Юсси Адлер-Ольсен - Журнал 64
– О-ох, – воскликнула она, когда Карл переступил порог коридора с легким запахом плесени и темное лицо Ассада показалось из-за его спины.
Значит, она все же испугалась. На ее реакцию, возможно, повлияла жестокость иммигрантских группировок из Нёрребро.
– Простите, но вам не следует бояться моего ассистента. Он – самый порядочный человек на Земле, – соврал Карл.
Ассад протянул ей руку.
– Добрый день, Нэте Германсен. – Он отвесил поклон, как школьник на выпускном вечере. – Хафез эль-Ассад, но зовите меня просто Ассадом. Чрезвычайно рад встрече с вами.
Женщина замешкалась, но все же подала руку.
– Не хотите ли по чашечке чая? – предложила она, проигнорировав отрицательное мотание головой Карла и поспешный кивок Ассада.
Гостиная была похожа на большинство гостиных в старушечьих квартирах. Живое сочетание тяжелой мебели и сувениров, накопленных за долгую жизнь. Бросалось в глаза лишь отсутствие семейных фотографий в рамках. Карл припомнил краткое описание жизни Нэте Германсен, предоставленное ему Розой. Причин для отсутствия этих портретов было предостаточно.
Она вошла с чаем на подносе, слегка прихрамывая, но весьма красивая, несмотря на свои семьдесят три года. Блондинистые волосы, явно подкрашенные, довольно элегантная прическа. Было очевидно, что деньги оказали существенное влияние на ее в целом никчемную жизнь. Как правило, деньги делают свое дело.
– Какое красивое платье, – заметил Ассад.
Она промолчала, но все-таки налила ему первому.
– Речь идет о перестрелке на Блогордсгэде на прошлой неделе? – поинтересовалась она и села между ними, пододвигая к Карлу блюдо с печеньем.
Тот вежливо отказался и чуть приосанился в каминном кресле.
– Нет, речь идет о том, что в восемьдесят седьмом году пропало несколько человек. Они так и не нашлись, и мы очень надеемся, что вы… – Он остановился. – Мы ведь можем обратиться к вам с просьбой?
Она кивнула. Возможно, с некоторой неохотой, сложно было определить.
– И мы очень надеемся, что с вашей помощью подойдем к разгадке этой тайны чуть ближе.
Несколько мелких морщин возникло у нее на лбу.
– Ну-у, если я каким-то образом могу помочь.
– Нэте, у меня в руках находится сжатая выписка из части вашей биографии. И я вижу, что жизнь ваша была совсем не проста. Я должен сообщить вам, что мы, взявшись за расследование этих дел, были чрезвычайно потрясены тем, какому обхождению подверглись вы и подобные вам женщины.
При этих словах она подняла одну бровь. Ей было неприятно? Наверняка.
– Да, простите, что я ворошу тот период, но большинство из пропавших без вести людей, видимо, были связаны со Спрогё, и я вернусь к этому чуть позже. – Он отхлебнул чаю, чуть горьковатого на его вкус, но все равно лучше, чем клейкое пойло Ассада. – В первую очередь, мы оказались здесь, так как расследуем исчезновение вашего кузена Таге Германсена в сентябре 1987 года.
Она склонила голову набок.
– Кузен Таге! Он пропал? Да, я не пересекалась с ним целую вечность, так что мне прискорбно это слышать. Я не знала.
– Так-так. С утра мы побывали в его небольшой мастерской в Брендерупе на Фюне и там обнаружили вот этот конверт.
Карл вытащил конверт из файла и продемонстрировал ей.
– Да, все верно. Я приглашала Таге в гости. Теперь понимаю, почему он так и не ответил…
– У вас случайно не сохранилось копии письма? В компьютере или хотя бы распечатка?
Нэте улыбнулась.
– Ох, нет, точно нет. Оно было написано от руки.
Мёрк кивнул.
– Вы находились на Спрогё одновременно с медсестрой по имени Гитта Чарльз. Вы ее помните?
Вертикальные морщины на лбу вновь заявили о себе.
– Да, помню. Из того, что там было, я не забыла ничего.
– Гитта Чарльз тоже исчезла в эти дни.
– Да уж, действительно странно…
– Да, и Рита Нильсен.
Женщина чуть вздрогнула. Лоб разгладился, но плечи ее поникли.
– Рита? Когда?
– Последнее, что о ней известно, – Рита купила сигареты в киоске всего в паре сотен метров отсюда на Нёрреброгэде четвертого сентября тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года утром в десять минут одиннадцатого. Кроме того, на Капельвай нашелся ее «Мерседес». Совсем недалеко, верно?
Пожилая женщина сжала губы.
– Но это все ужасно… Рита в тот день навестила меня. Четвертое сентября, правильно? Ну да, прекрасно помню, все происходило поздним летом, но не помню точную дату. Тогда я подошла к тому периоду своей жизни, когда мне необходимо было устроить очную ставку с прошлым. Двумя годами ранее я потеряла мужа и не могла двигаться вперед. Поэтому я и пригласила Риту и Таге.
