Себастьен Жапризо - Бег зайца через поля
Подсматривает же он за Шугар в ванной комнате Она только что приняла душ и вытирается махровым полотенцем.
Как следует насладиться зрелищем Маттоне не удается, на его плечи падает пара тяжелых рук. Это Чарли в майке схватив бывшего боксера, он изо всех сил вбивает его головой в стену. Ловит и по-прежнему молча, безжалостно отшвыривает к противоположной стене коридора.
Это нокаут. Ошеломленный, окровавленный, Маттоне обрушивается на пол. Сцена продолжается каких-нибудь три секунды, но грохот сотрясает весь дом.
На пороге своей комнаты вырастает Тони в наручниках.
Риццио, который успел спуститься на первый этаж, взбегает по лестнице, спеша увидеть, что происходит. Последней появляется Шугар, завернувшаяся в полотенце.
На Маттоне жалко смотреть. Лоб у него в крови, и, пытаясь вытереть его ладонью, он лишь размазывает кровь по всему лицу и глядит на Чарли исподлобья, с таким видом, будто вот-вот расплачется.
— Ты не любишь меня, Чарли!.. Всегда мне достается!..
— Что он натворил? — спрашивает Шугар.
— Да ничего, Шугар!.. Немного на тебя поглазел, только и делов! И так живем здесь, как монахи!
— Встань! — кричит Чарли.
Бывший боксер поднимается и неподвижно стоит у стены.
Если бы Чарли снова ударил его, он и не подумал бы защищаться.
— Ну, это не так уж серьезно… — успокаивает их Шугар.
— А если он провалит всю операцию, это будет серьезно?..
Мне нужны профессионалы! А у него пустая черепушка! Он опасен для общества!..
Заметив Тони, Чарли умолкает, ни на кого не глядя, круто поворачивается и уходит в свою комнату. Она больше и комфортабельней, чем у Риццио.
На спинке кресла аккуратно сложены юбка и свитер, которые вчера были на Шугар. Повсюду в комнате чувствуется ее присутствие.
Войдя, Чарли обнаруживает, что вслед за ним вошел и Тони.
— Ты-то чего хочешь?
— У меня нет белья.
Ничего нет.
— Ты решился вернуть мне мои цепки?
— Нет.
— Тогда какая разница? Ведь меньше чем через час ты умрешь.
— Я желаю умереть чистым.
Чарли пожимает плечами, потом показывает на комод.
— Верхний ящик. Что подойдет — твое.
Сам он надевает лежавшую на кровати хорошо отутюженную рубашку. Тони выдвигает ящик и копается в нем в поисках того, что ему нужно.
На спинке стула рядом с комодом висит кожаное снаряжение с револьвером. Тони посматривает на револьвер, но схватить не пытается.
— Ты когда жил в «Ритце», не платя ни гроша, — во время войны?
— От тебя ничего не скроешь, Фрогги. В сентябре сорок четвертого.
— Ты кем был в армии?
— Туристом.
— А на гражданке?
— Вором. Я никогда не менял профессию.
За разговором Чарли открывает шкаф и достает оттуда черный кожаный футляр.
Это электробритва — включив ее в сеть, он секунду-другую проверяет, как работает моторчик.
Тони выбрал себе рубашку и нательное белье.
Он задвигает ящик. Над ночным столиком фотография в рамке.
Скаковая лошадь.
— Кто это?
Чарли бросает взгляд на карточку, — Одна кобылка из твоей страны. Звали ее Куропатка. Она уже умерла. — Он кладет бритву на комод. — Бери. Новая, никто не пользовался.
Тони, слегка удивившись подобному вниманию, забирает ее со всем остальным. Чарли достает красный перочинный ножичек, размыкает на его руке один из браслетов, чтобы он мог привести себя в порядок, и говорит, как бы про себя:
— Скоро я переберусь в Париж и там скупаю всех потомков Куропатки, каких только можно будет.
— Понадобится куча денег.
— У меня их будет столько, сколько нужно.
Тони с бельем под мышкой направляется к двери. На пороге он оборачивается.
— Чарли… Почему Париж?
— Потому что там каждый божий день бега.
Тонн приходится довольствоваться этим объяснением.
Бросив напоследок взгляд на фотографию Куропатки, он выходит.
Из своей комнаты, дверь в которую оставалась открытой, бедняга Маттоне слышит весь разговор. Его тут шпыняют на, каждом шагу. А этого, который невесть откуда взялся, жалуют бритвой, одеждой, ему даже рассказывают о своей жизни.
Бывший боксер готов разрыдаться от ярости.
Шугар ощипывает на кухне фазана, подстреленного Пеппер.
Она сидит в углу, одетая в шелковый пеньюар, свидетельствующий о том, что она знавала лучшие дни.
Чарли, сидя за краешком стола, пытается выстроить башенку из сигарет Риццио и Маттоне молча пьют кофе.
