал улыбнулся. Пентанджели рассуждал в корне неправильно. Кардиналу не было нужды бросать все силы на поиски этих двоих. Они сами уже спешат прямо к нему, точнее, к священному месту в глубине пустыни.
Он протянул руку, взял телефон и по памяти набрал номер Харзана. Необходимости посылать на их поиски целый отряд нет, надо просто подготовить ловушку.
87
Мухафаза Бабиль на западе Ирака
Хайд смотрел в окно на светлеющее небо. Он был на ногах уже часа за два до рассвета — занимался организацией охраны и строительства лагеря на новом месте. С улицы доносился шум грузовиков и прочих транспортных средств — их моторы ревели перед отправкой в путь. Хайд собирался ехать вместе с ними, но только что доктор Харзан подбросил ему другую работенку.
Иной раз он чувствовал себя прямо-таки новобранцем: на него сваливали самую грязную работу, которую не желал выполнять никто больше. В армии, по крайней мере, ты знаешь, кто командует тобой и кто стоит над твоим командиром, — значит, нетрудно сообразить, откуда и куда дует ветер. Хайд вспомнил, что сказал ему Призрак, когда они совершили ту сделку по купле-продаже древнего камня.
«Эти люди могут появиться здесь, будут искать… кое-что. Если приедут, дай мне знать».
Хайд тогда еще подумал, что скорее рак на горе свистнет, чем он обратится за помощью к Призраку. Но теперь, когда три волхва увели в пустыню почти всех его людей, стало ясно: надо подавить гордость и прислушаться к голосу разума. Он заплатит этому типу за помощь, чтобы не оставалось сомнений, кто из них хозяин, а кто слуга. Платить-то, в конце концов, не из своего кармана.
Хайд отпер нижний ящик письменного стола, достал оттуда газету и набрал записанный на полях номер. На этот раз Призрак ответил.
— Новости появились? — спросил он.
— Ты что, сдохнешь, если поздороваешься? — Успевший утомиться за ночь и утро Хайд сердито покачал головой.
Призрак ничего на это не сказал.
Хайд помассировал лоб над переносицей, пытаясь снять головную боль.
— Ладно, тогда в сторону пустые разговоры. Помнишь, ты мне говорил о людях — ну, тех, что могут появиться здесь и что-то искать? Так вот, они уже приближаются.
— И давно?
— Насколько я знаю, об этом стало известно только что. Меня попросили найти их, не теряя времени, а ты ведь обещал помочь. Помнишь?
Призрак молчал.
— Слушай, если ты так занят… — Хайд продолжал массировать лоб и переносицу.
— Я могу тебе помочь, — ответил Призрак, и телефон умолк.
88
Чтобы превратить читальный зал во временный изолятор, много времени не потребовалось. Сдвинули в стороны столы, освободили место для четырех коек, а на полках, обычно занятых книгами, теперь громоздились коробки со шприцами, стерильными перчатками, масками и сильнодействующими успокоительными. Еще одну полку заполнили полотняные ремни — на случай, если у изолированных появятся симптомы того, что все стали называть «плачем Иеремии». Акселя переполняли горечь и страх. Он все время расхаживал по залу, время от времени приседал на койку, потом снова принимался шагать из угла в угол. Афанасиусу было жаль его. Будучи главой стражей, Аксель явно сильнее остальных переживал свое униженное положение заключенного. Он переживал еще и потому, что у него во второй раз вырывали изо рта кусок, о котором он мечтал всю жизнь. Он ведь думал, что с возвращением в Цитадель брата Драгана его продвижение в Посвященные можно считать делом решенным, — и вдруг такие непредвиденные обстоятельства!
Совсем иначе отнесся к карантину отец Малахия. Он сидел за одним из компьютеров библиотечной сети, и зеленоватый свет монитора заливал его лицо. Он полностью отключился от всего окружающего, чтобы с головой погрузиться в работу. Неведомые миру миллионы книг и документов, хранящихся в огромной библиотеке, были уже оцифрованы, и больше года отец Малахия со своими помощниками вносил их названия и номера в электронный каталог и снабжал гиперссылками. Этой работы ему должно было хватить не на год и не на два, если только он останется в своей любимой библиотеке и если его не свалит болезнь.
За другим компьютером — их в зале и было-то всего два — сидели рядышком Афанасиус и отец Томас. Они отстукивали друг другу сообщения в новом документе, чтобы Аксель с отцом Малахией не подслушали, о чем они беседуют. Афанасиус закончил отчет о своих безуспешных поисках в склепе и завершил его главным вопросом, ответ на который, как он надеялся, поможет найти отец Томас — создатель библиотечной базы данных.
Ты можешь войти в инвентарные книги библиотеки и отыскать, что именно поступило в нее сразу же после уборки в склепе?
Отец Томас кивнул, завладел клавиатурой и стал набирать. Сначала вошел в программу, где отмечались все события в Цитадели, и выяснил, когда именно проводились работы в склепе. Они значились в разделе общих хозяйственных мероприятий и происходили больше восьми лет назад. Эти данные он скопировал в поисковик программы базы инвентарного учета и нажал клавишу. Экран заполнился страницами результатов поиска.
Афанасиусу чуть не стало плохо, едва он взглянул на них. Цитадель не жалела сил и средств на приобретение любого издания, научного исследования или газетной статьи, хотя бы отдаленно связанной с вопросом о Таинстве. Число новых поступлений, даже если ограничиться немногими неделями непосредственно вслед за уборкой в склепе, доходило до нескольких тысяч. Чтобы в них разобраться, требовалось много часов — возможно, несколько дней, — а база инвентарного учета содержала не самые подробные данные о каждом поступлении. Афанасиус снова придвинул клавиатуру к себе.
Можешь сузить поиск и свести его только к археологическим находкам, особенно к текстам, высеченным на камнях?
Томас вернулся к окошку поисковика и набрал серию шифров, которые ни о чем не говорили Афанасиусу, но явно были понятны программе. На этот раз появилось всего два результата.
Данные распределялись по четырем колонкам: сначала инвентарный номер, затем краткое описание единицы хранения, указание источника поступления и, наконец, отметка о месте хранения в настоящее время.
Первый документ значился как глиняная табличка с письменами древнейшей формы клинописи, содержащая в тексте символ «тау». Поступила она из Ирака, где была приобретена в пользу Цитадели, а сейчас хранилась в вавилонском секторе библиотеки — среди нескольких тысяч подобных, которые накопились примерно за столько же лет.
