Джеймс Гриппандо - Когда сгущается тьма
— Пока — что?
Алисия достала из сумки футлярчик губной помады и сняла крышку. Помады в металлической трубочке не было, а на ее месте находился еще один фрагмент аргентинской банкноты. Она расправила его и приложила к лежавшему на столе обрывку. Разорванные края половинок совпали идеально — как элементы детской головоломки.
— Она пообещала не искать со мной встреч, пока не соберет достаточно доказательств, подтверждающих то, что хотела мне сообщить, но так и не сообщила.
— Не представляю, какие у нее могут быть доказательства, — скептически скривилась Грасиела.
— Вот одно из них, к примеру. Это та самая губная помада, которую похитили из моей сумки. Сегодня мне ее вернули.
— Кто вернул?
— Та женщина, которая приезжала в университетский городок, чтобы переговорить со мной.
— Она украла твою губную помаду?
Лицо Алисии стало очень серьезным.
— Обрати внимание на отсутствие помады. Одна только трубочка и осталась.
— Я это вижу. Не понимаю только, кому могло прийти в голову выковыривать оттуда помаду. Должно быть, эта женщина окончательно спятила.
— Напротив. Она поступила очень разумно.
— Уж и не знаю, как можно называть хищение чужой губной помады разумным поступком.
— Это просто гениально, если она пыталась получить образец моей слюны.
Мать Алисии вздрогнула, словно смысл происшедшего проступил перед ней во всех деталях.
— И какое же, по-твоему, доказательство может содержаться в образце моей слюны? — спросила Алисия.
Лицо матери побелело. Биологические тонкости до сих пор никого не интересовали, и теперь Алисия с болью в душе наблюдала, как ее мать, что-то сопоставив про себя, теряет почву под ногами. Она задыхалась, словно из комнаты выкачали воздух.
— На свете существует великое множество больных людей, которые только и думают, как причинить вред своему ближнему, — наконец пробормотала она.
— Нет, мамочка. Сейчас речь о другом.
Мать сглотнула. Должно быть, пытаясь вновь обрести возможность ясно выражать свои мысли.
— Все это… так неожиданно. Я не понимаю, что происходит… Но ты должна совершенно точно знать одно: я люблю тебя, Алисия, люблю всем сердцем и буду любить всегда, что бы ни случилось.
— Я это знаю.
— Чего в таком случае ты от меня хочешь?
— Хочу кое-что у тебя узнать. Нечто очень важное…
Глаза у матери налились влагой, и она едва сдерживала слезы.
— Что именно?
— Ты действительно хочешь разговаривать со мной откровенно? Или предпочитаешь, чтобы я встретилась с той женщиной?
ГЛАВА 54
Размышляя о Пауло, Джек пришел к выводу, что многое в сержанте по-прежнему остается для него загадкой. Адвокат не любил лишних сложностей и предпочитал прямоту и откровенность, но Пауло — и не только по мнению Джека — был парнем отнюдь не простым. Не говоря уже о том, что они знакомы всего несколько часов. Впрочем, кризисная ситуация, в которой оба оказались, ускорила процесс взаимного узнавания и вынесла на поверхность такие вещи, какие в обычной жизни не так-то просто заметить. А именно, кто чего стоит и что собой представляет, когда напряжение чрезмерно, а ставки высоки как никогда. Но Джек по крайней мере оценил степень его доверия, когда тот пригласил его в мобильный командный пункт, чтобы он встретился с пожилой женщиной, которая принесла деньги Фэлкона, и одним из первых услышал ее объяснения по этому поводу.
Когда Джек открыл дверь и вошел в командный пункт, там были только Пауло и эта женщина. Она сидела в напряженной неудобной позе с прямой как палка спиной, положив на колени сжатые кулаки, водном из которых стискивала носовой платок, возможно, принадлежавший Пауло. Увидев ее, Джек подумал, что она выглядит моложе, чем его abuela. Хотя он с легкостью представил ее за карточным столом в окружении старушек латиноамериканского происхождения, достигших более преклонного возраста и составлявших компанию его бабушке. Они имели обыкновение часами резаться в карты или пить кофе с пирожными, болтая о всякой ерунде и иногда отзывая его в сторонку, чтобы поинтересоваться, понравилась ли ему их внучатая племянница или иная родственница и не хочет ли он свести с ней знакомство. Джек обратил внимание, что отливавшие серебром волосы женщины коротко, но стильно подстрижены, а спрятанные за круглыми стеклами очков глаза печальны и искренни. Хотя оливковую кожу избороздили морщины, лицо имело здоровый вид, и можно было предположить, что это скорее следствие выпавших на ее долю жизненных невзгод, нежели возраста.
