Рассел Джеймс - Назовите как хотите
Вернулась Стречи.
— Извини, не успел заказать тебе выпивку, — сказал он.
Она взяла его кружку и отпила из нее.
— И хватит с меня.
Он забрал у нее кружку и обхватил ее ладонями.
Она принялась рассказывать:
— Похоже, этот Деларм блефует. Сперва заявляет, что ему, типа, известно «приблизительное направление», в котором скрылся Клайв, но, когда доходит до подробностей, толку от него не добьешься.
— А что, если ему понравилось беседовать с тобой?
— Он считает меня падшей женщиной.
— Тем лучше. Возможно, он захочет отпустить твои грехи.
— Как бы то ни было. Он встретил Клайва в аэропорту, значит, что-то да знает. Интересно, мог Клайв улететь следующим рейсом?
— Какой-то фанат воздухоплавания он у тебя получается, — презрительно засопел Микки.
— Деларм упоминал «приблизительное направление». Если он-таки улетел, может, Деларм знал, каким рейсом?
— А что, если он все же попал на рейс до Нью-Йорка?
— Фрэнки уверял, что нет.
— А что — Фрэнки там был?
— Вот Деларм там был точно.
При виде бармена она скривилась:
— Прошу прощения, милорд.
Микки не обратил на него внимания.
— За время вашего отсутствия вами пару раз интересовались, Джейн.
— Джейн? — беззвучно удивился Микки.
Она спросила, кто именно.
— Мистер Джереми Бэррингтон Дауни. Очень просил передать.
— Это еще кто? — буркнул Микки.
Бармен ухмыльнулся:
— Еще один воздыхатель.
— Подождет, — отрезала Стречи. — Пойдем, Микки, у нас куча дел.
Линкольн чувствовал, что это никуда не годится — мерить шагами комнату, не в силах открыть дверь и выйти наружу. Ему отчаянно не хотелось встречаться с людьми, отвечать на вопросы с вымученной улыбкой на физиономии. Бывало, в детстве, поссорившись с матерью, он запирался в своей комнате, несмотря на все ее увещевания и угрозы, что, мол, ничего хорошего из этого не выйдет. Часами он мог вот так сидеть у запертой двери, пока она колотила что есть духу снаружи, с каждой минутой ожидая худшего.
Когда зазвонил телефон, у него едва доставало сил, чтобы протянуть руку и снять трубку. Эти гостиничные телефоны, они всегда такие тихие и нежные — так и просятся, чтобы их проигнорировали. Но так как звонивший не унимался, Линкольн все же решил ответить.
И как тут же выяснилось, правильно сделал.
— Глория! Ты где, черт возьми?
— Не ругай меня, милый! Ты в порядке?
— Я ужасно беспокоюсь.
— Ты по мне скучаешь? Я очень по тебе соскучилась.
— Так ты возвращаешься?
— Все так сложно…
— И не говори. Возвращайся ко мне, Глория. Я все прощу. И все у нас будет хорошо.
— Мне не на что купить билет.
— Где ты, Господи, — неужели дома?
— Не так далеко.
— Тогда приезжай сюда.
— Говорю же — не могу. Ты заблокировал кредитные карточки.
— Это мои карточки, детка.
— Твои? С каких пор они «твои»? Я — твоя жена! А как же тогда вся эта фигня типа: «В бедности и в богатстве…»
— Ну да, «в бедности» — это про меня. Бедный я!
— «Все, что мое, — твое» — помнишь?
— Так ты за тем и звонишь?
— Я только хочу забрать то, что мое.
— И я тоже. А ты — ты моя жена. И ты нужна мне.
— О, Линк, милый, давай не будем ссориться…
— Успеем нассориться в суде — ты это имеешь в виду? А до тех пор, выходит, я так и должен тебя обеспечивать?
— Не будь таким жадиной.
— Это я-то жадина? Я, понимаешь, сижу один в комнате и скучаю по ней, а она в это время развлекается с каким-то доморощенным английским лордом? Так попроси денег у Клайва.
— У него их нету.
— Как это «нету»? У него только моих сто тысяч — и это не считая того, что он вытянул из остальных.
— Так их не достать.
— А как же твои цепкие пальчики, Глория?
— А ты не можешь разблокировать кредитку — хотя бы одну? Мне ведь совсем немного надо.
— Ты это серьезно? Неужто ты считаешь, что я стану осыпать тебя деньгами, пока ты кувыркаешься в постели с этим доморощенным лордом? Ты ведь и сейчас с ним, как я понял?
— О! — Она помедлила лишнюю секунду — но не более. — Я хочу к тебе, милый, но не могу себе позволить купить билет домой!
— Домой? Я не дома, Глория. Я в Девоншире, в Англии. А где, черт возьми, ты сама?