И вот в кухне появляется Тони: в свежея рубашке, гладко выбритый, причесанный.
— Посмотрите-ка на этого франта! — восклицает Маттоне.
Чарли поднимает глаза лишь на миг и без комментариев возвращается к своему занятию. Риццио поднимается. Тони, не дожидаясь приглашения, протягивает ему навстречу руки.
Пока Риццио защелкивает на нем наручники, Тони обменивается с Шугар улыбкой.
— Надо будет установить правила пользования ванной. Он торчал там миллион лет, — бормочет Маттоне, но его никто не слушает. Риццио возвращается на место. Тони садится за стол, и Шугар наливает ему чашку кофе. При этом она свободной рукой быстро проводит по его щеке и шее. Эта ласка остается для других незамеченной.
— Яиц хочешь?
— Дюжину!
Шугар отворачивается к плите, собираясь готовить яичницу.
Чарли тем временем удалось выстроить башенку из двух сигарет. При попытке установить третью все рушится.
Он вздыхает, спокойно берет налитую Тони чашку кофе и начинает из нее пить.
Шугар, которая уже приготовилась разбить яйца, теперь не знает, что и делать. В конце концов она кладет яйца на место в корзину, но Тони протестует:
— Я хочу есть!
Реакции никакой. Он встает, отстраняет Шугар и начинает готовить себе еду сам, в наручниках.
Остальные молча смотрят на Чарли. Тот не спеша поднимается и перекрывает вентиль газопровода у окна.
Пламя под сковородкой у Тони гаснет.
Чарли усаживается на место.
— Вопрос в том, как мы его убьем.
— Но вначале мы заставим ею заговорить? — добавляет Маттоне.
— Ну, разумеется.
Маттоне, ухмыляясь, смотрит на Тони. Потом наклоняется к Чарли, допивающему кофе, и шепчет ему что-то на ухо.
— Неплохо, — отвечает Чарли.
Все трое поднимаются в окружают Тони: по-прежнему спокойный Чарли, ухмыляющийся Маттоне и повинующийся скрепя сердце Риццио.
Шугар со встревоженным лицом пятится в стене. Она открывает рот, собираясь заговорить, но никто не узнает, что она хотела сказать, потому что именно в эту секунду раздается душераздирающий вопль.
Соборный квартал в Марселе.
На ясном свету клонящегося к закату дня, того самого, когда все и началось, на одном из этажей старого здания вдруг распахивается окно.
Из него высовывается наружу еще очень юная женщина в фартуке. Она выискивает взглядом своего мальчугана, который играет во дворе с другими мальчишками. Должно быть, она зовет уже не в первый раз, потому что явно теряю терпение:
— Поль!.. Поль!.. Ну все, хватит, пора, домой!..
Конечно, это могло бы происходить где угодно: в Барселоне, в Неаполе или Гонконге. Но это Марсель, Соборный квартал, где улицы ступенями.
Вопль, который все еще слышен, издает со второго этажа Пеппер.
— Чарли и остальные на кухне поднимают головы и прислушиваются, спрашивая себя, что случилась.
Потом срываются с места.
Первым по ступенькам, взбираются Чарли и Риццио, но их останавливает ружейный выстрел.
Стреляют из комнаты Пола. Пуля проделала в двери дыру.
Чарли и Риццио пристально смотрят на эту дыру, остальные, внизу, тоже застывают.
Чарли кричит:
— Пеппер! Открой! Пеппер!
Из-за двери доносится неожиданно кроткий, похожий на стон голос Пеппер.
— Пол умер, Чарли!.. Пол умер! Чарли!.. ты слышишь?..
— Открой!
Дверь остается закрытой. Тишина. Риццио обменивается взглядом с Чарли и с предосторожностями поднимается на одну, потом на другую ступеньку в направлении к комнате.
Еще выстрел. Еще дыра в двери, выше первой. Пуля рикошетирует о стену лестницы.
Риццио моментально отпрыгивает назад.
— Мы не вернемся туда, Чарли!.. Брат останется здесь!..
Пошли за священником, Чарли!.. Ты слышишь меня?.. Хочу священника! — раздается из комнаты крик Пеппер.
— Да что ты плетешь! Открой сейчас же дверь!
— Хочу погребение! Хочу священника! Хочу священника!
Тон становится истеричным, и сквозь дверь снова стреляют.
Чарли спускается по лестнице, за ним идет Риццио. Внизу Чарли останавливается перед Шугар, но волнение мешает ему говорить. Он ограничивается тем, что пожимает плечами. И выходит из дома.
Присев на ступеньки крыльца, он закуривает сигарету.
Риццио и Маттоне стоят рядом. За спиной у него — Тони в наручниках.
Чарли довольно долго молчит. Таким грустным и усталым его еще не видели.
