Крейг Расселл - Вечная месть
До убежища мы добрались, но противоударные двери были закрыты и мне пришлось колотить в них, прежде чем старик в шлеме бойца ПВО впустил нас. Мы искали родных, но безуспешно, и потому потребовали, чтобы нас выпустили, однако двери открывать отказались. Помню, я тогда подумал, что это не важно. Что мы все равно умрем. Я никогда прежде не слышал взрывов такого количества бомб. Словно какой-то гигант молотом пытался сровнять город с землей. А потом стало тише. Следующая волна не была такой мощной. Более тихие взрывы, словно сбрасывали бомбы поменьше. Но конечно, это было не так. Ублюдки бросали на нас зажигалки. Они все спланировали: первыми упали тяжелые бомбы, чтобы разнести здания, а затем зажигательные, чтобы все поджечь. Я сидел в бомбоубежище и думал о маме и двух сестренках, оставшихся где-то на улице. Приходилось надеяться, что они нашли укрытие. Карл испытывал то же, что и я, только он был чуть ли не в истерике. Он рвался наружу, чтобы найти мать и сестру.
Сначала все сидели довольно спокойно, но скоро наши нервы сдались, как и дома над нами. А потом стало жарко. Я даже описать не могу этот жар. Бомбоубежище постепенно превращалось в печь. Воздух сюда закачивался насосами с улицы. Мы пользовались ручным насосом, но вынуждены были бросить это дело, потому что наполняли убежище только дымом и раскаленным воздухом. И постепенно мы начали задыхаться. Чего мы не знали, так это того, что творилось в подвалах и убежищах по всему Гамбургу. Огненная буря, понимаете ли. Словно голодный зверь, питающийся кислородом, она высасывала воздух. По всему городу сначала дети и старики, а потом и все остальные либо задыхались, либо спекались заживо в лишенных воздуха убежищах. Одни требовали, чтобы открыли двери и можно было бы посмотреть, что происходит вокруг, другие возражали. Но потом, когда гром бомбардировки поутих, все уже настолько измучились, что было принято решение рискнуть.
Мне не хватает слов, чтобы описать то, что мы увидели, герр Фабель. Когда мы открыли двери, то словно распахнули врата самого ада. Первое, что мы заметили, — воздух буквально высосало из убежища, утаскивая при этом и людей. Кругом все полыхало. Но не так, как обычно горят дома. Это было как горнило огромной доменной печи. Британцы рассчитали, что, разрушив дома, а потом засыпав фосфором, создадут воздушные вихри, от которых температура поднимется достаточно высоко, чтобы сжечь дома и людей, не попавших под прямой удар. В некоторых частях города температура достигала тысячи градусов. Я высунулся из убежища и тут же начал задыхаться и хватать воздух ртом, будто долго бежал. Я просто не мог набрать в легкие достаточно воздуха и глазам своим не верил — люди полыхали как факелы. Там был ребенок… Не знаю, мальчик или девочка… Но, судя по росту, лет восьми-девяти… Он лежал лицом вниз, наполовину погрузившись в полотно дороги. Гудрон растаял, понимаете ли. А потом я увидел ту фигуру, бредущую по улице. Это было самое жуткое и в то же время самое завораживающее зрелище, что мне довелось когда-либо видеть. Женщина, что-то прижимающая к груди. Думаю, это был ребенок. Она шла по улице прямо. Не пошатываясь. Не спеша. Но и она, и ее младенец были… единственное слово, какое я могу подобрать, — сияющие. Словно сделанные из яркого пламени. Я будто смотрел на огненного ангела. Помню, подумал тогда, что не имеет значения, выживу я или умру, ведь такое зрелище — нечто большее, чем способен выдержать человек в своей жизни. А потом она исчезла. Как вам известно, огненная буря создает воздушные потоки ураганной силы. Такие потоки со скоростью двести пятьдесят километров в час подхватывали людей и засасывали в огонь. Женщину с ребенком буквально слизнуло, втащив в горящее здание, словно огонь протянул лапу и схватил добычу.
Фабель смотрел на старика. Голос герра Дорфманна оставался ровным и спокойным, но в глазах стояли слезы.
— Я помню, что проклял Бога за то, что дал мне жизнь. Что позволил мне родиться именно в это время. И в этом месте. И еще я подумал: быть может, настал конец времен. Мне было нетрудно представить, что весь мир кончится с этой войной. Именно тогда я сообразил, что Карла рядом со мной больше нет. Я осмотрелся, но это было все равно что искать чью-то отдельную душу в ужасе и хаосе преисподней.
Помню, инстинкт мне подсказывал идти к воде. Я думал, что если доберусь до Альстера или Эльбы — Альстер был ближе, — то у меня появится больше шансов выжить.
Дорфманн на некоторое время замолчал.
