Мощи Распутина. Проклятие Старца - Валтос Уильям М

— Значит, вы выяснили, где была спрятана усыпальница.

— И да, и нет. Мы выяснили, где она должна была быть, но там опять потеряли след реликвии. Мы проверили документы военной администрации американской армии. В разделах «Скульптуры» и «Изобразительное искусство», а также в архивах записей о хрустальной усыпальнице не было.

Конечно, такой небольшой предмет легко не заметить, — продолжал Уинфилд. — В той шахте были тысячи таких же, для их вывоза потребовалось тридцать железнодорожных вагонов. Военные власти оценили сокровища в шахте Унтерберга на сумму свыше пятисот миллионов долларов. И это по меркам 1945 года. Кроме того, тогда еще не начался невероятный подъем цен на предметы искусства, который мы наблюдаем последние полвека. Учитывая суммы, которые люди отдают за антиквариат сегодня, даже при самом скромном подсчете общая стоимость всего содержимого той шахты составила бы пять миллиардов долларов.

Росток, не веря своим ушам, покачал головой.

— Да, да, юноша. Среди найденных там картин знаменитые «Подсолнухи» и «Мост в Арле» Ван Гога, несколько картин Моне из серии «Стога» и «Руанский собор», затем Ренуар, Рембрандт… да кто угодно! Думаю, это место походило на одно из хранилищ Лувра. Сотни и сотни ящиков и коробок с картинами, манускриптами и скульптурами, все аккуратно расставлены по полкам. Абсолютно изумительная коллекция, с которой не сравнится ни один сегодняшний музей. Конечно, среди американских солдат было много охотников за сокровищами.

— Одно дело взять пистолет «Люггер» или фотокамеру «Лейка», — сказал Росток. — Но вы хотите убедить меня, что кто-то взял в качестве сувенира человеческую кисть? Вероятно, этот парень был очень странным.

— Или очень набожным, — заметил Уинфилд. — Великолепно сохранившаяся рука в хрустальной усыпальнице — любой солдат понял бы, что это церковная реликвия. Кроме того, нельзя забывать, на усыпальнице была надпись.

— На русском, — сказал Росток. — Сделанная кириллицей, — перед его мысленным взором вдруг возникла надпись карандашом на клеенчатой бумаге. — Хотя, может быть, и на старославянском. Конечно! Поэтому немцы не поняли, что это. Обычный американский солдат тоже не понял бы его.

— А ты неплохо вычисляешь мелочи, — похвалил Уинфилд. — Очень и очень неплохо. Наши люди пришли к тому же выводу, однако это отняло у них чуть больше времени. Так или иначе, когда обнаружили сокровища Геринга, поднялась настоящая суматоха. В те дни я как раз был военным корреспондентом и делал репортаж о тех событиях, поэтому знаю о них не понаслышке. Хотя тогда я еще ничего не слышал о реликвии. Американское военное командование распорядилось перевезти все предметы искусства из шахты Унтерберга в деревню Унтерштейн, где из них сделали выставку.

— Выставку? В зоне военных действий? — Росток был поражен. — Но зачем?

— Либо пропаганда, либо раздутое эго местного командира, не знаю. В военное время происходит много чего странного. Тогда завоеванные территории нередко посещали высокопоставленные лица и политики, ходили там с важным видом, подставляясь под объективы фотокамер в надежде засветиться в газетах у себя на родине. Часть сокровищ Геринга выставлялась в местной гостинице просто в качестве туристического аттракциона. Солдаты даже поставили табличку: «Коллекция предметов искусства Германа Геринга — милостью 101-й воздушно-десантной дивизии». К сожалению, усыпальница так и не появилась в Унтерштейне. Впрочем, в коллекции были тысячи других предметов, и какой-то один легко было проглядеть. Когда вокруг столько золота и украшений, кто станет заботиться о никому не известном русском артефакте?

Последние фразы Уинфилда Росток прослушал. Его внимание привлек показавшийся знакомым номер.

— 101-я воздушно-десантная? — переспросил он. — Вы хотите сказать, они были в Унтерштейне?

59

— Разве я не сказал? — даже в темноте Росток видел на губах Уинфилда хитрую улыбку. — Сокровища Геринга обнаружили не кто иной, как солдаты 506-го полка 101-й воздушно-десантной дивизии. Его история поистине захватывающа. Десантировались в Нормандии, в тылу врага, за сутки до Дня Высадки, приняли на себя контрнаступление немецкой армии в Бастони, и, наконец, пробились к убежищу Гитлера в горах рядом с Берхтесгаденом, где среди всего прочего обнаружили закрытую шахту. Эти ребята были настоящими героями.

