Лев Пучков - Дело чести
Султан еще жив. Он протягивает руку к дочери — хочет что-то сказать. Лейла не обращает на него внимания: она трясет брата за плечи и кричит что-то, пытаясь перекрыть отчаянные вопли бестолково метущихся по двору женщин. Старания ее напрасны — струйка пара перестала вырываться из выходного отверстия под лопаткой. Беслан уже ничего и никогда не услышит.
Отчаявшись привлечь к себе внимание. Султан жмет на спусковой крючок.
Выстрел заставляет женщин на краткий миг умолкнуть. Лейла смотрит в сторону отца и, заметив его жест, бежит к нему. Султан что-то шепчет дочери на ухо и почему-то тыкает пальцем в мою сторону. Лейла согласно кивает — о чем речь, я разобрать не могу: Айгуль со свекровью вновь начинают истошно орать в полный голос. Несмотря на абсурдность ситуации, я машинально ухмыляюсь. Старый рабовладелец, находясь на пороге смерти, не забыл проинструктировать дочь, чтобы следила за мной: я могу удрать, воспользовавшись суматохой.
Наконец Султан в последний раз роняет голову на грудь и затихает. Глава семьи с честью выполнил свою миссию, его более ничто не задерживает на этом свете. Благоприятный момент для ухода по-английски упущен: Лейла уже крепко сжимает в руках карабин и внимательно смотрит на меня, колюче щуря свои огромные глазищи.
— Да не убегу я, не убегу! — обещаю я, демонстрируя поднятые вверх ладони — девчонка взвинчена, чего доброго, ненароком пристрелит под горячую руку! — Я мирный! И законопослушный…
— Заправ бензын, гатов мащин — едэм на низ, — Лейла указывает стволом в сторону груженного бараньими тушами «б6». — Атэц сказал: ехай на низ, Рустем скажи… Сказал — пока сабсэм тимно нэт — ехай… Давай!
Еще раз поразившись необычайному присутствию духа моей маленькой стражницы, я ковыляю к «6б» и заливаю в бак бензин из канистры. Последняя мысль Султана вполне разумна: пока не совсем стемнело, можно попытаться спуститься по серпантину в предгорье — если поторопимся, мы успеем миновать нижний уровень недвижно застывших кудлатых облаков. Уже спустя полчаса это станет практически неосуществимым — машина будет плыть в густом море тумана, фары в данной ситуации совершенно бесполезны — при малейшем неверном движении мы рухнем в пропасть.
Пока я вожусь с машиной, Лейла пытается что-то объяснить матери и невестке. Дамы не реагируют на эти попытки — они уже охрипли от воплей, но по-прежнему продолжают голосить, рвут на себе волосы и не обращают внимания на девчонку.
Махнув рукой, Лейла ловко забирается в кабину, кладет карабин на кожух мотора и, удобно прижавшись к дверце, деловито разъясняет обстановку:
— Ты убигат — я стрелят. Ду ю андестен ми, май френд? Я завожу двигатель и оцениваю ситуацию. Ствол карабина смотрит мне в бок, палец Лейлы крепко лежит на спусковом крючке. Сознание маленькой разбойницы не отягощено ненужными комплексами из серии «не убий», присущими цивилизованным особям ее пола и возраста. Убить неверного — это не преступление для мусульманки, выросшей в горах. Я не сомневаюсь, что она без колебаний нажмет на спусковой крючок, едва заподозрит меня в дурных намерениях. Разумеется, проблема легко разрешима — достаточно резко притормозить во время движения, и ствол карабина уедет к окну. Но пока мы не выберемся за нижний уровень облачности, об этом рискованном трюке не стоит и думать. Сейчас мне предстоит выступить в роли этакого автовиртуоза высочайшего класса, чтобы на черепашьей скорости провести «6б» по серпантину и не звездануться в пропасть.
— Ее, оф коз, беби, — отвечаю я, плавно трогая машину с места. — В вопросительном предложении совсем не обязательно добавлять обращение, если таковое предложение звучит в разговорном контексте. Достаточно так — «ю андестен?». Убери палец со спускового крючка — тряхнет ненароком, засадишь мне в бочину пулю. Тогда тебе придется топать пешедралом до села — машину ты водить не можешь. А пешедралом — не рекомендую. Волки тут у вас больно вредные… Ю андестен, беби?
