Джон Гришэм - Завещание
Налог на наследство будет чудовищным.
— Тип, мне нужно выпить, — сказал Стэффорд.
— Рановато.
Они перешли в примыкавший к залу кабинет мистера Филана. Секретарша и все, кто работал на этом этаже, по-прежнему находились внизу.
Адвокаты заперли за собой дверь и стали поспешно просматривать шкафы и ящики стола, которые оказались открытыми. Трой предполагал, что они это будут делать, иначе никогда не оставил бы свои конфиденциальные бумаги без присмотра. Он знал, что Джош придет сюда сразу же. В среднем ящике стола они нашли договор с крематорием в Александрии, заключенный пятью неделями раньше. Под ним лежала папка со сведениями о Всемирной организации миссионеров, работающих в племенах.
Они собрали все, что могли унести, потом нашли Снида и велели ему запереть кабинет.
— Что там в последнем завещании? — спросил Снид. Он был бледен, глаза у него ввалились. Мистер Филан не мог умереть вот так, ничего ему не оставив — никаких средств к существованию. Он преданно служил Трою тридцать лет.
— Я не могу этого сказать, — ответил Стэффорд. — Приду завтра, чтобы сделать подробную опись. Никого сюда не впускай.
— Разумеется, — прошептал Снид и снова заплакал.
Следующие полчаса Стэффорд и Дурбан провели с полицейским, приехавшим на место происшествия. Они показали ему место, где Трой перевалился через перила, сообщили имена свидетелей, не вдаваясь в подробности, описали то, что связано с последним письмом и последним завещанием Филана. Случай был предельно ясным — самоубийство. Они пообещали предоставить полиции копию заключения о вскрытии, и коп, закрыв дело, покинул здание.
Отправившись к судмедэксперту, Джош и Тип распорядились немедленно провести вскрытие.
— Зачем нужно вскрытие? — шепотом спросил Дурбан.
— Чтобы доказать, что в организме Троя не было ни наркотиков, ни алкоголя. Ничего, что могло бы поставить под сомнение его дееспособность. Он все предусмотрел.
Было уже почти шесть, когда они добрались до бара в отеле «Уиллард», неподалеку от Белого дома — в двух кварталах от их офиса. Только хорошенько выпив, Стэффорд впервые за весь день позволил себе улыбнуться:
— Он и впрямь все предусмотрел, не так ли?
— Он очень жестокий человек, — задумчиво сказал Дурбан. Потрясение сменилось трезвым осознанием действительности.
— Ты хочешь сказать — был очень жестоким человеком.
— Нет. Он и сейчас есть. Трой продолжает сеять распри.
— Можешь себе представить, сколько денег потратят в предстоящий месяц эти глупцы?
— Мне кажется, преступно не сообщить им о завещании.
— Мы не можем. У нас — твердое распоряжение клиента.
Для адвокатов, чьи клиенты редко разговаривали друг с другом, подобная встреча была событием экстраординарным. Ведущая роль в этой комнате принадлежала Хэрку Геттису, судебному адвокату, в течение многих лет представлявшему интересы Рекса Филана на разного рода шумных процессах. Хэрк настоял, чтобы эта встреча состоялась немедленно, как только он вернется в свой офис на Массачусетс-авеню. Он шепнул об этом на ухо адвокатам Ти Джея и Либбигайл еще тогда, когда тело старика заносили в машину «скорой помощи».
Идея была разумная, и никто спорить не стал. Все, вместе с Фло, Зейделем и Тишеном, явились сразу после пяти.
Здесь их уже ожидал судебный репортер с двумя видеокамерами.
По понятным причинам все нервничали из-за самоубийства Троя Филана. Психиатров развели по разным комнатам и каждого подробно расспросили о впечатлении, которое произвел на них мистер Филан перед тем, как спрыгнул с балкона.
Ни у одного из троих не было и тени сомнения, что мистер Филан полностью отдавал себе отчет в том, что делает, и находился в здравом уме, а следовательно, имел полное право подписывать завещание. Чтобы совершить самоубийство, не обязательно быть сумасшедшим, подчеркивали доктора.
После того как адвокаты — каждый из тринадцати — вытянули из психиатров все, что было возможно, Геттис закончил встречу. Было почти восемь часов вечера.
Глава 4
Если верить «Форбсу», в списке самых богатых людей Америки Трой Филан занимал десятую строку. Его смерть заслуживала места в колонке самых важных новостей, а способ, который он выбрал для ухода из жизни, делал ее и вовсе сенсацией.