— Я хотела сказать — обратно. Назад, к тебе, Линк, обратно в наш старый добрый Эском, Девоншир, Англия.
— Так и ты в Англии?
— Ну-у…
— Господи, либо да, либо нет. — Мысли отчаянно роились у него в голове. — Так ты собираешься говорить мне, где ты, или нет?
— Я не могу.
— Да почему нет, т-твою… я хотел сказать — почему, раз ты собралась возвращаться?
— Если я скажу, ты сам сюда примчишься.
«Сюда», заметил он. Интересно, «сюда» — это куда?
— Так тебе нужны деньги?
— Ты прелесть!
— Я привезу.
— Нет, нет.
— Но почему нет-то? Разблокировать карточки я не могу — раз уж они заблокированы. Компания пришлет мне новые. Где-то через недельку.
— Неделю?
Попалась, подумал он, убрав трубку от уха.
— А что, неделя — это долго?
— Пожалуй.
— Тогда я привезу деньги сам.
— Нет!
— Ну, тогда я даже не знаю, чем я могу тебе помочь.
Если ей и впрямь нужны деньги, решил он, ей придется либо выдать свое местонахождение, либо приехать за ними самой.
Он выжидал. Она заговорила:
— Ну, малю-юсенькую кредитку.
— О, я бы с удовольствием, девочка моя, но тут ничего не поделаешь. — Он выждал еще пару минут, затем добавил: — А я ведь могу написать тебе. Адрес давай.
— Если я скажу, ты примчишься сюда.
— Нет-нет.
— Приедешь, милый. А то я тебя не знаю. — Она усмехнулась — голос ее стал мягче. — Я прожила с тобой достаточно, Линк, — я знаю, что ты можешь быть сущим дьяволом.
— О'кей, детка, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Но как я смогу тебе помочь, если ты не желаешь открыть мне, где ты?
— А что — тут нет никакой службы доставки?
— Им тоже потребуется адрес.
— Я могу отправить кого-нибудь к тебе.
— Клайва отправь.
— Линкольн!
— А что? Как ты это себе представляешь: припирается незнамо кто и просит тысячу баксов наличными? Нет уж, милая, — так не пойдет.
— Тысячу? А три нельзя?
Он улыбнулся: вот она, его Глория.
— О'кей, твоя взяла. Так всегда, Глория, — ты обвела меня вокруг пальца. Будь по-твоему. Я отправлю деньги почтой — не на твой адрес, так как ты мне не доверяешь, детка, — я отправлю их poste restante.
— Чем-чем?
— Ну, до востребования. В ближайшее почтовое отделение. Тебе нужно будет только прийти и предъявить документ, удостоверяющий личность.
— Ага. А ты будешь стоять за дверью и ждать?
— Милая моя девочка. Это анонимно, и абсолютно безопасно для тебя. Тебе даже не обязательно приходить за деньгами самой. Пошли кого-нибудь, кому ты доверяешь. (Усмехнулся про себя: кому она может доверить три тысячи долларов?) Если ты решишь-таки забрать деньги сама, как только тебе вздумается. В любое время, и никому ничего не говорить. Это чертовски безопасный способ, не так ли? — И, помедлив: — Согласна?
— Ну, в общем-то, да, — неохотно призналась она.
— Итак, адрес твоего ближайшего почтового отделения?
— О, милый, не так быстро. Отправь их… — Она помялась и выпалила: — На главпочтамт Глазго. Там же должно быть центральное почтовое отделение, правда?
«Выходит, мне в Глазго», подумалось ему, — где это, черт возьми? В Шотландии? Что она там забыла?
— Считай, что все уже сделано. Значит, ты получаешь деньги, покупаешь билет и возвращаешься ко мне — так?
— Именно так.
Как же, так ты и сделаешь, ухмыльнулся он про себя.
Главпочтамт города Глазго, подумал он. Что ж — Глории остается только свистнуть. Вопрос в том, стоит ли ему прыгать в первый попавшийся самолет до Глазго или все-таки сообщить Стречи, где Клайв. Вдруг она захочет присоединиться?
Стречи успела наведаться в банк. Микки, припарковавшись на самой желтой линии, ждал ее в машине. Вскоре она вернулась и забралась в машину.
— Не думал, что где-нибудь, кроме Лондона, может быть такое оживленное движение.
— Это ведь торговый город. Сюда постоянно кто-нибудь приезжает.
Он тронул машину с места.
— Нелегко тебе пришлось?
— Я сама виновата. Надо же было оказаться такой наивной!
У светофора он затормозил.
Она принялась рассказывать:
— Когда все участники аукциона выплатили задаток, Клайв выписал чек на огромную сумму — не на всю, конечно, но на большую часть. Как выяснилось, он предупредил банк заранее — если быть точным, накануне вечером, — как они предпочитают. Идеальный клиент, по их словам, — всегда щепетилен со своими деньгами.