— Андестен, — соглашается Лейла, но палец со спускового крючка так и не убирает. Вместо этого она мудро советует:
— Ехай тиха. Нэ триси — и нэ будит дирка на бок…
Пока мы петляем в клубах быстро темнеющего тумана, я внимательно вглядываюсь в еле различимую осклизлую дорогу и размышляю. Шанс выпал — один на миллион. Сердце готово выпрыгнуть от радости наружу. Вот оно! Вот оно… Я и моя маленькая спутница-охранница — мы одни на десятки километров вокруг. Скоро мы минуем полосу этого проклятого тумана. Тогда я поеду быстрее, включу фары, включу печку… Лейла пригреется и начнет дремать — после такого стресса должно последовать закономерное расслабление. Я резко нажму на тормоз и в мгновение ока отберу у своей спутницы карабин. А дальше… Нет-нет, я не брошу Лейлу в горах. Тут в это время года волки частенько шастают — пачками. Я, конечно, большая сволочь, но не настолько конченая, чтобы отдать маленькую девчонку на растерзание хищникам и бросить обезумевших от горя женщин одних на высокогорном пастбище с двумя трупами. Нет, я поступлю иначе. Мы доедем до окраины села — там я ссажу свою хозяюшку, прослежу, чтобы она постучалась в первую попавшуюся калитку, и уже тогда рвану во все лопатки. Пока Лейла доберется до Рустема, объяснит ему, в чем дело, пока тот организует погоню — я буду далеко. От села часа полтора машинного хода до того самого заветного брода, который так и не дождался нас в прошлый раз, когда помешали ловкие минометчики Рашида. Ну ничего, в этот раз сбоев не будет…
Глава 2
Едва мы миновали полосу тумана и выбрались на более-менее приличный участок дороги, Лейла скомандовала:
— Стой! Мэнэ туалет надо…
Я напряг периферийное зрение и резко притормозил — если получится, можно решить нашу маленькую проблемку с ходу, без подготовки. Машина пару метров проехала юзом — тормозная система функционирует прекрасно, как и всякая составная часть Султанова хозяйства, — и стала наискось, опасно накренившись к правой обочине. Ствол карабина остался на месте, будто его гвоздями прибили к кожуху — Лейла подозрительно хмыкнула и попеняла мне:
— Рэзка нэ надо! Нэ видищ, донки — нащ хайвэй сабсэм скользкий?!
— Давно не ездил — навыки утратил, — начал оправдываться я. — Вообще чудо, что мы смогли через туман пробраться…
— Сывет на кабина вклучи, — прервала меня Лейла и, дождавшись, когда я включил плафон, шустро выскользнула из кабины.
Я пожал плечами — не получилось с ходу. Больно сноровиста моя хозяйка, оружие для нес так же привычно, как для детей равнины куклы. Ну ничего — сейчас пописает, я включу печку, тогда точно начнет дремать… Не понял — чего это она?!
Лейла быстро забралась в кузов, проскользнула по бараньим тушам к переднему борту и, откинув тент, постучала стволом по дверному стеклу. Приспустив стекло, я высунулся наружу и кисло поинтересовался, предчувствуя какую-то непредсказуемую пакость:
— Ты что — мясцом побаловаться решила? Время, знаешь ли, не того…
— Тывой фейс я наблудаю на зеркало, — деловито сообщила маленькая разбойница. — Сывет нэ надо тущит — так ехай. Если ты сывет тущит — я стрелят через кабина. Ю андестен?
Ну конечно, я все «андестен»! Вот чертовка! Теперь мне ее вообще никак не достать — сидит сзади, как в окопе, и наблюдает за мной в зеркало. А я ее совсем не вижу — темно, знаете ли. И как это я не догадался свернуть к чертовой матери это треклятое зеркало, когда готовил машину к выезду? Это что ж получается: маленькое исчадие ада элементарно обуло такого профи, как я?! Мне ж теперь кранздец при любом раскладе — я даже тривиально удрать не могу, в цепях запутаюсь, пока буду выбираться из кабины. Даже если изловчусь как-то соскочить на ходу, наподобие Дэвида Копперфилда, — за то время, что я буду выпрыгивать, мой незарегистрированный мастер спорта по стрельбе успеет не спеша превратить меня в дуршлаг — это не ходи к гадалке. Ой как обидно!
— Шутить изволите, сударыня! — сурово напыжился я. — Как это ты себе представляешь — ехать со светом в кабине? Мне ж дорогу не видать! Через двадцать метров свалимся в пропасть — нам еще спускаться и спускаться, матушка!
— Фары горят — видно все, — опровергла мои доводы Лейла. — Баищса — ехай тиха. Сывет тущит нэ надо — я сказал!
— Тьфу, ты — черт, не ребенок, — нервно хохотнул я. — Ну, хрен с ним, со светом, — разберемся как-нибудь… Но тебе ведь в лицо надует — ты понимаешь это? Чай, не май месяц на дворе! Мне потом твоя мать за это дело жопу на клочки порвет, блин! Надует голову, и подхватишь менингит — и будешь дебилом, если не умрешь вообще. Ты про менингит слыхала?
— Мой голова — что хочит, пуст делаит, — авторитетно заявила Лейла. — Тывой жопа эта нэ касаитса! Ехай!