— Я сейчас подумал, не попытался ли Карл тоже сделать это. Вы сказали по телефону, что нашли его возле порта. Вероятно, у него была мысль добраться до Эльбы. К тому времени, когда я дошел до Альстера, там уже было полно людей, мертвых или умирающих. Еще человеческие факелы. Они кинулись в воду, пытаясь сбить пламя, но были все заляпаны фосфором и поэтому продолжали гореть, качаясь на воде.
Фабель положил на кофейный столик удостоверение личности времен нацистской Германии и фотографию мумифицированного тела. Хайнц Дорфманн снова нацепил очки.
— Это Карл… — Он нахмурился, пристально рассматривая снимок. — Вот как он теперь выглядит? — Старик удивленно покачал головой. — Поразительно. Совсем тощий… Усохший. Но я бы узнал Карла тут же.
— А вам известно, что сталось с его сестрой Марго? Может, имеете хоть какое-то представление, где она живет, если она вообще еще жива? Я пытаюсь найти кого-нибудь из родни.
— Боюсь, тут я вам не помощник. После войны Марго вышла замуж за мужчину постарше. Его звали Поле. Герхард Поле.
20.30. Хаммерброк, Гамбург
Фабель шел назад к машине. Пока он сидел у герра Дорфманна, прошел дождик, придав свежесть теплому вечернему воздуху. Фабель шагал, глядя на тротуар, на мокрый потемневший асфальт, и вспоминал, как старик описывал ту жаркую сухую ночь, когда Гамбург превратился в пылающий ад на земле. И не мог себе это представить. Его Гамбург.
Дойдя до машины, Фабель отпер ее дистанционкой, сел в салон и закрыл дверцу. Некоторое время он просто сидел, положив руки на руль. История. Он ее изучал. И даже хотел ее преподавать. Ирония ситуации в том, что, расследуя эти последние дела, он чувствует, что уже сыт ею по горло.
Он вставил ключ в замок зажигания, повернул — ничего.
— Вот дерьмо! — выругался Фабель на английском. Он обладал множеством талантов, его познания охватывали множество аспектов, и он всегда охотно учился чему-то новому, раздвигая границы своего познания мира. Но эти познания никогда не распространялись на внутреннее устройство автомобиля. Он яростно порылся в карманах и достал мобильник. Тут же прозвучал звонок. — Алло! — Фабелю не удалось скрыть раздражение.
— Приветствую, герр Фабель…
Фабель моментально понял, что звонит убийца. Этот человек снова использовал какой-то электронный фильтр, изменяющий голос. Он звучал неестественно низко и медленно, искаженный и искусственный. Не человеческий.
— Я так рад, что вы не вынули ключ из замка зажигания… А то мы бы с вами сейчас не беседовали.
— Ты о чем? — У Фабеля вдруг пересохло во рту. Он понял, что имеет в виду убийца. Бомба. Наклонившись, он осмотрел пол под ногами, поискал лишние проводки под рулевой колонкой. — Кто говорит?
— Мы можем это обсудить через минутку, герр Фабель. Но пока я хочу, чтобы вы знали: я поставил очень мощный заряд взрывчатки в вашей машине. Если вы откроете дверь, он взорвется. Если вытащите ключ из замка зажигания, он взорвется. Если попытаетесь встать с сиденья… Ну, думаю, вы все поняли. Произойдет очень сильный взрыв, результатом которого станет не только ваша смерть, герр Фабель, но и гибель нескольких обитателей Хаммерброка, помимо существенного повреждения кое-каких домов. Да, еще должен добавить, что могу в любой момент, когда мне заблагорассудится, взорвать заряд дистанционно.
— Ладно, — сказал Фабель, — тебе удалось завладеть моим вниманием.
Ему казалось, сердце выпрыгивает из груди. Он посмотрел сквозь ветровое стекло на приятный летний вечер, на умытые дождем улицы, на окрашенные в красный цвет лучами заходящего солнца стены домов, на спешащих по своим делам людей. Фабель почувствовал себя страшно одиноким в центре собственного мира, в котором он единственный знал о том, что смерть и разрушение совсем рядом. И внезапно картинка, нарисовавшаяся в воображении Фабеля после рассказа герра Дорфманна, предстала снова с неимоверной четкостью. Мимо «БМВ» Фабеля прошла молодая пара с ребенком в прогулочной коляске — она просто гуляла, наслаждаясь летним вечером. Фабелю хотелось открыть окно и заорать им, чтобы они бежали и прятались, но он понимал — окна тоже заминированы. Он смотрел на них, и ему казалось, что они идут мимо его машины целую вечность.
— Не сомневаюсь в этом, герр Фабель. — Искаженный электроникой голос был лишен интонаций. — И надеюсь удостоиться внимания еще очень многих сотрудников гамбургской полиции, включая саперов, на ближайшие несколько часов. Видите ли, мне гораздо удобнее оставить вас в живых, потому что у ваших людей уйдет вечность на то, чтобы вызволить вас. К этому добавим время, которое понадобится вашим криминалистам на обработку местности. Но не сомневайтесь: если вы вдруг решите предпринять какие-то шаги, я взорву устройство.