– Так, значит, Рита у вас побывала?
– Ну да, побывала. – Нэте показала рукой на стол. – Мы сидели и пили из этих самых чашек. Она пробыла у меня около двух часов. Было немного странно, но приятно встретиться с ней снова, я отчетливо помню. Мы расставили все по местам, ну, вы понимаете. Нельзя сказать, что мы всегда были хорошими подругами во время пребывания на Спрогё…
– Впоследствии ее довольно упорно разыскивали. Почему вы не обратились к властям, Нэте Германсен?
– Но это просто ужасно; что же могло с нею случиться?
На мгновение хозяйка дома уставилась в пространство перед собой. Если она не ответит на поставленный вопрос, тут что-то нечисто.
– Так почему я не обратилась к властям? – переспросила она. – Ну, потому что я просто не могла. На следующий день я отправилась на Майорку, чтобы купить дом, я точно помню, и около полугода вообще не читала датскую прессу. Зиму я провожу в Сон Вида. И единственная причина, почему я сейчас нахожусь дома, состоит в том, что у меня возникли кое-какие проблемы с камнями в почках. Предпочитаю решать эти проблемы в Дании.
– У вас есть какие-нибудь документы на этот дом?
– Конечно. Только скажите мне прямо. Мне кажется, я чувствую, что в данный момент меня допрашивают. Если вы в чем-либо меня подозреваете, скажите сразу.
– Нет, Нэте Германсен. Но мы должны прояснить некоторые вопросы, в частности, почему вы не отреагировали на поиски Риты Нильсен. Мы можем посмотреть документы на дом?
– Значит, хорошо, что они хранятся уже не на Майорке, – немного обиженно заметила она. – А то они лежали у меня там вплоть до прошлого года, тут же постоянно происходят кражи… Нужно как-то себя обезопасить.
Нэте точно знала, где они лежали. Выложив их перед Карлом, она указала на дату покупки.
– Я купила дом тридцатого сентября восемьдесят седьмого года, но перед этим три недели были потрачены на поиски и обсуждение сделки. Владелец намеревался меня облапошить, но ему не удалось.
– Однако…
– Ну да, после четвертого сентября прошло много времени, я понимаю, но так уж вот получилось. Возможно, у меня где-то еще хранятся билеты на самолет; я бы не удивилась. Тогда бы вы убедились, что меня действительно не было дома. Конечно, я не смогу отыскать их так быстро…
– Меня устроил бы штемпель в паспорте или какой-либо иной документ, – сказал Карл. – Наверняка у вас сохранился старый паспорт, а там, скорее всего, есть и штемпели, которые служат доказательством?
– Наверняка, но боюсь, вам придется прийти как-нибудь попозже. Я поищу.
Мёрк кивнул. Она явно говорила правду.
– Как вы относились к Гитте Чарльз, Нэте? Вы могли бы описать?
– Зачем вам это знать?
– Да, вы правы, вопрос, наверное, неверно сформулирован. Дело в том, что по поводу Гитты Чарльз у нас чрезвычайно мало сведений. По-видимому, никто из знакомых с ней людей не дожил до сегодняшнего дня, а потому нам очень сложно понять, что за человек она была и возможные причины ее исчезновения. Вы можете дать ей характеристику?
Было очевидно, что дама в затруднении. «Как может заключенный говорить хорошо о тюремщике?» – видимо, так можно было сформулировать ее дилемму.
– Она отвратительно вела себя по отношению к вам, поэтому вы не можете ответить так просто? – вмешался Ассад.
Нэте Германсен кивнула.
– Да, это нелегко.
– Потому что Спрогё был жутким островом, верно? А она была одной из тех, кто удерживал вас там, да? – продолжал Ассад, не спуская глаз с тарелки с печеньем.
Собеседница вновь кивнула.
– На самом деле, я уже много лет не думала о ней. Как и о Спрогё. Там творилось настоящее безумие. Они изолировали нас от мира и перерезали нам маточные трубы. Нас называли слабоумными, я даже не знаю почему. И, хотя Гитта Чарльз была не самой плохой, все же она никоим образом не способствовала моему освобождению оттуда.
– С тех пор вы с ней не общались?
– Нет, слава богу.
– Есть еще Филип Нёрвиг. Его вы помните?
Она слабо кивнула.
– Он тоже пропал в тот день, – сказал Карл. – По словам его супруги, кто-то пригласил его в Копенгаген. Вы утверждаете, что тогда вступили в фазу жизни, когда вам нужно было устроить очную ставку с прошлым. Филип Нёрвиг ведь каким-то образом виновен в вашем несчастье, верно? Виновен в том, что дело против Курта Вада имело для вас неблагоприятный исход. Значит, он принадлежал к числу тех, с кем вы желали побывать на очной ставке, Нэте? Приглашение, которое он получил, было от вас?