— И кто-то из этих героев прихватил с собой мощи Распутина, — понял Росток. Теперь все встало на свои места. Он теперь знал, как рука оказалась в банковском сейфе в городе Миддл-Вэлли, штат Пенсильвания.

— В конце войны мародерство было широко распространено, — сказал Уинфилд. — В прошлом году, когда мы начали поиски реликвии, основной проблемой для нас стало определить укравшего ее солдата. Представь, что ты пытаешься поймать вора через полвека после того, как он совершил преступление. Изначально подозреваемых было очень много. Несмотря на то что в период от высадки в Нормандии до обнаружения сокровища численность 506-го полка сократилась вдвое, список военнослужащих в мае 1945 года насчитывал 78 офицеров и 1422 рядовых. У нас бы ушли годы на то, чтобы всех найти и опросить.

— Однако не было необходимости проверять всех, —. сказал Росток. — Нужны были только те, кто знал старославянский.

— К сожалению, этот язык обычно не указывается в сведениях о военнослужащем. С помощью компьютерного поиска по именам всех служащих полка, стоявшего в Берхтесгадене, мы выделили по звучанию похожие на русские — таких оказалось двадцать три человека. Четырнадцать из них состояли в роте «Чарли» [36], шестеро — в специальном разведывательном взводе.

— Разведывательный взвод, — изумленно прошептал Росток. — В нем служил Иван Данилович. Так вы и вышли на него.

— Если бы. Как я и сказал, русских имен в списке было двадцать три. К сожалению, имени Ивана Даниловича среди них не оказалось.

— Но он служил в разведывательном взводе. Я сам видел фотографии и вырезки из газет.

— О, Иван Данилович действительно служил там. Однако под другим именем. Судя по всему, тогда он был известен как Винсент Дэниэлс.

— Он американизировал свое имя, когда поступил на службу, — Ростку вспомнилась беседа с Романом Керенским. — А когда окончил ее, вернул себе русское имя.

— Именно поэтому для нас стало такой проблемой его найти, — сказал Уинфилд. — Мы выяснили, где сейчас все двадцать три ветерана с русскими именами, однако путь к каждому из них заканчивался тупиком. Все двадцать три были мертвы. Восемь умерли своей смертью или в результате несчастных случаев.

— А остальные пятнадцать? — Росток и так знал ответ, но хотел услышать его из уст Уинфилда. Старик мог добавить любопытные подробности.

— Убиты, — тихо проговорил Уинфилд. — Убиты до того, как мы успели с ними поговорить. Так мы узнали, что мощи ищет кто-то еще. Этот кто-то держался на шаг впереди нас. Иногда нам не хватало каких-то дней.

— Вы уверены, что все эти люди были убиты из-за реликвии? Не может быть другого объяснения?

— Патриарха убили всего через несколько часов после того, как с ним поговорил наш человек. Мы решили, что после нас патриарх беседовал с кем-то еще, кто пожелал сохранить свою личность в секрете, убив информатора. Затем, просматривая записи в компьютере военного архивного центра в Сент-Луисе на предмет русских имен, мы обнаружили, что до нас кто-то уже проводил подобный поиск. Эти компьютеры фиксируют каждый запущенный поиск информации. Кто-то уже получил тот же список, что и мы.

Глаза Уинфилда загорелись. Голос становился все тверже. Он напоминал Ростку старого гончего пса. Годы сковали его суставы и истончили кровь. Но хозяин, великолепно знавший его нюх, отправил его на охоту за древней реликвией. И Гамильтон Уинфилд, подобно старой гончей, демонстрировал непревзойденные навыки Охоты по холодным следам.

— Кто бы это ни был, он выслеживал ветеранов по списку. Допрашивал их. То есть, по правде говоря, пытал. Не получив ни от кого мощей, он убивал их, чтобы сохранить свою деятельность в секрете. Он не оставлял ни отпечатков пальцев, ни каких-либо улик. Просто шел по списку в алфавитном порядке, от Арбатского до Ульянова, выясняя место жительства каждого ветерана. Он даже расспросил вдов и детей тех восьми, что умерли своей смертью.