У дома на Фоллз-Черч, где жила Лилиан, толпились репортеры, ожидавшие, что к ним выйдет кто-нибудь из членов семьи. А пока они фотографировали друзей и соседей, входивших и выходивших из дома, и задавали им банальные вопросы о семье покойного.
Четверо же старших детей Филана вместе с женами, мужьями и своими детьми в это время принимали соболезнования. В присутствии посторонних они демонстрировали печаль. Но как только оставались одни, настроение решительно менялось. Ти Джею, Рексу, Либбигайл и Мэри-Роуз с трудом удавалось заставить своих отпрысков — одиннадцать ребятишек — сдерживать радость. Это действительно было трудно. Принесли много отличного вина и шампанского. Старый Трой не хотел, чтобы они горевали, не так ли?
Старшие внуки пили больше родителей.
Телевизор, стоявший в нише, был включен, и каждые полчаса они собирались перед ним, чтобы прослушать последние сообщения Си-эн-эн, связанные со смертью Троя.
Корреспондент, разбирающийся в проблемах финансов, слепил десятиминутный сюжет о необъятной империи Филана.
Просматривая его, все улыбались.
Одна Лилиан, сжав губы, правдоподобно изображала горе. Завтра она займется организацией похорон.
Хэрк Геттис прибыл около десяти и сообщил семье, что разговаривал с Джошем Стэффордом. Погребения не будет, не будет и никакого отпевания; только вскрытие, кремация и рассеивание праха. Так завещано Троем, и Стэффорд готов отстаивать волю своего клиента в суде.
Лилиан, равно как и ее детям, было совершенно наплевать, что станут делать с телом Троя, но из чувства противоречия они стали спорить с Геттисом: недостойно, мол, расставаться с Троем безо всякой заупокойной службы. Либбигайл удалось даже выдавить слезу и изобразить дрожь в голосе.
— Я не стану это оспаривать, — стоял на своем Геттис. — Мистер Филан оставил письменное распоряжение на этот счет, и любой суд с уважением отнесется к его предсмертной воле.
Родственники быстро согласились. Нет никакого смысла тратить уйму времени и денег на судебные тяжбы и продлевать срок траура. Зачем усугублять положение? Трой всегда получал то, что хотел. К тому же на собственном горьком опыте они знали — лучше с Джошем Стэффордом не связываться.
— Будем действовать согласно его воле, — вздохнула Лилиан, и четыре головы за спиной матери одновременно закивали.
Никто не спросил о завещании и о том, когда можно будет наконец с ним ознакомиться, хотя именно этот вопрос волновал их больше всего. Лучше еще несколько часов поизображать безутешное горе, а уж потом перейти к делам. Поскольку не будет ни отпевания, ни похорон, ни траурного приема, вероятно, они смогут встретиться завтра утром и все обсудить.
— А зачем вскрытие? — спросил Рекс.
— Понятия не имею, — ответил Геттис. — Стэффорд сказал, что это распоряжение содержится в предсмертной записке, но даже он не понимает, зачем это нужно.
После ухода Геттиса все выпили еще. Поток визитеров иссяк, и Лилиан отправилась в постель, а Либбигайл и Мэри-Роуз — по домам. Ти Джей с Рексом спустились на первый этаж в бильярдную, заперлись там и стали накачиваться виски. К полуночи, надравшись, как матросы в портовом кабаке, они гоняли шары по столу, ликуя по поводу свалившегося на них баснословного богатства.
В восемь часов утра на следующий день после смерти мистера Филана Джошуа Стэффорд обращался к взволнованным директорам «Филан групп». Два года назад мистер Филан ввел самого Джоша в совет директоров, но эта роль ему абсолютно не нравилась.
Последние шесть лет «Филан групп» работала вполне успешно и прибыльно без активного участия ее основателя. По какой-то причине, вероятно, из-за депрессии, Трой утратил интерес к повседневному руководству своей империей. Он довольствовался мониторингом рынков и докладами о доходах.
Сейчас исполнительным директором компании был Пэт Соломон, бывший высокопоставленный служащий, которого Трой привлек к работе двадцать лет назад. Когда Стэффорд вошел в зал заседаний, Пэт нервничал так же, как остальные семь членов совета.
Для беспокойства оснований хватало. Вокруг компании всегда ошивалась куча приспешников жен Троя и их отпрысков. Малейший намек на то, что контрольный пакет акций может перейти в их руки, привел бы в ужас любой совет директоров.
Джош начал с оглашения распоряжений мистера Филана относительно похорон.
— Никаких похорон, собственно, не будет, — мрачно сказал он. — Честно говоря, у нас нет возможности отдать ему последнюю дань уважения.