— Значит, вы тот самый адвокат, представляющий интересы этого монстра? — спросила она, когда Джек занял место за уставленным переговорными устройствами столом.
— Меня зовут Джек Свайтек. Я действительно был короткое время адвокатом Фэлкона, но нахожусь здесь по другой причине. Дело в том, что Фэлкон держит в заложниках моего лучшего друга, я же стараюсь в меру своих скромных сил помочь сержанту Пауло разрешить сложившуюся ситуацию и освободить заложников.
— Она все это знает, — сказал Винс. — Мы с этой дамой успели пообщаться до того, как я пригласил вас сюда.
— Вы действительно знаете Фэлкона? — обратился к ней Джек.
— Да. Именно по этой причине я и встретилась с сержантом Пауло.
— Вы не подумайте, что я такой уж Фома Неверующий, просто не могу взять в толк, почему вам понадобилось для этого так много времени.
— Я пришла к сержанту Пауло, как только увидела Фэлкона по телевизору.
— Местное телевидение ведет передачу о захвате заложников весь день, а фотография Фэлкона печатается в газетах почти двое суток — с тех пор, как в багажнике его машины обнаружили труп женщины.
— Я приехала в Майами всего несколько часов назад.
— Информация о найденном в багажнике теле и о заложниках передавалась по Си-эн-эн и другим национальным каналам.
— Я была в Аргентине. Там это в новостях не передавали.
— В Аргентине, пожалуй, не передавали, — согласился Джек.
— Я находилась в отеле в своем номере, когда по телевизору показали очередной новостной ролик с места захвата заложников. Тогда я и услышала имя преступника — Фэлкон, — столь необычное, что сразу привлекло мое внимание. Увидев же его портрет, я схватила сумку и отправилась сюда.
— Вы имеете в виду сумку с деньгами Фэлкона? — уточнил Джек.
— Да.
— Как вы оказались в Майами с этими деньгами?
В разговор вмешался Пауло:
— Своими вопросами вы несколько опережаете ход событий, Джек. Думаю, сначала вам надо узнать, как наша гостья познакомилась с Фэлконом.
Джек почувствовал, что Пауло решил придержать кое-какую информацию. С другой стороны, он как руководитель группы переговорщиков вовсе не обязан делиться с посторонними поступающими в его распоряжение сведениями, поэтому адвокат не стал заострять эту проблему.
— О'кей. Итак, мадам, как вы познакомились с Фэлконом?
— В первый раз он связался со мной несколько лет назад. Прислал письмо, в котором именовал себя Фэлконом. Там он, в частности, писал, что мне необходимо разыскать жительницу Майами по имени Алисия Мендоса, которая, по его словам, могла помочь мне в моих поисках.
— И какого рода поиски вы вели?
— Это касается только меня и Алисии.
Сдержанная манера изложения и выражение лица этой женщины свидетельствовали, что она и впрямь рассматривает свои отношения с Алисией как исключительно личные. Поэтому Джек решил на нее не давить и двигаться дальше, а к затронутой теме вернуться позже, если представится такая возможность.
— И что же? Вы связались с Алисией?
— Да. Я прилетела в Майами и разговаривала с ней. Лично.
— О чем?
— Как я уже сказала, это касается только нас двоих. — Она посмотрела на Пауло. — Так ведь, сержант?
Было совершенно очевидно, что они с Винсом уже достигли взаимопонимания по ряду вопросов, делиться которыми с Джеком незнакомка не считала нужным.
— Джек, почему бы вам не расспросить эту даму о ее второй встрече с Фэлконом? — предложил Пауло.
Женщина торопливо его поправила:
— Ни в первом, ни во втором случае мы с ним не встречались и я его не видела.
— Хорошо, — кивнул Джек. — Расскажите мне о втором контакте.
— Я не имела об этим человеке никаких известий вплоть до самого последнего времени. Чуть больше недели назад я получила по почте международную бандероль. В ней лежали ключ и деньги на авиабилет до Нассау. В приложенной записке говорилось, что там я должна пойти в банк, открыть этим ключом депозитную ячейку номер двести шестьдесят шесть и забрать все, что в ней находится, называя себя при этом Марианной Крус-Педроса.
— И вы, значит, все бросили и отправились туда?
— Конечно. Я не могла поступить иначе, поскольку он упомянул в своем послании имя Марианны.
